Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя недели после( первой продажи батов Дракенмиллером поведение Таиланда выявило слабое место в логическом обосновании Джоунза — Сороса. Спекулятивные сигналы помогут только в том случае, если правительство достаточно мудрое, чтобы отреагировать на них. Но вместо того чтобы подтолкнуть тайцев к рациональной и заблаговременной девальвации валюты, короткая позиция Дракенмиллера вызвала роковое демонстративное неповиновение: правительство растратило свои резервы иностранной валюты, покупая баты у Дракенмиллера по курсу, который, бесспорно, оставил бы его в проигрыше, когда случится девальвация. Между тем тайская экономика продолжала ослабевать. Когда Родни Джоунз приехал в Таиланд в последние дни августа, страна явно была близка к коллапсу: Джоунз насчитал сотни кранов на горизонте Бангкока, но практически ни один из них не работал. Компании, занимающиеся недвижимостью с завышенной оценкой, перестали обслуживать свои кредиты. Восемьдесят семь из девяноста финансовых компаний Таиланда были объявлены банкротами. Таиланд уже переживал финансовый кризис в 1970-х годах, но Джоунз, к ужасу своему, понял, что следующий кризис будет хуже. В те времена общий объем займов составлял 40 % ВВП; теперь же, благодаря глобализации потоков капитала, соотношение составило 140 %, что усилило последствия банковского кризиса для реальной экономики. Единственный плюс, сделал вывод Джоунз, состоял в том, что у властей все еще оставалось немного времени. Они могли прийти в себя и провести девальвацию до того момента, пока паника не заставит их это сделать.
Как оказалось, присутствие Джоунза в Таиланде ускорило кризис, которого он с ужасом ждал. Тайской прессе стало известно о его приезде, и новость о том, что иностранный хеджевый фонд нарезает круги, заставила местных инвесторов биться в нервной дрожи. Тайские финансисты и компании начали сбрасывать баты и скупать доллары, провоцируя очередной раунд валютной интервенции центрального банка с целью защитить уровень валюты. Вечером в воскресенье 11 мая премьер-министр Чавалит Йонгчаюд усилил ощущение кризиса, появившись на телевидении, клянясь поддержать бат, добавив затем самоубийственное сообщение о том, что он не может гарантировать успеха в этом деле. Прямо как в случае с Британией, которая продолжала защищать фунт стерлингов, хотя было понятно, что игра окончена. Таким образом, тайским верхам не хватило мужества понять несостоятельность своей позиции. И так же как в случае с Британией, реакция со стороны команды Сороса была предсказуемой.
Через три дня после выступления Чавалита по телевидению Дракенмиллер увеличил свою ставку на бат с 2 миллиардов до
3,5 миллиарда долларов. Новая позиция по-прежнему составляла лишь третью часть капитала фонда Сороса, часть которого Дракенмиллер мог бы продать, если бы он агрессивно увеличивал использование заемных средств. Но теперь Дракенмиллер перестал быть единственным игроком в этой игре. Тайские инвесторы избавлялись от бата, а вслед за ними и другие хеджевые фонды. Пол Тюдор Джонс, который беседовал с Дракенмиллером по нескольку раз в день, желал быстро начать торговлю, как это сделали многие другие макрофонды из тесно спаянной вокруг него группы. Крупнейшим игроком после Дракенмиллера был, наверное, фонд Tiger Джулиана Робертсона, занимавшего короткую позицию относительно бата, позицию, которая в итоге достигла 2 миллиардов долларов21.
В тот день, когда Дракенмиллер увеличил свою позицию, Банк Таиланда был вынужден использовать как минимум 6 миллиардов долларов из своих резервов для поддержания уровня бата, а в течение следующей недели атака продолжилась22.
Но правительство Таиланда все еще отказывалось воспользоваться девальвацией. И визит Стэна Фишера из МВФ, который направил Фрагу «на путь истинный», не смог убедить его принять неизбежное. Вместо того чтобы подчиниться рынкам, тайские власти нанесли ответный удар.
Это принимается за вторую причину, по которой Дракенмиллер не стал действовать с особой жесткостью. Финансовые трейдеры должны бороться с рыночными рисками, но они также сталкиваются с политическими рисками23. 15 мая, день спустя после того, как Дракенмиллер повысил ставку, тайские власти запретили банкам выдавать кредиты в батах кому бы то ни было вне страны. Это поставило спекулянтов, занимавших короткую позицию, в жесткие рамки. Они более не могли получать займы в батах с целью продать их, разве что получать свои займы в офшорах по штрафным процентным ставкам. Tiger, например, финансировал ряд своих позиций, получая краткосрочные займы в батах, рассчитывая, что их можно будет продлить, когда подойдет срок выплаты. Теперь он вынужден был продлить срок их действия по значительно более высоким процентным ставкам. В какой-то момент в начале июня стоимость поддержания позиции Tiger достигла 10 миллионов долларов в день24. Был введен строгий запрет на выдачу займов иностранцам в сочетании с агрессивной интервенцией центрального банка, в результате чего падение бата сменилось подъемом. Через три недели после второго удара Дракенмиллера тайская валюта повысилась на 10 % относительно доллара, и хеджевые фонды понесли потери в размере порядка 500 миллионов долларов. Региональные англоязычные газеты с ликованием сообщали о том, что хеджевые фонды проигрывали в «битве с батом», а премьер-министр позвонил в центральный банк и пообещал персоналу вечеринку в честь празднования победы. Банку Таиланда сказали охотиться лично на Сороса. По мнению одной газеты, его фонды несли убытки в размере 4 миллиардов долларов25.
Столкнувшись с таким натиском, Дракенмиллер урезал свою короткую позицию с 3,5 миллиарда до 3 миллиардов долларов. Если бы он увеличил долю заемных средств и продал бат по максимальной цене, он ускорил бы девальвацию. Но, как казалось, это было больше, чем могла выдержать политическая система. Однако, несмотря на то что Дракенмиллер не собирался лезть на рожон, покидать поле боя он тоже не собирался. Он знал, что тайцы были более близки к кризису, чем публично это признавали. Позиция центрального банка была нарочито сильна: даже в конце июня он отчитался о резервах в более чем в 30 миллиардов долларов. Но он эффективно совершил продажи большого количества резервов на рынке срочных сделок, что не было показано в его бухгалтерском балансе. Этот маневр обманул почти всех аутсайдеров, включая инспекторов Международного валютного фонда и даже членов самого
