Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переломный момент настал во время визита Фраги в Банк Таиланда. Вместе с Дэвидом Ковицем, экспертом Сороса по азиатским акциям, и Родни Джоунзом, экономистом, который работал на Сороса в Гонконге, Фрага встретился с одним из высокопоставленных лиц в центральном банке. Прибегнув к своему опыту работы в качестве заместителя управляющего Центрального банка Бразилии, Фрага высказал свои соображения относительно дилеммы, с которой столкнулся Таиланд: с одной стороны, правительство принимало меры по защите валютного курса, что означало сохранение процентных ставок достаточно высокими для привлечения капитала, с другой — Таиланд испытывал внешнеторговый дефицит и его банки находились в шатком положении, что влекло за собой девальвацию и делало более низкие процентные ставки привлекательными. Фрага обладал мягкими манерами, кроме того, помогло его бразильское происхождение. Он казался больше безобидным партнером с развивающегося рынка, чем опасным хищником с Уолл-стрит. И банковский служащий посмотрел на него и дал ответ, который был одновременно честным и наивным. До настоящего момента, сказал он просто, Таиланд принимал любой уровень процентных ставок для поддержания валютного курса в рамках определенного коридора. Но теперь приоритеты могут поменяться. Принимая во внимание растущие проблемы банков, понижение процентных ставок может иметь большее значение, чем защита курса национальной валюты13.
Этот банкир мог с таким же успехом предложить набитый деньгами чемодан. Он признал, что привязка валюты Таиланда не поддерживалась и что короткие продажи бата были парой пустяков. Фрага и его коллеги практически видели чемодан, туго набитый наличными, которые просто вываливались из него, но, чтобы заманить желанную добычу, им надо было сделать вид, что они ничего не заметили. Если бы принимающая сторона осознала всю силу своего комментария, она могла бы вырвать чемодан назад: центральный банк мог повысить процентные ставки, подняв стоимость займов в батах, чтобы осуществить его короткие продажи, или же он мог прибегнуть к строгим административным мерам по отношению к иностранным спекулянтам. Вечно вежливый и скромный Фрага приятно кивнул тайскому банкиру и позволил дискуссии продолжаться. Немного погодя Дэвид Ковиц мягко повел разговор назад.
«Простите, что-то я не понял, — сказал он почтительно. — Не могли бы вы повторить то, что вы сказали несколько минут назад? Я хотел бы убедиться, что правильно вас понял».
Банкир повторил свое утверждение, и команда Сороса получила то, что искала. Принимающая сторона сказала им, что знает, что игра окончена: она признает и еще раз признает свою беззащитность. Что бы ни говорил банкир по поводу мер, которые Таиланд принимал по привязке валютного курса, девальвация бата была лишь вопросом времени.
После остановки в Южной Корее, Фрага вернулся в Нью-Йорк и отчитался перед Дракенмиллером. Важный человек выслушал его рассказ и быстро одобрил торговлю. И в конце января команда Сороса осуществила короткие продажи тайской валюты на сумму около 2 миллиардов долларов14. Продажа послужила одновременно как предсказанием кризиса, так и пусковым механизмом, который мог его завести: чтобы защитить бат от давления Дракенмиллера и Фраги, правительство продало большую часть своих исчезающих резервов иностранной валюты, и повысило процентные ставки на 3 процентных пункта — суровое увеличение, учитывая, что тайские банки гибли15. Но повышение процентных ставок так или иначе произошло слишком поздно, чтобы напугать хищников. Команда Сороса получила прибыль от шестимесячных займов и заблокировала низкие процентные ставки, которые существовали до того, как правительство их повысило. Надежно защищенные в своей позиции, Дракенмиллер и Фрага могли позволить себе подождать того, что неизбежно должно было произойти, до конца июля месяца16.
Спустя месяцы и годы появился смелый аргумент относительно того, ускорили ли хеджевые фонды азиатский финансовый кризис. Мы вернемся к этому вопросу позже, но сейчас возникает встречный вопрос: почему Дракенмиллер и Фрага не стали ничего делать, чтобы усилить девальвацию бата? В 1992 году команда Сороса продала фунтов стерлингов на 10 миллиардов долларов, примерно в два с половиной раза больше капитала компании. Но 2 миллиарда тайской торговли представляли собой лишь пятую часть капитала — на что Дракенмиллер был способен. Повторяя леверидж своего прежнего подвига, Дракенмиллер мог дополнительно продать батов на 23 миллиарда долларов, приумножая доходы фонда Сороса и сметая большинство резервов в иностранной валюте Банка Таиланда. Таким образом, его резервы были бы исчерпаны, и спустя несколько дней банк капитулировал бы, и благодаря хватке Дракенмиллера, несомненно, появилась бы скорая и великолепная прибыль. Почему же он не воспользовался этой возможностью?17
В массовом сознании бессердечность команды Сороса безгранична. Но правда состоит в том, что он имел лишь ограниченные аппетиты к агрессивным спекуляциям на развивающихся рынках. Что же до самого Сороса, то он колебался в вопросе о спекуляциях — он любил говорить, что рынки, вместо того чтобы колебаться как маятник, могли болтаться как груша для сноса зданий, неся убытки экономикам18.
Дракенмиллер яснее определился со своими целями, но он не был сфокусирован на Таиланде: он воспользовался советом Фраги и его команды и поэтому не был сильно убежден, как тогда, когда торговля принадлежала ему и только ему. Ниже по иерархической лестнице фонда Сороса возник запутанный клубок эмоций. Родни Джоунз, экономист из Гонконга, бросил вызов Фраге и Ковицу, упомянув о моральной стороне спекуляций в развивающихся странах: если падут валюты, миллионы невинных людей будут обречены на безысходную бедность19. Ранее в 1992 году Сорос, как известно, призвал Дракенмиллера «стать кровожадным». Но в случае с Таиландом в 1997 году некоторые члены команды Сороса почувствовали аморальность такого подхода.
После дискуссии в Таиланде Джоунз принял решение заниматься, чем занимался; и в книге, опубликованной после тайского кризиса, Сорос предложил определенную защиту операций его фондов20. Защита сводилась к простой идее: спекуляции могут принести выгоду обществам бедных, если они служат сигналом, а не кузнечным молотом. Функция добродетельного биржевика заключалась в том, чтобы предупредить
