Белая береза - Михаил Бубеннов

Костя очень быстро освоился в отряде и стал опять таким же, каким был в армии, - всегда бодрым, расторопным, заботливым; словом, он имел все качества вестового, без которого любому командиру трудно выполнять свои обязанности. В распахнутом рыжеватом полушубке, под которым виднелась гимнастерка, в треухе из серой мерлушки, он с утра и до вечера без устали носился по всему лагерю: то передавал приказы командира, то вызывал к нему людей, то забегал к своим товарищам-комсомольцам потолковать о делах и раздобыть самосада, то на кухню и прачечную - поболтать с девушками... Большую часть дня он проводил на свежем воздухе и от этого посвежел, порозовел; избавился он и от заикания, что так мучило его и, раздражало. Молодом подвижной парень, белокурый и сероглазый, с пухловатыми свежими губами и веселым, чуть вздернутым носом, с постоянным выражением живости и мальчишеского задора в каждой черточке лица, он был одним из самых приметных парней в отряде.

Под вечер Костя явился к Бояркину с докладом о своих наблюдениях над группой Крылатова.

- Ну, как они там? - нетерпеливо спросил Бояркин.

- Все лежат замертво, товарищ командир! - ответил Костя. - Как завалились, так и затряслась землянка от храпа. Чисто военный храп, честное слово!

- Что говорят-то они?

- Они ничего не говорят. За них животы разговаривают, вернее сказать, желудки...

- Брось, расскажи толком!

- Оголодали ребята, товарищ командир! - ответил Костя серьезно и даже грустно. - А у голодного какой разговор? Голодный молчит. У голодного глаза говорят... Очень рады, что наелись да попали в тепло. Впрочем, меня сразу признали, так сказать, за своего человека и спросили, как я попал сюда...

- Это хорошо! - заметил Бояркин. - Значит, есть интерес к отряду, хотя и молчат. Ты с ними потолкуй получше, а когда проснется командир позови к нам.

- Командир у них зубастый...

- Зубастый?

- И зубастый и грамотный, видать, здорово, - сказал Костя. - Он только нынче из училища. Он, товарищ командир, даже по-немецки вовсю лопочет!

- Да что ты?

- Честное слово!

- Да-а, такого бы не мешало иметь, - сказал Бояркин, почесывая пальцем левую щеку, что делал в минуты раздумья. - Как твое мнение: останутся они у нас?

- А куда им деваться?

Вскоре Костя привел лейтенанта Крылатова - вероятно, разбудил раньше срока. Илья Крылатов вошел с заспанным, недовольным выражением лица.

- Чем могу служить?

- Садитесь, - пригласил его Бояркин.

Крылатов сел, осмотрел землянку.

- Хорошо вы здесь обжились!

- Как ваши бойцы? Отдыхают?

- Спасибо, как говорится, за хлеб-соль.

Закурили.

- Мы вас позвали, чтобы получше познакомиться, - сказал Бояркин минуту погодя.

- Очень приятно.

- Откуда идете?

Крылатов неожиданно вздохнул.

- Из Литвы. Там были очень сильные бои.

- Три месяца?

- Да, три месяца. - Крылатов посмотрел на всех, щурясь медленно, по-птичьи. - А что вы хотите? Не на машинах. К тому же все время лесами и болотами.

- Вся ваша группа из одной части?

- Нет, из разных, собрались в пути.

- А как вы оказались командиром группы?

- Я в группе старший по званию.

- Какие же ваши дальнейшие планы?

- Это что - допрос? - Крылатов подумал, усмехнулся каким-то своим мыслям, чуть пошевелив уголками губ. - Впрочем, мне уже приходилось отвечать на такие вопросы. Так вот, уже из одного факта, что мы три месяца, несмотря на различные трудности, пробираемся на восток, вам должна быть понятна наша основная задача. Мы хотим во что бы то ни стало выйти с территории, занятой немцами, и соединиться с Красной Армией.

- Я так понимаю, - заговорил Бояркин, - если вы очень упорно стремитесь пройти через фронт, соединиться с Красной Армией, значит хотите воевать, бить немцев?

- Что за вопрос?

- А вы знаете, что и здесь, в наших местах, их много? - Бояркин приблизил худощавое, бледное лицо к лицу Крылатова. - Почему бы вам не бить тех немецких фашистов, которые здесь? Чем они отличаются от тех, которые сейчас под Москвой? Кстати, через наши места сейчас проходят к Москве как раз те немцы, которые должны сражаться против нашей армии.

- Я понимаю так, что вы предлагаете мне и моим бойцам остаться у вас? - спросил Крылатов.

- Совершенно верно.

- Ничего не выйдет!

- А почему?

Илья Крылатов поднялся с нар.

- Знаете что, - заговорил он, - мне нечего скрывать от вас свои мысли. Конечно, я кое-что знаю о значении партизанской войны. Знаю, как воевал Денис Давыдов, знаю, как воевали партизаны в годы гражданской войны. Но ведь тогда были совсем другие условия! Войска Наполеона шли одной дорогой. По обе стороны от нее для партизан было полное раздолье. Бей из-за каждого куста! В гражданскую войну не было строгих линий фронтов, тогда тоже действовать было легко. А теперь? В страну нахлынула огромная масса войск, захватила огромное пространство. Где здесь действовать партизанам? Только отсиживаться в лесах? Нет, я хочу быть в рядах армии!

- У вас все так думают? - спросил Бояркин.

- Все!

- Уверены?

- Да, - ответил Крылатов, собираясь уходить. - Если разрешите, мы отдохнем у вас сегодня, а завтра пойдем дальше.

Но утром оказалось, что в группе Крылатова тяжело заболели два бойца. Крылатов попросил разрешения остаться еще ненадолго. А следующей ночью прошел снегопад и забушевала вьюга. Внезапно установилась ранняя зима.

XIII

В лесу тихо догорало розовое зимнее утро. Лес точно онемел, боясь неосторожным движением одной, хотя бы одной ветки попортить весь свой новый, блистающий, как парча, зимний наряд. Над лагерем тихонько, мирно, как над засыпанной снегом деревенькой, курились утренние дымки. Через весь лагерь тянулись заячьи следы. Но вдруг откуда-то с восточной стороны над лесной тишиной пронесся скрип. Вероятно, скрипнуло дерево. Вот еще, еще и еще... Да, это, конечно, дерево, или старое, или надломленное бурей: скрипнет раз-другой, затем передохнет, справляясь со своей немощью, - и опять летит над затихшим лесом старческий, жалобный скрип, будто кто-то одинокий стонет над одинокой могилой.

Проходивший мимо старик партизан, заметив, что Крылатов заинтересованно прислушивается к странным звукам, долетавшим с востока, остановился и пояснил:

- Ворон кричит.

Спускаясь в землянку командира отряда, Крылатов услышал шумные голоса партизан и неожиданно остановился перед дверью под навесом из еловых веток.

"Что тут случилось?"

Открыв дверь в землянку, Крылатов увидел, что она полна партизан, и тут же услышал приятный звучный женский голос, каких он не слыхал в лагере. В ту же минуту голос смолк и враз наперебой заговорили партизаны. Должно быть, только поэтому никто и не заметил появления Крылатова в землянке. Крылатов тихонько подошел к толпе и заглянул в круг.

За командирским столом, заставленным разной посудой, сидели две девушки. Они были хорошо освещены: из единственного окошечка напротив стола вливался поток утреннего солнечного света. Они были очень похожи друг на друга, несомненно, это были сестры. Младшая, смущенно оглядываясь, рдея, хлебала остывший суп, а старшая разговаривала...

Илью Крылатова поразила ее красота. Но он сразу и не смог бы сказать, в чем именно состояла ее красота, так поразившая его с первого взгляда. По отдельным возгласам партизан Крылатов понял, что женщина рассказывала о чем-то неприятном. Но, странное дело, по ее виду нельзя было определить, что она принесла в отряд неприятные вести. Несомненно, она была возбуждена, но Крылатову показалось, что возбуждена не только своим рассказом, а еще чем-то, что трудно было разгадать. И, может быть, именно эта вторая, непонятная причина ее возбуждения и делала ее необычайно красивой. Каким светом молодости было озарено ее открытое, с тонкими чертами, с чудесной веселинкой в каждой черточке лицо! И как блистали ее глаза!

- И нечего ждать, нечего! - говорила она резко, вероятно чего-то требуя, а сама вся светилась от непонятного возбуждения. - Они будут издеваться над народом, а вы молчать? Просто удивление! Рядом партизаны, а нам житья нет от немцев! Да на что это похоже? Нет, как хотите, Степан Егорыч, а это не дело!

Говоря все это, она поглядывала не только на Бояркина, но и на всех столпившихся вокруг стола партизан. Один раз она взглянула и на Крылатова; должно быть, чем-то он заинтересовал ее, и она, сказав несколько слов, опять посмотрела на него... Поймав ее взгляд, Бояркин оглянулся назад и увидел Крылатова.

- Слушай, товарищ начальник штаба, как у тебя дела? - спросил его Бояркин. - Все у тебя готово?

- Так точно, товарищ командир! - быстро ответил Крылатов.

- Ну, вот, - сказал Бояркин, обращаясь к Марийке. - Довольно горячиться. У нас уже все готово. Понятно?

XIV

Лагерь жил обычной жизнью. Куда-то уходила, растягиваясь цепочкой, группа партизан на лыжах. У продовольственного склада разгружали сани. На хозяйственной базе ширкали пилы и пели девушки. Все это было обычно. Ко всему этому Крылатов уже привык за неделю жизни в отряде. Но все это казалось ему теперь необычайно привлекательным, приятным для глаз и слуха. Он долго внутренне сопротивлялся необычному ощущению, только что властно захватившему все его существо, но в конце концов вынужден был признаться, что весь лагерь кажется ему теперь в другом свете потому, что в центре его стоит она, эта неизвестная ему женщина, и освещает его своей красотой.