Суровые истины во имя движения Сингапура вперед (фрагменты 16 интервью) - Куан Ю Ли

Их мальчик - альбинос. У отца и матери были определенные гены. К сожалению, в нем объединились они оба, и он родился близоруким альбиносом. Однако он хорошо проявил себя. Он медленно успевал в школе, потому что плохо видел, что написано на доске, и тому подобное. Ему приходилось использовать бинокль, это отнимало время. Но он окончил Национальный университет Сингапура. Он мог получить максимальную оценку, набрать пять баллов, но набрал четыре. Что ж, неплохо.

Двое других мальчиков, дети от Хо Чин, оба одаренные ребята. Один выиграл стипендию Массачусетского технологического института (МТИ). Второй не захотел получать стипендию, хотя с легкостью мог ее выиграть. Он собирается заняться информационными технологиями и решил остаться там, чтобы получить опыт и следующую степень. После этого он вернется. Это другой мир, потому что его отец может платить, и деньги не являются важным вопросом. Я бы на месте его отца сказал: нет уж, лучше получай стипендию, а потом возвращайся. Почему я должен отдать 300 000 или 400 000 долларов ни за что? Я могу внести для тебя первый взнос за дом в размере половины его стоимости! Но за них я не отвечаю. Моя жена давно уже решила, что не будет ссориться с родственниками и со своими невестками. Они сами несут ответственность за своих детей. Мы просто иногда куда-нибудь с ними выезжаем.

Я ДРУЖУ С НИМИ НЕ РАДИ ВЫГОДЫ

---

- У вас много друзей?

- У меня есть друзья, с которыми мы дружим всю жизнь. Это Чиа Чви Леонг (Chia Chwee Leong), с которым мы вместе учились в Раффлз-Колледж и институте Раффлз. Он стал химиком, а впоследствии и главным химиком государства. Мы делили с ним комнату в Раффлз-колледж, комнату на двоих, обращенную окнами к закату, из-за чего в ней было очень жарко. Поэтому мы выехали из нее через семестр, но остались друзьями. Он сингапурец. Во время японской оккупации мы встречались и много беседовали. Мы до сих пор видимся. Он поссорился с То Чин Чаем, который тогда руководил министерством здравоохранения. То Чин Чай в какой-то мере спровоцировал его отставку. Я не вмешивался. Я не хотел делать этого, потому что это было министерство То Чин Чая. Так что он ушел в отставку и пошел работать на химический завод Лим Су Пэна (Lim Soo Peng) в Джуронге («Кемикал Ин-дастрис Фар Ист» - Chemical Industries Far East). Он является другом (бывшего председателя Комиссии по вопросам государственной службы) Фэй Сенг Уотта (Phay Seng Whatt), который был инвестором этого химического завода. Мы до сих пор наносим друг другу визиты. Мне было интересно, как поживают его дети: двое сыновей и дочь. Его дочь не замужем и держит 50 кошек. Я спросил его, зачем это ей. Он ответил: знаешь, она любит кошек! Один из его сыновей преподает в Национальном университете Сингапура, второй - адвокат.

Знаете, что интересно. Жена рассказывала мне, что Чви Леонг ждал, не пойдет ли моя дочь в школу на год раньше. Она ведь родилась в январе, поэтому ей пришлось ждать еще 11 месяцев, чтобы ее зачислили. Чви Леонг следил за этим, потому что, если бы она пошла, а его сын туда не попал, он собирался устроить скандал. Что ж, Линь не была зачислена. Она выждала еще один год, зато потом, когда пошла в школу, она перескочила через класс. По-моему, после первого класса ее перевели сразу в третий. Мы дружим и по сей день.

С Перси Крадоком мы тоже до сих пор дружны, и я как раз собираюсь писать ему. Возможно, я увижу его в последний раз, не знаю, потому что и он, и я уже вступили в такой возраст, когда каждый из нас может в любой момент покинуть этот мир. Так что мы еще встретимся (Перси Крадок умер в январе 2010 года).

- Тяжело ли в вашем положении поддерживать отношения со старыми друзьями?

- Со своими старыми друзьями я до сих пор поддерживаю отношения. Я дружу с ними не ради выгоды. Они мои друзья, потому что мы вместе проводим время, мы приятны друг другу и поддерживаем нашу дружбу.

Еще один из моих друзей - доктор Фонг Ким Хенг (Fong Kim Heng), которого я привел в политику, и который стал заместителем спикера в 1960-х годах. Вы можете посмотреть информацию о нем в официальном отчете о заседаниях парламента Великобритании. Он пристрастился к наркотикам, начал принимать петидин (болеутоляющее). У него были боли, но закончилось тем, что он не смог отказаться от приема препаратов. Как врач, он не должен был делать себе инъекции, но все-таки колол себе лекарство. Он заплатил за это большую цену, это очень печально. Я поддерживаю связь с его братом, который взял на себя опеку над двумя его сыновьями. В течение нескольких лет моя жена встречалась с ними (и консультировала их) по поводу имущества и тому подобным вопросам. Я привел его в политику, потому что мне нужны были надежные способные люди. Он был одаренным человеком, мы учились на одном курсе в Институте Раффлз. Он выбрал медицину и стал врачом.

НО УЗНАЛИ МЫ ДРУГ ДРУГА БЛАГОДАРЯ ПОЛИТИКЕ

- Согласны ли вы с тем, что после того как становишься премьер-министром, труднее заводить хороших друзей?

- Не обязательно, но меняется уровень друзей. Я дружу с Генри Киссинджером, Джорджем Шульцем, Тони Блэром... Они мои друзья не только в политическом смысле. Но узнали мы друг друга благодаря политике.

Я познакомился с Киссинджером в 1968 году в Гарварде - он все еще там преподавал, а я приехал туда на два месяца. Мы выяснили, что у нас схожие взгляды на Вьетнам. Потом его назначили советником президента по вопросам национальной безопасности, и он оставил Гарвард. Под конец моего визита в США я отправился в Нью-Йорк, где мы снова встретились. Там я изложил ему свои взгляды на Вьетнам, и он предложил поддерживать контакт. Как потом выяснилось, Никсон был обо мне хорошего мнения, и поскольку он записал все, что я ему говорил, когда он прошел всю президентскую гонку, наша дружба с годами только окрепла. Даже после того, как Киссинджер ушел с поста госсекретаря в пра-вительстве Форда, он продолжал поддерживать со мной контакт. Мы встречались один-два раза в год. В настоящее время мы оба входим в международный консультативный комитет «Джи Пи Морган Чейз» (JP Morgan Chase).

Во время поездок в США я обычно останавливался в его загородном доме в Коннектикуте. Он мой друг. Когда моя жена перенесла инсульт, он звонил мне несколько раз и справлялся о ее здоровье. Однажды вечером он приезжал ко мне с Шульцем, и я угощал их ужином. Он спросил: «Могу я повидать твою жену?» Я ответил ему: «Нет. Ей будет очень неловко встречаться с тобой в ее положении». Когда жена Шульца умирала от рака, а они жили в Стэнфорде, в одном из преподавательских кварталов, потому что тогда он там преподавал, мы с женой навещали ее. Они тоже близкие друзья.