Delirium/Делириум - Лорен Оливер

Однако никто не удостаивает меня даже взглядом. Скоро девять, народ валит на работу: бесконечный поток людей, торопящихся по своим будничным делам. Ничего не выражающие лица, глаза устремлены вперёд... Какое им дело до маленькой невзрачной девчонки с большой сумкой на плече?

И никому невдомёк, что внутри у маленькой невзрачной девчонки, словно пожар, полыхает тайна.

Похоже, ночь в Дебрях обострила моё зрение свыше обычных человеческих возможностей. Хотя на первый взгляд ничто в городе не изменилось, но... нет, всё стало другим. Каким-то прозрачным, нематериальным. Кажется, будто протяни руку — и пронзишь насквозь и здания, и небо, и даже людей.

Однажды, когда я была маленькой, Рейчел строила на пляже песочный замок. Она усердно трудилась несколько часов, даже пользовалась различными плошками и коробками, чтобы правильно сформовать башни и бастионы. Замок вышел точно как настоящий — полное впечатление, что построен из камня. Но нахлынул прилив, и достаточно оказалось двух-трёх волн, чтобы от замка остались только оплывшие руины. Я разревелась, и в утешение мама купила мне мороженое, которым я поделилась с Рейчел.

Вот так и Портленд этим утром: того и гляди развеется, словно дым на ветру.

Из головы не выходят слова Алекса: «Нас больше, чем ты думаешь». Тайком вглядываюсь в лица прохожих: а вдруг мне удастся прочитать на них некие тайные знаки, печать диссидентства? Но ничего подобного, все такие же, как всегда, летят куда-то — озабоченные, замкнутые, отстранённые.

Ну, вот я и дома. Кэрол моет на кухне посуду. Собираюсь незаметно проскользнуть мимо, но она окликает меня. Застываю с одной ногой на ступеньке. Тётя входит в холл, вытирая руки о посудное полотенце.

— Ну, как там было, у Ханны? — спрашивает она.

Её глаза обшаривают моё лицо, как будто и она ищёт какие-то тайные знаки. Стараюсь подавить очередной приступ паранойи. Откуда Кэрол знать, где я была?

— Очень хорошо. — Я пожимаю плечами, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Правда, выспаться толком не удалось.

— Хм-м. — Кэрол окидывает меня пристальным взглядом. — И чем же вы, девочки, там занимались?

Что происходит? Она в жизни не расспрашивала о том, что мы делаем у Ханны дома. «Ой, не к добру!» — думаю я.

— Ну, знаете, как обычно. Смотрели телек. У Ханны вообще-то целых семь каналов.

По-моему, мой голос звучит напряжённо и пискляво. А может, мне это только кажется.

Кэрол отводит взгляд, скривив губы так, будто набрала полный рот прогорклого молока. Вижу, она пытается найти способ сказать что-то не очень приятное, у неё всегда такой горько-молочный вид, когда она собирается выдать плохую новость. «Она знает об Алексе! Она знает! Знает!» Стены как будто готовы раздавить меня. Жарко, душно. Задыхаюсь.

Но тут, к моему изумлению, она складывает губы в улыбку и кладёт руку мне на плечо.

— Ты знаешь, Лина... вам ведь осталось совсем недолго.

В течение двадцати четырёх часов я успешно избегала мыслей о Процедуре. Однако теперь эта ужасная дата всплывает в моём сознании. Мир словно темнеет. Семнадцать дней.

— Знаю, — выдавливаю я. Вот теперь мой голос действительно звучит странновато.

Кэрол кивает. Необычная полуулыбка, кажется, приклеилась к её лицу намертво.

— Понимаю, в это трудно поверить, но после Исцеления ты даже не будешь скучать по ней.

— Знаю. — У меня в горле, похоже, издыхает лягушка.

Кэрол рьяно кивает, голова вверх-вниз, вверх-вниз, как на шарик на резинке. По-моему, она хочет сказать что-то ещё, столь же утешительное, но, видно, не находит слов. Минуту мы стоим и молчим.

Наконец я говорю:

— Я пойду наверх. В душ.

Чтобы выдать эту короткую реплику, понадобилась вся моя сила воли. В мозгу точно сирена воет: семнадцать дней.

Томительная тишина прервана, и Кэрол вздыхает с облегчением:

— О-кей, — говорит она. — О-кей.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки — не терпится уединиться в ванной. Хотя в доме никак не меньше восьмидесяти градусов[29], мне хочется забраться под обжигающе горячую струю, раствориться в облаке раскалённого пара.

— Да, Лина. — Кэрол окликает меня, как будто вдруг вспомнила о чём-то важном.

Оборачиваюсь. Она не смотрит мне в лицо. Опустила глаза и внимательно изучает обтрёпанный край полотенца.

— Ты бы приоделась. Платье... или те красивые белые брючки, что купила в прошлом году. И волосы уложи. А то знаю тебя — бросишь высыхать нерасчёсанными.

— Почему... зачем?

Что-то мне не нравится, как она прячет глаза, особенно если учесть, что её рот снова кривится.

— Я пригласила к нам сегодня Брайана Шарффа, — говорит она невзначай, как будто это такая простая, будничная вещь.

— Брайана Шарффа? — тупо повторяю я. Имя звучит в моих устах как-то непривычно-чуждо и имеет металлический привкус.

Кэрол наконец вскидывает голову и смотрит на меня.

— Он придёт не один, — быстро добавляет она. — Конечно, не один. С матерью. Я, само собой, тоже буду присутствовать. К тому же, Брайан прошёл свою Процедуру в прошлом месяце.

Да меня совсем не это волнует!

— Он придёт сюда? Сегодня? — Я вынуждена опереться рукой о стенку. Совсем из головы вон. Брайан Шарфф. Имя на гербовой бумаге. Моя пара.

Кэрол улыбается — должно быть, думает, что я нервничаю из-за того, что мне предстоит встретиться с будущим спутником жизни.

— Не волнуйся, Лина, всё будет в порядке. Мы с его матерью возьмём на себя основную часть беседы. Я просто подумала, что неплохо было бы вам встретиться, поскольку... — Она не заканчивает фразу. А зачем?

Поскольку нас предназначили друг для друга. Поскольку нам предстоит пожениться. Поскольку с ним я буду спать в одной постели и просыпаться рядом по утрам. Каждый день до конца жизни. Должна буду сносить его прикосновения, и сидеть напротив него за столом, давясь консервированной спаржей и выслушивая его бубнёж насчёт текущих труб, или плохих досок, или чем он там собирается заниматься...

— Нет! — вскрикиваю я.

Кэрол взирает на меня с недоумением. Она не привыкла слышать это слово, особенно из моих уст.

— Как это «нет»?

Я облизываю губы. Понимаю: перечить ей не стоит, это опасно. Но я не хочу знакомиться с Брайаном Шарффом. Не могу. Не стану сидеть и прикидываться, будто он мне нравится. Не желаю слушать рассусоливания Кэрол насчёт того, где мы через несколько лет поселимся, когда там где-то — Алекс, идёт на свидание со мной, или барабанит пальцами по столу в такт музыке, или просто живёт и дышит. Не могу!

— Я имею в виду... — пытаюсь я придумать какую-нибудь вескую причину, чтобы отвертеться, — ну то есть... не могли бы мы отложить это до другого раза? Мне что-то нехорошо... — Вот это уж истинная правда.