Право на жизнь - Сергей Арно

– Вижу.

– Возьми их в руки.

Парень исполнил приказание.

– Держишь?

– Держу.

– Ну, молодец. Крепко держи. Зовут-то тебя как?

– Миша.

– Тезки, значит, – Михаил Александрович ухмыльнулся, блеснув крупными неровными зубами, поворачивая тумблер до упора. – Сейчас ранки обезвредим… Ну, ты как там, держишь? – вполоборота повернулся доктор Пинчер.

– Да держу, держу.

– Ну тогда прощай, тезка.

Доктор Пинчер, оскалив кривые зубы, изо всех сил вдавил большую красную кнопку и, не отпуская ее, повернувшись вполоборота и скосив глаза, глядел на парня.

Поначалу спокойное его тело вдруг напряглось, он бешено затрясся, глаза вылезли из орбит, на губах выступила пена… Держа в руках два проводочка, парень напоминал сейчас наездника русской тройки, лошади которой внезапно понесли, мчатся к обрыву; и наездник, видя впереди неминуемую гибель, напрягся весь и трясется, не выпуская тем не менее вожжи…

Он так и стоял и трясся – три, пять, десять секунд… От рук пошел дымок, запахло горелым мясом… но Пинчер не отпускал красную кнопку. Наконец парень рухнул на пол, дернулся раз, другой и затих. Тогда Пинчер отпустил кнопку, подошел к лежавшему на полу. «Лихой наездник» с обугленными черными руками лежал смирно. Носком ботинка Пинчер ткнул его, убедился, что мертв.

– Тут тысяча вольт, как на электрическом стуле, ни один тезка не выдержит.

Доктор Пинчер наклонился и, с трудом разжав почерневшие Мишины пальцы, вытащил два проводочка.

Раненый лежал на столе без сознания, иногда выкрикивая возмущенно что-то нечленораздельное. Михаил Александрович присоединил проводочки к его руке и, подойдя к красной кнопке, дал разряд. Сердце раненого остановилось быстро, доктор даже не стал фиксировать смерть, а, так и оставив его, быстрыми шагами вышел из процедурной в кабинет. Нужно было торопиться. Он знал, что Кирилл – его бывший подчиненный – придет сейчас за его жизнью.

Михаил Александрович вынул из стола паспорт, паспорт был настоящим. Доктор Пинчер имел два паспорта: во втором была его настоящая фамилия Бородавко. Под этой фамилией хранились и все его сбережения.

А теперь бежать. Бежать!

Он выскочил на лестницу, спустился до первого этажа. Куда же теперь? Нужно было отсидеться где-нибудь до утра. И тут доктора осенило. В крематорий! Никто не догадается искать его там. Скорее! Бежать!

«Ну теперь все, теперь конец, – разглядывая почерневшие от чрезмерной порции тока трупы братков, оставленных доктором, думал Кирилл. – Теперь меня точно не пощадят».

– Что, блин, начальник загробил братков? – поигрывая окровавленным ножичком, покачал головой плешивый, оказавшийся за его спиной. – Забойщик, блин, огорчится.

– Как же он, гаденыш, догадался?.. – сквозь зубы прошипел Кирилл.

И тут же в голове просветлело.

– Знаю где он, гаденыш! В крематории! Я его, гада, на куски разрежу. Пошли за мной. Быстро.

Парни, насмотревшись на мертвых своих товарищей, уже нехотя поплелись за Кириллом, недовольно бурча. В гробу они видели таких начальничков.

– Обшарьте здесь все, – выломав ломиком непрочную дверь крематория, приказал Кирилл. – Он должен быть тут. Другого выхода нет, разве что через трубу дымом.

Бандиты разошлись по крематорию в поисках сбежавшего доктора. Одного оставили сторожить выход. Кирилл тоже принял участие в поисках проклятого докторишки. Он неистовствовал, был вне себя от гнева и заглядывал во всякую щель, где могло поместиться хотя бы полчеловека. Как будто от того, найдет ли он садиста-врача, зависела его жизнь, как будто этим он мог вымолить у Забойщика прощение за двоих отправленных к праотцам «братишек».

Крематорий был невелик и состоял всего из четырех помещений: печной, куда завозили на каталке гроб с усопшим, зала торжественных прощаний, чрезвычайно тесного (но прощавшихся обычно собиралось негусто, поэтому места хватало всем) холодного помещения морга, где покойники лежали на двух набитых по стенам полках или просто на полу, и гробовой, где хранились гробы, венки и прочий погребальный скарб. Имелась, правда, еще моечная комната – там усопших должны были обмывать в ванных, но ею никогда не пользовались, кроме того, предусматривалось несколько кладовых с одеждой. Вот, пожалуй, и все.

Кирилл бессистемно метался по всем без разбора помещениям, зная, что гаденыш прячется где-то здесь, и он его найдет, непременно найдет… И уж тогда сдерет с него шкуру. Кирилл даже забыл о пистолете, который взял в машине и которым размахивал без страха случайно нажать на курок, потому что на предохранитель он его не поставил.

Морговые санитары появлялись раз в месяц, когда накопится нужное количество жмуриков, в редких только случаях, поддаваясь материальным уговорам родственников, приходили не вовремя. Но это были сверхурочные. Обычно же являлись раз в месяц, гуртом загружали всех в печки, благо печей было четыре, и жгли сутки-двое, а потом опять месяц гуляли. Завидная работенка!

– Нет никого, одни жмурики, – плешивый остановился перед Кириллом, все так же поигрывая ножичком с запекшейся на его лезвии кровушкой и насмешливо глядя ему в глаза.

Не нравился Кириллу этот взгляд: он как бы заранее обрекал его на смерть.

Вначале операции плешивый не позволял себе так нахально смотреть на него.

– Экологию надо беречь, паря, – Кирилл слегка небольно ткнул его кулаком в бок и, как бы невзначай, показал пистолет во второй руке. – Ищите, должен быть.

– Нету, все уже осмотрели, – заспорил парень.

Но Кирилл посмотрел на него – он иногда умел смотреть так, что кровь стыла от этого взгляда, – больше ничего не сказав, плешивый покосился на пистолет, сейчас оказавшийся, пожалуй, более серьезным аргументом, чем взгляд, и пошел заново осматривать помещения.

– Сволочь, где же ты спрятался? – бубнил Кирилл, бродя по помещению хранилища покойников, справедливо полагая, что хитрый доктор запросто мог прикинуться мертвым и лежать себе тихонечко где-нибудь на полу, и следить из-под полуприкрытых век за блуждающим по помещению Кириллом.

– Где же ты, скотина!..

Покойников было всего человек тридцать. Они были набросаны в разных местах без порядка. Обоих полов, разновозрастные, встречалась и молодежь. Некоторые лица были знакомы Кириллу, ведь столько времени он проработал санитаром дурдома, стольких из них знал, кой-кому при жизни доставалось от него «на орехи»… Встречая знакомые лица, Кирилл грустил по хорошим прошлым временам. И вдруг под грудой покойников мелькнула рыжая шевелюра. Кирилл остановился.

«Ага, сучонок, завалился жмуриками и лежишь, думаешь, я – дурачок, не найду тебя?» – злорадно подумал Кирилл.