Хроники Фрая - Стивен Фрай

Многие из тех, кто образует киноиндустрию Британии, обходились с Доном из рук вон плохо, третировали и чернили его, полагая, что он повинен в глупой наивности или — еще того хуже — был и сам как-то замешан в темной истории с фиктивным «Фондом Мартини». Но ведь немалое число людей опытных и умных заверяли его при начале этой истории, что предложенная ему финансовая схема вполне основательна и солидна и он может действовать, исходя из этого. То, что Дон приступил к съемкам, не увидев своими глазами тех «депозитных сертификатов», было катастрофической ошибкой, однако такой талантливый, идеалистичный и страстно преданный своему делу кинорежиссер отнюдь не заслужил оскорблений и остракизма, коим его подвергали столь многие годы. Я же, окунувшийся всего через год после университета в мутные воды кинобизнеса, приобрел богатый, хоть и скверно пахнувший опыт.

Черч и Чехов[125]

Через несколько месяцев после вынужденного прекращения съемок «Светских новостей» мне позвонил и попросил заглянуть в его найтсбриджский офис театральный продюсер Ричард Джексон. Когда-то он посмотрел в Эдинбурге «Латынь!», и теперь ему захотелось поставить ее в «Лирическом театре» Хаммерсмита, взяв в режиссеры очень молодого Никласа Бредхерста. Я сказал Джексону, что съемки в сериале «На природе» не позволят мне сыграть роль Доминика, которую я для себя и написал, но Джексона мои слова, похоже, нисколько не смутили. И меня это страшно обрадовало. Вы могли бы подумать, что моя актерская самооценка должна была сильно пострадать оттого, что продюсер с таким блаженным спокойствием воспринял новость о невозможности для меня играть в его постановке, на деле же моя авторская самооценка несосветимо возросла от мысли, что профессионал из мира театра счел мою пьесу достаточно сильной для того, чтобы она смогла выжить и без меня.

За многие месяцы до этого у меня состоялся разговор с телевизионным режиссером Джеффри Саксом, которому очень хотелось снять «Латынь!» для малого экрана. Состоялся также и телефонный, приведший меня в состояние нервного возбуждения, разговор с великим Майклом Хордерном, который выразил интерес к роли Герберта Брукшоу и с добродушным спокойствием выслушал мои бессвязные соображения относительно телевизионной адаптации пьесы. Ничего из этой затеи не вышло, хотя с Джеффри Саксом мне еще предстояло встретиться спустя восемь лет, когда он ставил эпизод сериала «Новый политик» и снял меня в крошечной роли, а затем еще лет через двадцать без малого, когда я получил от него небольшую роль в фильме «Громо-бой». Люди, с которыми ты встречаешься в жизни, почти никогда насовсем из нее не уходят. Они возвращаются снова и снова, подобно персонажам романа Саймона Рейвена. Создается впечатление, что Судьба — это кинопродюсер, который не может позволить себе вводить в фильм все новых и новых персонажей и потому старается занять каждого из актеров в сколь возможно большем числе сцен.

Никлас и Ричард не сомневались в том, что смогут поставить «Латынь!» без особых хлопот, однако подыскать актера на роль Доминика оказалось труднее, чем они полагали. Пока я снимался в Манчестере — во втором сезоне «На природе», — они перебрали десятки и десятки молодых актеров, и ни один их полностью не устроил. И при следующей моей встрече с Ричардом я, немного нервничая, сделал ему предложение:

— Послушайте, я понимаю, как убого это звучит, но у меня есть один университетский знакомый. Он по-настоящему хороший актер и очень забавен.

— Правда?

Никлас и Ричард были людьми воспитанными, однако существует определенное число фраз, от которых по спине продюсера пробегает холодок, и «У меня есть знакомый… он очень хорош…» в этом отношении едва ли не самая действенная.

Я торопливо продолжил:

— Кембридж он уже закончил, сейчас учится в Гилд-холлской школе. Правда, поступил он на музыкальное отделение. Хотел стать оперным певцом. Но, как мне говорили, совсем недавно перебрался на театральное.

— Правда?

— Ну, в общем, как я уже говорил, я понимаю, что… но он действительно очень хорош…

— Правда?

Неделю спустя мне позвонил Ричард:

— Должен признаться, мы перебрали всех, кого могли, и ничего больше придумать не в состоянии. Как там зовут вашего знакомого из Королевской академии?

— Из Гилдхоллской, не из Королевской, а зовут его Саймоном Билом.

— Ладно, терять нам нечего. Положение отчаянное. Никлас посмотрит его.

Еще через два дня мне позвонил уже Никлас, пребывавший в состоянии исступленного восторга:

— Боже мой, он бесподобен. Совершенство. Абсолютное совершенство.

Да я в этом и не сомневался. Еще деля в «Вольпоне» сцену с почесывавшим задницу Сэром Предположительным Политиком, я понял, что Саймон — первоклассный талант.

Правда, тут могли возникнуть некоторые сложности. Гилдхоллская школа — позволит ли она Саймону играть в спектакле? Он был студентом, обязанным посещать занятия, а участие в спектакле отняло бы у него немало времени («Лирический» намеревался показывать «Латынь!» на дневных представлениях), да, собственно, и репетиции тоже. Незадолго до этого Гилдхоллская школа музыки и театра получила нового директора — актера и члена-учредителя «Королевской шекспировской труппы» Тони Черча, — так что «Лирическому» следовало испросить его разрешения.

Ответ, который он дал, оказался великолепным по изысканности и совершенно нелепым в том, что касалось прозвучавшего в нем актерского самомнения.

— Я понимаю, что Саймону очень хочется принять ваше предложение, — сказал он. — Это прекрасная роль для него, и, помимо прочего, она позволит ему получить временное членство в «Эквити»…

В те дни приобретение членской карточки «Эквити» было для любого актера абсолютной необходимостью. В мире театра существовал исключительный по своей жестокости мертвый тупик в духе «Уловки-22» (такие нередко встречаются в закрытых сообществах): получать актерскую работу могли только члены «Эквити», а стать членом «Эквити», не поработав актером, было невозможно. Мы с Хью получили эти карточки благодаря тому, что имели контракт с телекомпанией «Гранада», а также потому, что, будучи авторами-исполнителями, могли утверждать, что ни один из членов «Эквити» удовлетворительным образом заменить нас не способен. Так что Тони Черч хорошо понимал, какая великолепная возможность предлагается Саймону.

— Да, — сказал он, — я на его пути вставать не стану. Однако…

Никлас и Ричард (меня там не было) испуганно побледнели.