Ярар. Начало - Тимофей Грехов

— Да, уверен, — ответил я.

Он на несколько секунд задержал на ней внимание и «повесив» на лицо дружелюбную улыбку, сказал.

— Конечно же! Видать мои глаза были ослеплены, раз я смел Вас перепутать с зелененьким морфом.

Елена хотела возмутиться, потом смутилась и отвернувшись, произнесла.

— Будем считать, что я приняла Ваши извинения.

Я переглянулся с Зесом, которому также показалось что граф флиртует с моей тетей.

Мы расположились на палубе, на которой уже были выставлены столики для пассажиров. Долгорукова дала согласие на то, чтобы я жил на корабле, но, если быть честным, я даже не думал её об этом спрашивать. Позже я узнал, что вчера состоялся первый полёт, который всё-таки посетил император.

Ничего интересного не произошло. Александр V проводил время с семьёй и на попытки остальных гостей сблизиться с ним не реагировал. Полетав до полуночи, они спокойно вернулись назад.

Потом я попросил Зеса показать Долгоруковой корабль. Оба поняли, что мне надо поговорить с графом. И к моему счастью Елена не сопротивлялась данной инициативе. Я отвёл Ля Фисто на пару слов, чтобы узнать насколько всё плохо.

— Они не знают о том, что ты можешь омолаживать. Но им известно, что ты можешь проводить хирургические операции и удалять шрамы. — сказал граф.

— Вашу личность они распознали?

— Нет, но рано или поздно они узнают про твой дар и тогда они смогут сопоставить факты. — Граф указал взглядом на Долгорукову: — Тоже разведчица?

Я кивнул, но при этом от графа не укрылось моё выражение лица.

— Ярар, каждый выбирает свой путь сам. Но я спросил не поэтому. Ей можно доверять?

— Не знаю. — ответил я. — Думаю тут подойдёт выражение «меньше знает крепче спит».

Ля Фисто кивнул.

— Где остальные? — спросил я.

— Спят. Вчера вечером обе сильно устали, и чтобы снять стресс приговорили пару бутылок дорогущего коньяка. Когда увидишь их, не вздумай лечить! Пусть прочувствуют полностью всю прелесть похмелья.

— Доставали? — поднял я взгляд.

Граф немного покраснел и отвел взгляд.

— Эти пьяницы вчера напились и завалились к нам, когда мы уже спали. — Когда граф начал рассказывать мой рот открылся. Неужели совращали? И оказался прав. — Разбудили, соблазнили и… И! Вырубились!

— Ахах-хах! — засмеялся я. — Какие они плохие! Анри, я тебе обещаю, что проявлю мужскую солидарность.

Граф тоже посмеялся, а потом его глаза остановились на мне.

— Ярар, я знаю у тебя есть тайны. Но впредь, когда услышишь такие истории, делай вид, что не понимаешь о чём речь! — и сделав паузу, пояснил свои слова. — Даже если ты уже знаешь, как и откуда берутся дети, это не делает тебя осведомленным в таких мелочах.

Улыбка сама сползла с моего лица. И я на полностью посерьёзнев, кивнул ему. «Снова прокол, — подумал я. — А сколько таких было и ещё будет…»

Елена Долгорукова покинула нас примерно через час. Она должна была вернуться в контору, чтобы узнать новые вводные. Ведь больше мы не видели смысла работать над легендой. К тому же Елена согласилась полететь с нами к моим родителям, где она расскажет им правду. Сейчас ей нужно было подготовиться и согласовать всё со своим куратором.

Через несколько дней мы полетели в сторону ДОМА. Зес, видя, что я снова не могу усидеть на месте, ужесточил мои тренировки до такой степени, что я засыпал сразу, как только лягу в кровать. Помимо Елены с нами полетел князь Орлов. Он сказал, что у императора накопилось несколько вопросов к Де Тьерам. И тот под благовидным предлогом возвращения сына домой, собирается их обсудить.

Мои волосы заново перекрасили в мой «родной» платиновый цвет. Ведь уже не нужно было прятаться. Но действительность сыграла с нами злую шутку. Когда мы пролетали нал городом Орск, рабы сообщили, что к нам летят два человека.

Когда я понял кто к нам летит, моё сердце забилось очень быстро. Снова детское тело не давало мне здраво мыслить. Эмери, используя странное крепление, летела вместе с Талием.

Отец оглядел всех на корабле и увидев знакомые лица Долгоруковой и Орлова сузил глаза. Также сделала мама. И она первая увидела меня, и чуть толкнув Талия, она указала в мою сторону.

У него на лице появился хищный оскал.

— Знал же, нельзя оставлять тебя в живых. Что, твари, решили убить нас и поставить этого братоубийцу во главе?

Николай Де Орлов вышел вперед, держа руки перед собой, тем самым показывая, что безоружен.

— Талий, ты ошибаешься. Это был не твой сын. У нас есть доказательства! — но было видно, что до отца уже не достучаться. Он для себя уже всё решил. Прежде я никогда не видел его таким. — Это был Морф! Всё это время твой сын был в рабстве! Ты слышишь меня? — сорвался на крик Орлов.

В руках Талия уже появился клинок. И увидев, как натянулся рукав его мантии, я понял, что отца держит Эмери.

Она развернула Талия лицом к себе, и с мольбой в голосе попросила.

— Пусть покажут. И, знай, я не дам тебе навредить сыну у меня на глазах! Чтобы он не совершил, он остаётся моим и твоим СЫНОМ, — громко сказала ему мать, чтобы он услышал её. Постепенно огонь в его глазах утихал. Он кивнул Эмери и повернулся в сторону князя, полностью игнорируя моё присутствие.

Когда все немного успокоились, я молча ушёл в каюту. Будь я ребенком кинулся бы к родителям и взахлёб рассказывал про свои тяготы и приключения. Но сейчас лучше дать им время всё осмыслить и принять.

Я был уверен, что родители поверят рассказу Орлова и Долгоруковой. Ведь показания собирались с помощью артефакта, а протоколы допросов скреплены магией. Такие доказательства невозможно подделать. Но в одном я не сомневался, всё уже не будет, как прежде. Талий и Эмери жили с болью в сердце почти два года. Воспоминания о том, что я собирался убить брата легло тенью на их сердца. И их сегодняшнее поведение это подтверждало.

Да и, если уж быть откровенным, я не смогу теперь также смотреть на родителей. Той сказки, что была у нас в отношениях, больше не будет. И нам придётся с этим жить.

Через какое-то время в комнату зашли Ля Фисто и Зес. Они сели рядом по обе стороны от меня.

— Ну вот и всё, детеныш, ты дома! — с мягкой улыбкой улыбнулся Зес. — И что ты планируешь делать дальше?

Я задумался. Наверное, это длилось очень долго, потому что граф стал трясти меня за плечо. Тогда я озвучил им свои мысли