Граница льдов - Дуглас Престон

— Ваш команданте — я?

— Да, сэр.

— Больше нам нечего обсуждать.

Валленар достал из кармана кителя коробок спичек, открыл его, вынул одну спичку, медленно провел по коробку, пока она не загорелась, зажег сигару.

— Сэр, прошу прощения, то, что вы сказали, недостаточно. Ремонтируя гребной винт, погибли люди. Мы почтительно просим информировать нас относительно этой миссии.

Наконец Валленар повернулся. Он чувствовал, как в нем поднимается ярость. Ярость на американцев, на этого человека, Глинна, который пришел поболтать, пока его водолазы минировали гребные винты, на смерть Тиммера, на все, что привело к неповиновению на борту. Он затянулся, наполняя легкие дымом, чувствуя приток никотина в кровь. Овладев собой, Валленар бросил спичку на мокрую палубу и опустил сигару. Вахтенный помощник был зеленым глупым парнем, да и его попытка не была неожиданностью. Команданте обвел взглядом офицеров на мостике. Все немедленно опустили глаза.

Одним ловким движением Валленар вытащил из кобуры оружие и приставил дуло к груди офицера. Как только Сантандер открыл рот, чтобы протестовать, раздался выстрел. Пуля как ударом кулака отбросила офицера, сильно ударив о переборку. Вахтенный помощник капитана, не веря своим глазам, смотрел на свою пробитую грудь, на горизонтальный фонтанчик крови, ритмично бивший из нее. Воздух с шипением вошел и вышел из раны, потом еще раз. Офицер упал на колени, затем вперед на локти, удивленные глаза стали стекленеть, рот оставался широко открытым.

Валленар убрал пистолет в кобуру. Тишину на мостике нарушало только трудное дыхание Сантандера.

Валленар взглянул на штурмана.

— Мистер Олер. Приступайте немедленно, вы — дежурный офицер. А вы, мистер Ломас, — за штурмана. Курс дан. Выполняйте!

Он отвернулся, затянулся сигарой, снова посмотрел на штормящий океан. Его обезображенная правая рука покоилась на «люгере». Он ждал, не будет ли продолжения зародившегося мятежа. Жаль потерять и Олера тоже.

Олер посмотрел на нового штурмана и слегка кивнул. Тот скомандовал рулевому:

— Право руля. Постоянный курс один-восемь-ноль.

Рулевой повторил:

— Есть, сэр, право руля, перехожу на курс один-восемь-ноль.

Валленар убрал руку с оружия. Вот и все. Отрежь голову, и тело умрет.

Корабль начал разворачиваться, подгоняемый мощными толчками набегающих волн. Когда содрогания и качка усилились, все находившиеся на мостике хватались за что попало, чтобы устоять на ногах.

— Есть курс один-восемь-ноль, — сказал рулевой дрожащим голосом.

— Очень хорошо, — откликнулся штурман.

Валленар наклонился к переговорному устройству:

— На радаре, определите, когда американский корабль будет в пределах досягаемости орудий Викерса.

Спустя минуту пришел ответ:

— Сэр, при этом курсе и скорости расчетное время три часа тридцать минут.

— Очень хорошо. — Валленар выпрямился и указал пальцем на умирающего человека у своих ног. — Мистер Санчес, уберите это отсюда, организуйте уборку.

И снова повернулся к бушующему морю.

«Ролвааг»

11 часов 30 минут

Глинн неподвижно стоял рядом с Бриттон у штурвала. Убегая на юг к шестидесятой параллели, «Ролвааг» неизбежно оказывался во власти западных ветров, которые буйствовали у подножия мира, бесконечно циркулируя, образуя величайшие в мире волны. Насколько хватало взора, на восток несло вереницы ужасающих водяных гор. В течение последнего часа, когда интенсивность шторма возросла, океан словно утратил сплошную поверхность, больше не существовало линии раздела между водой и воздухом. Ревущие ветры и бушующие волны соединялись в неистовстве брызг и пены. Когда танкер оказывался у подошвы волны, наступало короткое зловещее спокойствие, а затем огромный корабль, содрогаясь, поднимался навстречу клокочущей буре.

Но Глинн не замечал шторма. В течение некоторого времени его мысли были заняты другим. Ради этого преследования Валленар рисковал всем: своей карьерой, командой, кораблем, честью страны, своей жизнью. Он знал, что они везут только камень, огромный камень, но всего лишь камень. В таком преследовании не было смысла.

Но он просчитался. Непростительно ошибся. На краткий миг Глинна посетила мысль о провале, он покатал на языке это слово, словно пробуя на вкус, и, содрогнувшись, выбросил из головы. Провала не будет, не может быть.

Проблема не в компьютерной характеристике и не в толстенном досье Валленара, имеющемся в Нью-Йорке. Проблема в нем самом. Упущен какой-то ключевой фрагмент. Его нужно искать в собственной голове, он где-то близко — только и ждет, чтобы его разгадали. Если понять, что вынуждает Валленара продолжать это сумасшедшее преследование, тогда он будет знать, как действовать. Насколько далеко зайдет Валленар? Будет ли он преследовать их за границей льдов? Глинн мотнул головой, словно хотел вытряхнуть из нее ответ, но безуспешно. Не поняв, что движет Валленаром, он не может строить никаких планов.

Глинн взглянул на Бриттон. Она неотрывно смотрела на экран радара, на зеленую точку, представлявшую эсминец.

— Последние полчаса «Рамирес» идет нашим курсом, — сказала она, не поднимая головы. — Один-восемь-ноль. Прямо у нас за кормой. Держит двадцать узлов. Пеленг постоянный, дистанция сокращается.

Глинн ничего не сказал. Ему казалось немыслимым, что Валленар поведет корабль под такой боковой волной. «Ролваагу» это стоило больших усилий, а он гораздо лучше переносил шторм, чем эсминец с высотой бортов не больше сорока футов. Поистине это походило на сумасшествие. Существовала большая вероятность, что «Алмиранте Рамирес» опрокинется. Но и самая большая вероятность — всего лишь вероятность. А Глинн не имел представления, сколь искусен Валленар в кораблевождении. Однако он подозревал, что тот является превосходным мореходом.

— С учетом скорости течения и расстояния он нагонит нас у кромки льдов, — сказала Бриттон. — Но на огневом рубеже мы окажемся задолго до этого.

— Через три часа, — уточнил Глинн. — Перед заходом солнца.

— Вы думаете, он будет стрелять, как только мы окажемся в пределах досягаемости?

— Не имею в том ни малейших сомнений.

— Нам нечем защищаться. Нас разорвет на куски.

— Если нам не удастся уйти от него в темноте, это, к сожалению, правда.

Бриттон посмотрела на него.

— А как же метеорит? — спросила она тихо.

— А что с ним?

Она еще понизила голос, взглянув на Ллойда.

— Если мы сбросим камень, можно увеличить скорость.

Глинн напрягся и посмотрел на Ллойда. Нахмурясь, тот стоял у окна, широко расставив массивные ноги. Судя по всему, он не слышал. Глинн стал говорить медленно, убедительно:

— Чтобы его сбросить, нам необходимо полностью остановить судно. Это как раз даст Валленару время подойти на дистанцию огня. Мы утонем раньше, чем остановимся.

— Следовательно, вы исчерпали все ответы? — спросила она совсем тихо.

Он посмотрел в ее зеленые глаза. Они были ясными и спокойными и очень красивыми.

— Такой вещи, как проблема без решения, не существует, — ответил Глинн. — Просто нам нужно его найти.

Бриттон помолчала.

— Перед отходом с острова вы просили меня вам доверять. Я надеюсь, что я могу это сделать. Мне бы очень хотелось.

Глинн отвел глаза, испытывая неожиданный всплеск эмоций. На мгновение задержал взгляд на экране системы глобальной навигации, на обозначенной зелеными точками границе льдов. Потом снова посмотрел ей в глаза.

— Вы можете мне доверять. Я найду решение. Я обещаю.

Бриттон медленно кивнула.

— Я не считаю вас человеком, который не держит своего слова. Надеюсь, я права. Мистер Глинн. Эли, сейчас я хочу в жизни только одного: увидеть свою дочь.

Глинн начал отвечать, но вместо слов удивленно присвистнул. Он невольно сделал шаг назад. Последняя фраза Бриттон принесла озарение. Он понял, что движет Валленаром. Он повернулся и, не сказав ни слова, покинул мостик.

«Ролвааг»

12 часов 30 минут

Ллойд неустанно вышагивал по просторному мостику. Шторм свирепо бился в стекло, но он отводил глаза от рваных волн. За всю свою жизнь Ллойд не видел ничего более ужасного. Это походило скорее не на воду, а на горы — зеленые, серые и черные, они вздымались и рушились, оползали и обваливались гигантскими лавинами. Он с трудом понимал, как их судно, как любое судно, могло уцелеть в таком море больше пяти секунд. Тем не менее «Ролвааг» продолжал плавание. Ходить было трудно, но Ллойду требовалось отвлечь себя физической активностью. Дойдя до двери на правое крыло мостика, он резко разворачивался и продолжал шагать. Так он провел шестьдесят минут с того момента, как Глинн исчез, не сказав ни слова.