Граница льдов - Дуглас Престон

«Ролвааг»

8 часов

Палмер Ллойд не торопился появляться на мостике. Ему потребовалось для этого мобилизовать всю свою волю. Он не мог по-детски долго проявлять обиду.

Его приветствовали вежливыми, даже почтительными кивками. На мостике царила другая атмосфера, и ему потребовалось некоторое время, чтобы ее оценить. Миссия была почти завершена. Он больше не был пассажиром, помехой в критический момент. Он был Палмером Ллойдом, владельцем самого необычного из когда-либо открытых метеоритов, директором музея Ллойда, главным администратором «Ллойд холдингз», седьмым в списке самых богатых людей мира.

Он прошел и встал позади Бриттон. За ее плечами с золотыми нашивками он видел монитор, высвечивающий диаграмму глобального позиционирования. Он и раньше видел этот монитор. Их судно показано на экране в виде креста. Длинная ось указывает направление движения. Ее передний конец равномерно приближался к красной линии, которая плавной дугой пересекала диаграмму. Каждые несколько секунд при обновлении информации через спутник экран мигал. Пересечение курса корабля с красной линией будет означать, что они в международных водах. На воле.

— Долго еще? — спросил Ллойд.

— Восемь минут, — ответила Бриттон.

Ее голос, все еще холодный, утратил напряженность последних мучительных минут у острова.

Ллойд взглянул на Глинна. Он стоял рядом с Паппапом, сложив руки за спиной, лицо по-прежнему непроницаемое. Все же Ллойд был уверен, что увидит самодовольство в его бесстрастных глазах. Его не могло не быть. Их отделяли минуты от величайшего научного и инженерного достижения двадцатого века. Он ждал, не торопя событий.

Ллойд обвел взглядом остальную компанию: вахтенная команда, усталая, но довольная в предвосхищении освобождения, выдержанный первый помощник Хоуэлл, молча стоящие рядом Макферлейн и Амира. Даже хитрый старый доктор Брамбелл выбрался из своей норы под палубами. Словно по какому-то невысказанному сигналу они собрались здесь, чтобы быть свидетелями чего-то важного.

Ллойд выпрямился, привлекая к себе внимание. Подождал, пока все не посмотрели на него, затем обратился к Глинну:

— Мистер Глинн, примите мои сердечные поздравления, — сказал он.

Глинн слегка поклонился. На мостике заулыбались и стали переглядываться.

В этот момент открылась дверь, и вошел стюард, вкатив тележку из нержавеющей стали. Горлышко бутылки с шампанским торчало из ведерка с колотым льдом. Вокруг стояло десять хрустальных бокалов.

Ллойд с удовольствием потер руки.

— Эли, вы лжец. Вы, может быть, в отношении некоторых вещей просто зануда, но сегодня вы само совершенство.

— Я говорил неправду, когда сказал, что взял только одну бутылку. На самом деле я взял ящик.

— Восхитительно! Тогда давайте его сюда.

— Нам придется ограничиться одной этой бутылкой. Это мостик корабля. Не беспокойтесь, в тот момент, когда мы войдем в гавань Нью-Йорка, я сам вытащу пробки из остальных бутылок. А пока, милости прошу, — заключил Глинн, указав на тележку.

Ллойд подошел, вытащил бутылку изо льда и поднял ее с улыбкой.

— Не бросай ее в этот раз, парнишка, — сказал Паппап почти неслышно.

Ллойд посмотрел на Бриттон.

— Сколько осталось?

— Три минуты.

Пантеоньеро набирал силу, бился в иллюминаторы. Но Бриттон информировала, что они, обогнув остров Эстадос, окажутся с подветренной стороны Огненной Земли гораздо раньше, чем юго-западный ветер переменится на более опасный северо-западный. Ллойд снял с пробки проволоку и ждал с холодной бутылкой в руке.

С минуту слышен был только вой ветра да отдаленный шум океана.

Потом Бриттон посмотрела на экран и взглянула на Хоуэлла, тот утвердительно кивнул.

— «Ролвааг» только что вошел в международные воды, — сообщила она тихо.

Послышались радостные возгласы. Ллойд выдернул пробку и стал бережно разливать шампанское по бокалам.

Вдруг перед ним появилось улыбающееся лицо Паппапа, в его костлявых руках было два бокала.

— Сюда, парень! Один для меня, другой для моего друга.

Роль этого человека хоть и не была большой, но имела ключевое значение. Надо найти ему хорошую работу в музее Ллойда, в обслуживании, а возможно, в охране. Может быть, для последнего выжившего индейца ейган найдется даже что-нибудь лучше. Например, своего рода экспозиция, сделанная со вкусом и надлежащим образом, совершенно отличная от того, как показывали жизнь первобытных народов в девятнадцатом веке. Это может оказаться привлекательным. Особенно рядом с Паппапом как с последним живым примером. Да, нужно это обдумать…

Ллойд опустошил бутылку в подставленные индейцем бокалы и спросил, снисходительно улыбаясь:

— Кто ваш друг?

— Генукса, — ответил Паппап и снова улыбнулся.

Ллойд поднял голову как раз в момент, чтобы увидеть, как он быстро отступал и неуклюже пил сразу из двух бокалов. Голос первого помощника вмешался в общий шум.

— Судно на дистанции тридцать две мили, пеленг три-один-пять, скорость двадцать узлов.

Разговоры тут же прекратились. Ллойд взглянул на Глинна как на оплот безопасности, и у него внутри возникло чувство беспокойства. На лице Глинна он увидел выражение, которого не видел у него никогда раньше: усталое удивление.

— Глинн, это какой-то торговый корабль, не так ли? — спросил Ллойд.

Не отвечая, Глинн повернулся к своему оператору у черного компьютера и сказал ему несколько слов чуть слышно.

— Это «Алмиранте Рамирес», — сказала приглушенно Бриттон.

— Что? Как вы это можете узнать по радару? — поразился Ллойд. Раздражение сменилось недоверием.

Бриттон посмотрела на него.

— С уверенностью сказать нельзя, но это подходящее место и подходящее время. Большинство судов зимой, и особенно в такую погоду, предпочитают пролив Ле-Мейр. А этот идет за нами на всех парах.

Ллойд понаблюдал за переговорами Глинна с человеком за компьютером. Оттуда послышался тихий звук тонального вызова, быстрого набора, свист установления цифровой связи.

— Я думал, вы выбили с поля боя этого сукина сына, — сказал Ллойд.

Глинн выпрямился, и Ллойд сразу успокоился, увидев, что на его лицо вернулось выражение собранности и уверенности.

— Наш друг оказался необычайно изобретательным.

— Изобретательным?

— Команданте Валленар смог починить свой корабль, по крайней мере отчасти. Но это ничего не меняет.

— Как это не меняет? — спросила Бриттон.

— Все фиксируется компьютером. В международных водах он не посмеет нас преследовать.

— Я бы сказал, что это довольно самоуверенное заявление. Этот человек сумасшедший. Он способен сделать все, что угодно.

— Вы ошибаетесь. Команданте Валленар, кроме всего прочего, до мозга костей офицер военно-морского флота. Он гордится своей честью, преданностью и верен кодексу абстрактных военных идеалов. Поэтому он не будет нас преследовать за границей. Это навлекло бы на Чили позор, создало бы неприятный конфликт с основным поставщиком иностранной помощи для его страны. Кроме того, он не уплывет слишком далеко на покалеченном корабле при усиливающемся шторме.

— Зачем же он тогда идет?

— Причины две. Во-первых, он не знает нашего точного местонахождения и надеется нас отрезать от международных вод. Во-вторых, наш команданте человек благородных жестов. Он как собака, которая бежит до конца цепи, хотя и знает, что преследуемый вне досягаемости. Он проделает весь путь до границы территориальных вод своей страны и повернет обратно.

— Занятное рассуждение, — заметила Бриттон. — Но правильное ли?

— Да, правильное.

В голосе Глинна была спокойная убежденность.

Ллойд улыбнулся.

— Я раньше сделал ошибку, не поверив вам. Я удовлетворен. Если вы говорите, что он не пересечет линии, он ее не пересечет.

Бриттон ничего не сказала. Глинн повернулся к ней и персонально, почти интимно что-то сказал. Ллойд был удивлен, увидев, как он ласково взял ее за руки. Он не расслышал слов Глинна, но Бриттон явно покраснела.

— Хорошо, — сказала она едва слышно.

Неожиданно появился Паппап с двумя пустыми бокалами, протягивая их умоляющим жестом. Ллойд взглянул на него, отметил, как естественно он сохраняет равновесие, несмотря на необычайно сильную качку.

— Еще есть? — спросил Паппап. — Для нас с другом, я имею в виду.

Ответить ему не успели. Возникла неожиданная вибрация, низкочастотный гул, от которого содрогнулся сам остов танкера. Свет на мостике замигал, а экраны мониторов заполнились серым электронным снегом. Немедленно Бриттон и ее офицеры разошлись по своим постам.

— Что это было, черт возьми? — резко спросил Ллойд.

Ему никто не ответил. Глинн вернулся к своему оператору, и они заговорили тихими напряженными голосами. По кораблю прошла волна вибрации, похожая на стон, потом еще одна.