Сколько живёт любовь? - Людмила Сурская

И на Курскую дугу они приезжали. Там тоже был праздник со слезами на глазах. Стоило ему появиться, как сразу же народ брал его в крепкое кольцо. Юлии было приятно смотреть на эту бескорыстную любовь к нему. Он возил Юлию под Прохоровку. Будучи её гидом самолично рассказывал о танковой битве:

— Люлю, дым полз от горящих танков, как чёрный туман. Танкистам помогала пехота, солдаты устроили настоящую охоту за танками. Страшное зрелище, я тебе скажу, было. Жал фашист. Ползут немецкие черепахи урча моторами и огнём плюются. Но мы им дали…

— Тебе было страшно?

Она спросила не про трудности, а именно про страх. Обыкновенный животный страх Костик умеет побеждать, на медведя ходил… Спросила про другое и потому, что к победе готовых было приткнуться много, а за поражение ответил бы он один и головой. Не зря Жуков так лезший командовать в Сталинграде здесь даже не пикал.

Он понял её. Глаза горят, а лицо каменное. Помолчал. Подумал. Тяжело вздохнул.

— Люлю, я каждый метр наступления и отступления продумал. На первом этапе я поставил себе целью остановить наступление и уничтожить как можно больше немецких частей. И только потом уже перейти ко второму этапу — освобождение наших земель. Я знал, когда надо остановиться, перегруппироваться, отдохнуть и перейти вновь в наступление. Ещё с гражданской усвоил — в любом деле поторапливаться надо, но непременно с головой.

Он не сказал жене, что в бою не думаешь ни о смерти, ни об ответственности и хватаешься за сердце гораздо позже, когда сбросивший напряжение разум расслабляется и человеком крутит воображение. Вот тут уж всё: седеешь, белеешь, за голову хватаешься…

— Костя, тебе нет равных, — обняла она его за талию. — Ведь битва за Курск стала финалом их контрнаступления и нашим трамплином к Победе.

Но он целуя её в блестевшие от слёз глаза шептал:

— Люлю, я ж не один, весь народ и в тылу, и на фронте… Солдат, наш солдат выиграл войну…

Юлия улыбалась: Костя оставался Костей. Кто спорит, наш солдат испокон веков самый героический, но непрофессиональное, бездарное командование ни раз приводило к поражениям. Хотя бы взять Ржев. Солдаты стояли насмерть, но могли бы жить и побеждать. Их Жуков обрёл на смерть. Там вся земля горбата от могил.

Его одаривали цветами, тянулись чтоб пожать руку и купали, купали в улыбках. В такие минуты она гордилась им и не жалела себя за то, что пришлось столько вытерпеть из-за него. Ведь на всех судьбоносных вехах этой войны стоял он. От самого первого дня и до победы.

Несколько раз в год они встречались с Жуковым. Больше на каком-то официальном мероприятии, но потом непременно с продолжением у Рутковских. И увлечённый разговор мужчин тянулся до бесконечности. Так уж получилось, что она знала его первую подругу — родившую дочь и потом жену- с двумя дочерями с которой он недавно развёлся и вот теперь ещё одна и тоже с дочкой. Фронтовые, прямые и косые прошли, слава богу, мимо неё. При виде его бестолковой к бабам прыти всегда в её голове копошился вопрос: "На что не хилый мужик силы тратил?" Ведь не любил ни одну. Со всеми был сух, жесток и эгоистичен. Удивительно, но весь этот его бидлам с женским полом поразительно тихо прошёл без грома и молний по стране, а здесь с одним "матрасом" не разгребёшь. Выбрал так уж выбрал. Она вздохнула. Большой и задушевной дружбы с Жуковым не было. Они очень непохожие. Когда тот был обласкан властью с Рутковским держался свысока. А вот Костя наоборот — рубя нити опалы, общается с Георгием. И всё же даже несмотря на время и дубины прошедшие по их спинам и головам они абсолютно разные. Да, разные! Но время проведённое рядом не выбросить. Юлия не мешала их болтовне, как и в старые времена пристраиваясь к Косте под бочёк, слушала эти мужские разговоры про бои, охоту и рыбалку и, положив голову мужу на плечо, молчала. "Пусть разговаривают, что им ещё осталось". Георгий женился ещё раз. Как уверял последний. Юлия улыбнулась: "Всё ищет идеал и меняет картинки". Познакомил их со своей новой любимой супругой официально во время похода семьями в кинотеатр. Они виделись раньше на одном из приёмов. Но издалека. Юлия заметила, что барышня, вышагивая рядом с Георгием не представляла семью Жукова, а демонстрировала себя. Это надо было видеть, как крутились её плечи, голова: "Видят или нет?". И вот теперь опала и близкое знакомство. Жуков вырвался вперёд, чтоб поцеловать Юлию в щёку. Рутковский обречённо пожал плечами и отвернулся. Ревнуй не ревнуй, тот всё равно полезет к Юлии с любезностями. Как мёдом ему намазано. А потом, через пару недель, все отправились с ответным визитом на спектакль. Любезность на любезность. Юлии та подруга не в радость. Говорит, говорит… Всё она знает, всё она видит… Юлия слушает. Куда ж деваться. Заметив Юлину насмешливую улыбку, Жуков шепнул ей на ушко:- "Не одобряешь?" Она не думала об этом и уж точно говорить на эту тему с ним не собиралась. "Каждому своё". Опять же осуждают тогда, когда не могут понять, а он ей был ох как понятен. Пожав плечами, она промолчала.

— Понимаешь, как-то не получается у меня с женщинами, выбираю не я, а они меня. — Сказал он виновато. — И каждая вроде бы как нравится.

Её осторожный взгляд выхватил его лицо. Сейчас он напоминал ей несчастного, одинокого ребёнка. У старика предполагается мудрость, а у ребёнка хотение. "Потому и не получается", — хотелось ему ответить, но опять улыбнулась правда вымученно, морщась. Учить старого упрямца бесполезно, к тому же дело сделано. Болячку заимел- жену, прошедшую с ним нелёгкий путь, мать своих дочерей, в гроб загнал. Держала она его крепко и долго в страхе и мощный Жуков робел. Какой же эта женщина тайной про него владела, чтоб так дёргать рычаги? Теперь води эту картинку, показывай.

Но гладко для Юлии крик души не прошёл. Георгий заметил её подёргивания и принялся втолковывать:

— Но это, Юлия Петровна, кажется, последняя моя попытка. У меня к ней особое чувство. Глаз зацепил. — Сказал он цепко посматривая на новую молоденькую барышню вырвавшую наконец из него штамп. — Мужчина так устроен, ему надо много- много раз любить. Ему вредно себя обделять. А я ещё ого-го, силён мужик.

Она слушала без особого энтузиазма, но он не отпускал её. А Юлия отводила взгляд: прилипший к красавице старик вызывал в ней два чувства — раздражение и смех. Молодой-то был не ахти, а уж сейчас…

"Да уж, когда-то ты был ходоком по слабой женской части, но теперь-то какой из тебя герой-любовник… — Юлия кипела, но опять промолчала. Не скажешь же ему: — Ты дурак старый годы свои считал и в зеркало смотрелся. Она дочери твоей моложе, ещё бы "глаз не зацепила". Тёща и та моложе тебя осла. Естественно, у тебя к её нежной коже и молодому личику особое неповторимое чувство. Для ровесников — старая дева, а для трухлявых пней сойдёт за бутон. Тем более, других баб возле тебя уже нет. А если появятся, то даже не потому что ты Жуков, а за пенсию твою, кому нужны мощи с брюхом и три волосёнка на голове в плюсе с вагоном болезней и неприятностей. Опять же, ты до смерти своей будешь опасен верхушке и к тебе непременно должны были приставить надзирателя, чтоб держать тебя под контролем. Не для этого ли выжав твой фронтовой "матрас" так удачно впихнули тебе опять же врача с разницей в 30 лет. Не клюнуть ты не мог. Такой для тебя персик. Старые идиоты! Один уже наслышался песен "несравненного соловушки" и поджав хвост помалкивает себе. Теперь этот вообразил, что с отвислым задом из которого труха сыплется орлом летать сможет. Откуда силёнки интересно возьмутся. Молью побитый весь. Сейчас враз на больничную койку угодит. Девке мужик нужен молодой и здоровый, а не развалина. Надорвётся трухлявый пень". Но она, естественно, ничего не сказала. Улыбаясь, качала в знак согласия головой. Да, мол, да… Рассказывай, рассказывай… Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Твоя жизнь суй голову в петлю. От фронтовой принцессы ты без потерь отделался, думаешь все такие… Правда наградил по царски за ратный труд. Квартиру, барахло из Германии, деньги… Инвалиды войны на улицах, да в трущобах ютились, те кто в бой и под танки… А ты честный и справедливый свою "подстилку" устроил… отблагодарил. Юлия, стараясь успокоиться, приложила ладонь к груди. А Жуков говорил, убеждал её в чём-то. Наверное, каждый ловит хвост своей судьбы. Молодая женщина выдрав из семьи получила наконец-то фамилию Жукова и руку крендель в которую она может вцепиться. Он хоть и не нежный и не милый, но в смысле дохода — цветок. Молодая баба тоже приз. Все довольны. Пока обиженных нет. Но это пока. Потом у неё будут претензии и хотения, а у него очерёдное разочарование. А насчёт многоэтажной мужской любви, это авантюрный вопрос и придумали его в объяснение своей безответственности сами мужчины. Они видите ли люди первого сорта с желаниями, а женщина с одними обязанностями. Вот об этом она возможно и поговорила бы с ним. Но договорить не дал Рутковский ловко оттерев от жены Жукова и загородив её собой. Жукова это несколько смутило. Он поморщился. Юлия с укоризненной усмешкой посмотрела на мужа. До старости дурь в голове. Он сконфуженно пробурчал:- "За тобой не уследишь, а так на глазах". Почувствовал себя как-то неловко на вранье и покраснел. В мелкую отмеску, Юлия взяв мужа под руку, улыбнувшись ему и отстав от пары Жуковых, напомнила их давний шутейный разговор насчёт дочери и Георгия. А через несколько шагов и насчёт того, что каждого можно выдрессировать и приучить было бы желание. Ну, мол, что, есть у мужчин мозги или как? Глаза её лихорадочно блестели, на щеках появился румянец. Костя развёл руками, а потом поднял их вверх. "Сдаюсь!" Вроде всё понятно, но Рутковский не мог не наступать и он сделал бросок: