Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Я тоже об этом подумал.

— Если он единственный, кто читал её... Ну, тогда это ещё одно свидетельство. Это ничего не доказывает, но всё-таки. — Он подавил нервный зевок, чувствуя страшную усталость. — Если это он, то мы действительно по уши в дерьме.

Брайан вел машину очень быстро и очень умело.

— Он не говорил, когда передал копию Лэнгану?

— Говорил. В полдень. За ланчем.

— Утечка могла быть от них, из консульства: оно у них как решето.

— Возможно, но интуиция подсказывает, что это не так. Роузмонт человек нормальный, Брайан, и Лэнган тоже. Они профессионалы.

— Я им не доверяю.

— Ты никому не доверяешь. Они оба попросили свои штаб-квартиры навести справки насчет московских штампов в паспортах Бартлетта и Кейси.

— Хорошо. Думаю, я пошлю телекс приятелю в Оттаву. У них тоже может быть что-нибудь на эту парочку. Кейси — девочка что надо, верно? Было ли у неё надето что-нибудь под этим платьем?

— Десять долларов против пенни, что ты никогда не узнаешь.

— Принято.

На повороте Армстронг бросил взгляд на раскинувшийся внизу город и гавань, где у причала доков, на стороне Гонконга, красовался залитый огнями американский крейсер.

— Когда-то здесь стояло с полдюжины наших собственных военных кораблей, — грустно проговорил он. — Старые добрые королевские ВМС! — Во время войны он служил на эсминцах старшим лейтенантом. Два раза тонул: один раз при Дюнкерке[108], второй — через три дня после высадки союзников в Европе в 1944 году у Шербура.

— Да. Жаль нашего флота, но что поделаешь, время идет.

— Не в лучшую сторону, Брайан. Какая жалость, что вся, черт возьми, империя полетела к черту! Проклятая война! Проклятые немцы, проклятые япошки...

— Да. К вопросу о флоте: как тебе показался Мисхауэр?

— Этот парень из американской военно-морской разведки? Ничего, — устало отозвался Армстронг. — Много говорил по делу. Шепнул на ушко Старику, что Штаты собираются удвоить численность своего Седьмого флота. Это настолько суперсекретно, что он даже не хотел говорить по телефону. Готовится большое сухопутное вторжение во Вьетнам.

— Дураки чертовы: их уничтожат, как французов. Неужели они газет не читают, не говоря уже о разведдонесениях?

— Мисхауэр шепнул также, что послезавтра приходит их ядерный авианосец с восьмидневным визитом для отдыха и восстановления сил. Тоже сверхсекретная информация. Попросил нас принять дополнительные меры безопасности и понянчиться со всеми янки на берегу.

— Ещё нам не хватало, черт возьми, забот.

— Да, — многообещающе добавил Армстронг. — Ещё и потому, что Старик упомянул о каком-то советском судне, которое «прихромало» вечером на ремонт.

— О боже! — Брайан выправил машину после того, как руль непроизвольно дернулся в сторону.

— Я тоже так подумал. Мисхауэра чуть удар не хватил, а Роузмонт ругался минуты две без перерыва. Старик, конечно, заверил их, что никого из русских моряков, как обычно, на берег не выпустят без специального разрешения и что мы, как всегда, будем следить за всеми. Но вдруг кому-то потребуется врач или ещё что-нибудь? Кто-то может выскользнуть из сети.

— Да. — После паузы Брайан Квок сказал: — Надеюсь, мы получим эти папки Гранта, Роберт. «Севрин» — нож в брюхе Китая.

— Да.

Какое-то время они ехали молча.

— Мы проигрываем нашу войну, верно? — нарушил тишину Армстронг.

— Да.

16

23:25

Советское грузовое судно «Советский Иванов»[109] пришвартовалось у обширной стенки дока Вампоа, построенного на отвоеванной у моря территории на восточной оконечности Коулуна. Корабль заливали огни. Этот двадцатитысячник пришел на торговые пути Азии из Владивостока, расположенного далеко на севере. Над мостиком виднелось множество антенн и современного радарного оборудования. У носового и кормового трапов толпились русские моряки. Рядом с каждым трапом стоял молодой полицейский-китаец — аккуратная уставная форма цвета хаки, шорты, гетры, черный ремень и ботинки. У сходившего на берег моряка проверили паспорт — сначала его товарищи, потом констебль, а когда он подошел к воротам дока, из темноты вынырнули двое китайцев в штатском, чтобы следовать за ним по пятам — в открытую.

На трапе появился ещё один моряк. Его тоже проверили, а вскоре и за ним последовали молчаливые полицейские — китайцы в штатском.

От другого, непросматриваемого борта корабля со стороны кормы тихо отвалил никем не замеченный весельный ялик и юркнул в тень причальной стенки. Он бесшумно скользил вдоль высокой стенки, торопясь достигнуть заросшего водорослями спуска к воде, в полусотне ярдов от корабля. В ялике сидело двое, и уключины были обмотаны. У спуска ялик остановился. Люди в нем стали напряженно прислушиваться.

Третий моряк, сходивший на берег по носовому трапу, шёл по скользким ступенькам, пошатываясь и что-то хрипло приговаривая. Внизу его остановили, стали проверять паспорт, и начались препирательства. Проверяющие не пропустили его. Он, без сомнения, был пьян и набросился на товарища с громкой руганью. Тот отступил в сторону, нанес ему сильный удар и получил ответный. Внимание обоих полицейских сосредоточилось на потасовке между русскими. Крепко сбитый человек с взъерошенной шапкой волос, сидевший на корме ялика, запрыгнул на ступени спуска, бегом взобрался по ним, пересек ярко освещенный пирс и железнодорожные пути и незамеченным исчез в узких проходах дока. Ялик неторопливо проследовал тем же путем обратно, и через какое-то время драка прекратилась. Беспомощного пьяного заботливо отнесли обратно на борт.

Взъерошенный человек в темном тропическом костюме и аккуратных туфлях на резиновой подошве теперь уже неторопливо пробирался тихими закоулками дока. Время от времени он как бы нечаянно оглядывался, чтобы убедиться, что за ним никто не следует. В его заграничном паспорте значилось, что он — матрос первого класса советского торгового флота Игорь Воранский.

Вместо того чтобы направиться к воротам дока, которые сторожил полицейский, он прошел вдоль забора метров сто к боковой калитке, выходившей в переулок в зоне для переселенцев Тайваньшань — лабиринте лачуг из гофрированного металла, фанеры и картона. Ускорив шаг, он вскоре уже миновал эту зону и очутился на ярко освещенных улицах с лавками, лотками и толпами людей, которые в конце концов вывели его на Чатэм-роуд. Там он остановил такси.

— Монкок, и побыстрее, — сказал он по-английски. — Паром «Яумати».

— А? — нагло уставился на него водитель.

— Айийя! — тут же воскликнул Воранский, грубо добавив на прекрасном кантонском: — Монкок! Ты что, глухой? «Белого порошка» нанюхался? Или ты считаешь, что я заморский дьявол, турист из Золотой Горы? Да я уже в Гонконге лет двадцать? Айийя! Паром «Яумати» на другой стороне Коулуна. Тебе что, рассказать, как ехать? Из Внешней Монголии[110], что ли? Нездешний, а?

Водитель угрюмо опустил флажок и рванул с места, направляясь на юг, а потом на запад. Человек на заднем сиденье пристально смотрел назад. Ни одной машины за ним не следовало, но он не расслаблялся.

«Они здесь народ слишком ловкий, — думал он. — Будь осторожен!»

У парома «Яумати» он расплатился, дав водителю на чай ровно столько, сколько было принято, потом смешался с толпой, выскользнул из неё и остановил другое такси.

— «Голден ферриз».

Водитель сонно кивнул, подавил зевок и повел машину на юг. У паромного терминала Воранский расплатился с водителем незадолго до того, как тот остановил машину, и нырнул в толпу, спешившую к турникетам парома на Гонконг. Однако, миновав турникет, он не пошёл к входу на паром, а вместо этого завернул в туалет. Выйдя оттуда, он открыл дверь телефонной будки и юркнул внутрь. Теперь, убедившись, что слежки нет, он почувствовал себя увереннее. Вставил в щель монету, набрал номер.

— Да? — ответил мужской голос по-английски.

— Мистера Лоп-сина, пожалуйста.

— Я такого не знаю. Здесь нет никакого мистера Лоп-тина. Вы ошиблись.

— Я хотел бы оставить сообщение.

— Извините, вы ошиблись. Поищите номер в телефонном справочнике. Воранский расслабился, сердце стало биться ровнее.

— Я хочу поговорить с «Артуром», — проговорил он на прекрасном английском.

— Извините, но его ещё нет.

— Ему было приказано ждать моего звонка, — резко сказал он. — Почему такие изменения?

— Простите, а кто это говорит?

— «Браун», — рявкнул он, назвав свою кличку.

Он отчасти успокоился, почувствовав, что голос на другом конце провода тут же зазвучал с почтением:

— А, мистер Браун, добро пожаловать снова в Гонконг. «Артур» звонил и приказал ждать вашего звонка. От его имени приветствую вас и сообщаю, что для завтрашней встречи все готово.