Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

Именно в Тифлисе взошла театральная звезда Марии Андреевой. Она блестяще играла не только в драматических, но и оперных спектаклях (для чего Андреева брала уроки вокала у прославленной тогда певицы Варвары Зарудной), с успехом выступая в самых разных амплуа. Красивая, талантливая актриса моментально покорила город – каждый вечер театр трещал от темпераментных поклонников, готовых бросить к ее стройным ногам весь мир. Рассказывают, что на одном из банкетов влюбленный грузин произнес в честь Марии Федоровны витиеватый тост, а затем сказал: «После тоста в честь столь прекрасной женщины никто не посмеет больше пить из этого бокала!»… И съел бокал.

Много лет спустя Мария Федоровна вспоминала этот случай в гостях у Луначарских: «Теперь никто не будет за меня грызть бокалы, да и грузин таких больше нет…» Присутствующий за столом режиссер Константин Марджанов (Котэ Марджанишвили) обиженно заявил: «Ошибаетесь! Грызть бокалы – у нас самая обычная вещь. Я вам докажу! Сейчас выпью за ваше здоровье и закушу бокалом». Наталья Александровна Сац, жена Луначарского, пыталась его остановить. Марджанов смутился: «Извините, Наталья Александровна, я понимаю – вам жалко такого бокала; нельзя разрознить винный сервиз», – и поставил бокал. Мария Федоровна долго еще смеялась…

Желябужский был терпеливым человеком, но тот ажиотаж, который вызывала его супруга, и то удовольствие, с которым она наслаждалась поклонением и страстными восторгами зрителей, вызывали его тревогу. С немалым трудом он добился перевода в Москву, надеясь, что рамки московского высшего общества смогут сдержать взбалмошную и тщеславную натуру его жены.

Супруги сняли девятикомнатную квартиру в центре Москвы, наняли прислугу – и стали делать каждый свою карьеру. Пока Андрей Алексеевич продвигался по служебной лестнице, его супруга готовилась покорить театральный Олимп: училась в Московской консерватории, брала уроки у знаменитой актрисы Надежды Михайловны Медведевой – ученицы Щепкина и учительницы самой Марии Ермоловой. Она вступила в Общество искусства и литературы, где ее партнером и учителем был сам Константин Сергеевич Станиславский. Дебют Андреевой на московской сцене состоялся 15 декабря 1894 года в пьесе «Светит, да не греет» А.Островского и Н.Соловьева. За три года она с успехом сыграла одиннадцать крупных ролей, завоевав себе славу самой красивой актрисы русской сцены. Спектакли с ее участием собирали аншлаги; критика и зрители обожали Андрееву. Театральный критик Сергей Глаголь писал: «г-жа Андреева – чудесная златокудрая фея, то злая, как пойманный в клетку зверек, то поэтичная и воздушная, как сказочная греза…» Когда в 1898 году Станиславский и Немирович-Данченко объявили о создании Художественного общедоступного театра, Мария Андреева по праву стала примой новорожденной труппы.

Савва Морозов

У Марии Федоровны было все: заботливый муж, ЧЬИ служащие в любой момент были готовы выполнить любое поручение супруги своего начальника. Светский успех – мадам Желябужскую принимали в самых блестящих гостиных, и сама великая княгиня Елизавета Федоровна, жена московского градоначальника и сестра императрицы, запросто принимала Марию Федоровну в своем будуаре и даже рисовала ее портрет. Признание критики и поклонение лучших людей страны – у ее ног был сам Савва Тимофеевич Морозов, один из богатейших людей России, фабрикант и меценат.

Савва Тимофеевич происходил из старообрядческой купеческой семьи. Начало семейному бизнесу положил дед Саввы, выкупившийся из неволи и основавший в Подмосковье производство лент и кружев. Его многочисленные внуки владели несколькими ткацкими мануфактурами, приносящими миллионы рублей прибыли, а Савва принадлежал к самой богатой ветви и управлял самой успешной мануфактурой – Никольской. Он учился химии в Кембридже и с успехом внедрял на своих предприятиях самые последние технологические новинки, неуклонно повышая и без того немалые доходы. Впрочем, одним бизнесом Савва не ограничивался – у него была страстная душа и верное сердце. В свое время Савва вызвал в Москве немалый скандал, влюбившись в жену своего двоюродного племянника Саввы Викуловича Зинаиду Григорьевну. Для старообрядцев развод недопустим, а для семьи Саввы Тимофеевича, где всем заправляла его мать Мария Федоровна, «адамант старой веры», до конца своих дней не признававшая не то что электричества, даже газовых рожков! – просто немыслим. Неизвестно, как именно Савва смог убедить мать, но он смог настоять на своем и обвенчаться с Зинаидой. Первые несколько лет супруги жили в любви и нажили четверых детей, но со временем некогда пылающие страсти остыли, Зинаида Григорьевна посвящала все время обустройству построенного для нее неоготического особняка на Спиридоновке и светским успехам, а Савва – фабрикам и театру.

В 1898 году Савва случайно попал на первый спектакль Художественного театра «Царь Федор Иоаннович» по пьесе Алексея Толстого и испытал такое потрясение, что стал одним из самых горячих поклонников нового театра. Савва не только жертвовал театру тысячи рублей – он сформулировал основные принципы деятельности театра: сохранять статус общедоступного, не повышать цены на билеты и играть пьесы, имеющие общественный интерес. Появление нового здания театра в Камергерском переулке было целиком его заслугой – Савва не только выделил на это дело 300 тысяч рублей, но и лично следил за строительством. Злые языки поговаривали, что такое рвение Морозов выказывает не только и не столько из любви к театру, но скорее из-за страсти к одной актрисе этого театра – Марии Андреевой.

Савва был человеком страстным и увлекающимся. Влюбившись в Андрееву, он бросил к ее ногам все, что имел, выполняя любой ее каприз: он, на правах члена правления МХТ, выбивал для Машеньки лучшие роли, ради нее оплачивал огромные долги театра (общепризнано, что первые сезоны МХТ существовал только благодаря деньгам Морозова) и вообще давал ей огромные суммы, даже не спрашивая – на что.

Мария Андреева в роли Кэте в пьесе «Одинокие» Г. Гауптмана, МХТ, 1898 г.

Московские обыватели, с удовольствием обсуждавшие страстную привязанность миллионера к актрисе, были бы весьма удивлены и даже шокированы, если бы узнали, что деньги, которые Савва давал Машеньке, та тратила вовсе не на бриллианты и наряды от лучших портних (все это ей оплачивал муж), а на нужды социал-демократической партии. С эсдеками она познакомилась через репетитора сына, студента политеха Дмитрия Лукьянова, с которым у Андреевой был короткий роман. Через пару лет Лукьянов скончался от чахотки, но Андреева уже тесно была связана с большевиками. Что привлекло эту избалованную, тщеславную, взбалмошную женщину в стан революционеров? Скорее всего, ее авантюристской натуре нравился риск, с которым были связаны партийные дела, то исключительное положение, которое она занимала между двух враждующих лагерей, царя в обоих, то преклонение и благоговение, которое она вызывала у рядовых эсдеков своей красотой и образованностью, смелостью и умом… Мария Федоровна участвовала в доставке нелегальной литературы, прятала и «легализовывала» партийцев-подпольщиков, добывала для партии деньги. Некоторые исследователи считают, что ее роман с Саввой Морозовым был изначально запланирован Лениным и Красиным – с целью привлечь к революционной деятельности если не самого Савву, то хотя бы его деньги. Если это так, Андреева выполнила задание партии на двести процентов: Морозов за несколько лет передал большевикам около полумиллиона рублей, финансировал газеты «Искра», «Новая жизнь» и «Борьба», сам тайно провозил типографские шрифты и нелегальную литературу, прятал у себя на фабрике и в имении видных большевиков – Николая Баумана, Леонида Красина, который, по некоторым данным, также был любовником Марии Федоровны… Недаром сам Ленин дал Андреевой партийную кличку «Феномен»: Андреева, как никто, умела добиваться самых невероятных целей.