Русский космос - Виктор Ночкин

Плазменный удар настиг полускрытый облаком зондов неуправляемый ковчег. Гигант содрогнулся, но масса его была очень велика, и он продолжал полет, ни на градус не отклонившись от курса. Растративший боезапас георг с гаснущими приборами, крутясь вокруг продольной оси, удалялся от места битвы. Автоклимат отключился, успев подать тревожный сигнал на систему безопасности, и та отстегнула манжеты кислородных шлангов, переведя два скафандра в автономный режим жизнеобеспечения. Из-за множества повреждений навигационная система постепенно выходила из строя, контуры восстановления еще пытались бороться, но часть внешней оптики была разбита. Радиация образовала вторичное излучение, которое напитало обшивку и выжгло датчики; потоки частиц быстро разъедали электронику, создавая пробои даже в пластиковых деталях.

В тускнеющих мониторах гасло усеянное блеклыми точками пространство. Вот поверхность сфиры – пенные завихрения облаков на ней, разводы голубого и бежевого. Горний мир – матовый шар Каабы, кольцо Пояса и пять ветвей Сидры. Ковчег – уродливый, пугающий, с развороченным плазмоидами носом, закутанный в светящиеся облака раскаленной субстанции. А теперь – девятая платформа и ЧОПы. Снова огоньки звезд в холодной пустоте, Земля, орбитальный град… лишенный управления ковчег, по инерции несущийся с прежней скоростью… и платформа, которая движется ему наперерез, будто подлодка к огромному кашалоту. На ней использовали последний довод праведников – сверхмощные рельсовые орудия прямой наводки. Электромагнитные импульсы выталкивали из туннелей тупоносые болванки, долбили ковчег, дробя броню, пронзая его разрядами. Гигант лишился носовой части, колоссальная масса, уже переставшая быть межсфирным кораблем, превратившаяся в раскаленные руины, приближалась к небесному граду. Не прекращая пальбу, «девятка» плыла наперерез, чтобы занять позицию между ковчегом и Каабой, а сопровождавшие платформу челны торопливо разворачивались, спеша удалиться как можно дальше от места, где им предстояло встретиться.

Когда межсфирники столкнулись, почти погасшие экраны вновь показали Каабу. Она светилась величественным божественным светом. И пока изображение в мониторах не исчезло окончательно, Тим любовался Горним миром, на который неотвратимо падал потерявший управление мертвый георг.

Эпилог

Межсфирный фейерверк погас, стихли голоса пилотов и шум помех – тишина разлилась над сфирой и плывущей вкруг нее распяленной серебристой звездой.

– Закрепился? Попробуй тот люк…

– Да пробовал уже, Рома. Это не люк, просто похоже.

– Нет… Ладно, вон, видишь, выемка какая-то длинная? К ней давай, а там реактивники включим.

Минуту назад с поверхности ветви выстрелил мощный гразер и прожег корпус истребителя, окончательно выведя машину из строя. Приборы теперь наверняка превратились в труху, несущие элементы конструкции разрушены, выжжена отражающая облицовка брони, да и сама броня напоминает спрессованный пепел. Покинутый георг летел прочь, нелепо вращаясь. Собственно, только благодаря разыгравшемуся неподалеку от Каабы сражению и столкновению двух огромных тел, ковчега и платформы, Тим с Паплюхом остались живы. Если бы не это, истребитель был бы уничтожен боевыми гразерами куда раньше – вместе с экипажем. А так им удалось, оставив челн, проскользнуть к самой поверхности ветви, в слепую зону автоохраны.

Поверхность эта протянулась в две стороны на несколько километров. Впереди было утолщение невидимого отсюда поглотителя, сзади же ветвь, постепенно расширяясь, основанием примыкала к кольцу, что опоясывало центральный шар Каабы.

Тимур, закрепившись с помощью электромагнитного якорька, повернулся спиной к поглотителю. Разглядеть Горний мир целиком отсюда невозможно, иеросолдаты видели лишь верхнюю половину сферы, которая вздымалась над ними, будто встающий над горизонтом, заслонивший половину неба Сатурн.

Впрочем, только издали Ядро казалось шаром, теперь же стало понятно, что оно не очень-то и симметричное. Там были выступы, изогнутые балки и решетчатые фермы, купола с диафрагмами, серебристые воронки радаров, вышки силовых агрегатов и что-то еще, Тимуру незнакомое. Внимание его привлекли мутно-прозрачные белые трубы, прилипшие к Каабе с разных сторон. Над каждой выступала сложная система далеко отстоящих зеркал разной формы, закрепленных на раздвижных шарнирах, – зеркала улавливали свет скрытого за планетой солнца и посылали его на трубы. Непонятно, из чего состоят эти странные образования, то ли какой-то мягкий пластик, то ли что-то органическое; в царстве металла и тусклых полимеров они выглядели чужеродно, напоминая длинных морских червей, прилипших к днищу корабля.

Ядро постоянно достраивали, добавляли новые модули, переходники, шлюзы, телескопические комплексы для наблюдений за Солнечной системой и дальней межсфирией. Теперь оно было подобно сгустку мусора, железных и пластиковых обломков, которые, паря в невесомости и повторяя процесс возникновения сфиры из протосфирного облака, начали срастаться, продавливая пространство, образуя все более глубокую гравитационную яму, подтягивая к себе новые куски, так что в конце концов все это слилось в гигантский, ни на что не похожий бугристый ком.

Помимо той ветви, вдоль которой они передвигались, Тимур с Романом видели еще две, оставшуюся пару скрывало Ядро. Кааба парила над сфирой, будто медуза над батискафом. Значительную часть Земли закрывала ветвь, но с одной стороны выпячивался округлый бок, украшенный пушистыми воронками и бархатистыми разводами светло-синего. Тим не мог отделаться от ощущения, что сфира не так уж и далеко, до нее… может быть, метров пятьсот, и сама она – мягкий светящийся шар диаметром в пару тысяч метров. И если спрыгнуть с ветви, то, пролетев немного, ткнешься ступнями в податливую поверхность; побредешь по щиколотку в воздушном голубом месиве, разгребая ногами облака, а Горний мир станет серебряной звездой невысоко в небе.

– Заметил, уменьшилась она, – брюзгливо сказал Роман.

До того он молчал долго, и голос в шлемофоне раздался столь неожиданно, что Тим вздрогнул.

– Кто уменьшилась?

– Земля, Дадал тебя побери!

– Нет, я как-то не… А почему она уменьшилась?

– Да потому что назад Каабу возвращают, в точку святого Лагранжа.

– В какую? – удивился Тим.

И услышал вздох.

– Ты вообще дурак, Тимон? Кааба сначала, когда только ее построили, на геостационарной орбите висела, над Изножием. Высота, значит, тридцать шесть тысяч километров была. Но там коррекция то и дело требовалась, да и вообще – не самое удачное место для орбитального поселения, потому ее в конце концов вверх подняли, на триста пятьдесят примерно тысяч, в эл-четвертую либрацию. Поначалу думали, там такое облако, которое еще лет сто пятьдесят назад один еретик-поляк предсказывал, и оно опасным может быть. Но когда исследовали, оказалось, ерунда это, скопление пыли есть, но безвредное для межсфирных конструкций. Значит, подняли…