Храм - Вальдэ Хан

Орех кивнул.

— В то время как в Старом Доме не меньше сотни человек набралось, да еще пленные. Силы категорически неравны. До поры будем скрываться. На юг дорога нам заказана, к обрыву тоже, но север и запад долины почитай нашими будут – сюда редко кто ходил, кроме меня, да тех охотников, которых уже и в живых‑то нет. Пройдет время, мы окрепнем, скопим силы и тогда уже сможем тягаться с храмовниками на равных.

— Орех, — Сукоруб поднял руку. – Надо ли тягаться? Ну их в пропасть, с их Светом и прочим. Долина большая, авось не встретимся.

— Когда еще только решался вопрос с войной против дикарей, я говорил: не ужиться двум противоположностям, рано или поздно ода из сторон захочет взять верх. Ведун и его ближние и так показали нам свои враждебные намерения, они не будут мириться с нашим существованием.

— Мы тоже не будем, — вставил Дрозд.

— Перво–наперво же мы должны наладить жизнь здесь. Будем делать все как обычно: собирать мерцала, искать новичков и возделывать землю. Но при этом нужно держать ухо востро, встречаться с людьми Света – нам совершенно ни к чему.

Змеерез поднял руку, прося слова. Орех жестом разрешил ему говорить.

— Воевода Орех, ты сказал про возделывание земли, да я и сам видел вспаханные грядки, для чего это нужно?

— Мы будем сами выращивать еду, хотя бы часть того, что нам требуется.

— Выращивать еду? – удивился Змеерез. – Но зачем?

— Это на всякий случай, вдруг мерцала нельзя менять будет, — несколько устало пояснил Орех.

— Разве такое может быть? Прямо не верится.

— Скажи, месяц назад ты мог подумать о том, что сбежишь из Старого Дома с теми, кто не очень‑то почитает Светоносца и будешь считать Ведуна еретиком и отступником?

— Ты прав, все возможно, — быстро согласился бывший паладин.

Орех криво усмехнулся, никогда еще ему не удавалось так быстро убедить кого‑либо в необходимости огородов.

— Есть возражения?

Сонный кашлянул.

— Возражений нет, но есть некоторые соображения. Спросите у Светляка–Змеереза, куда уходит большинство мерцал, которые приносят охотники?

Все поглядели на паладина.

— Вы сами видели, — потупившись сказал Змеерез, — там, на площади, он породнил мерцало. Это далеко не первый раз, я сам принес ему штук пять, пока не сообразил, что на смену он отдает даже не каждое десятое мерцало, остальные он поглощает.

Паладин передернул плечами, словно от омерзения.

— Но как же? – воскликнул Зодчий. – Ведь Отец говорил, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мерцало породнилось с человеком. Зачем Ведун это делает?

— Ведун говорил нам с братьями, что мерцала – это дары Светоносца. Что сливаясь с ними, он становится ближе к Свету.

— Он хочет набраться их силы, — вставил Домовой.

Хозяин нового Дома поглядел на Ореха, и тот кивнул.

— Мерцала это не совсем то, что мы привыкли о них думать, — сказал Сонный. – Это не подарок Светоносца и не слезы Великого Змея, божественного в них не больше, чем в нас самих.

В зале повисла тишина, какой Свист никогда не помнил, кажется, даже стены готовы были внимать словам Сонного.

— В некотором роде мерцала это живые существа. Просто их жизнь сильно отличается того, что мы привыкли понимать под этим словом, но в принципе можно сказать, что это просто кардинально иная форма жизни. Наверное, их можно назвать симбионтами, ну вот как например птицу, чистящую пасть речному ящеру. Только мерцала взаимодействуют не столько с человеком, сколько с… идеей, если хотите, понятием. Они могут породниться с человеческим разумом, туманом, временем или каким‑нибудь местом. Как это происходит и почему – никто не знает, но мерцала преображают саму суть того, с чем сливаются.

— То есть, — медленно проговорил Дрозд, — оно, мерцало, может тебя во что‑то превратить?

— Не совсем. Мерцала не изменяют нас, скорее по иному расставляют акценты, если можно так сказать. Вот например…

Орех перебил его.

— Хватит Сонный, если тебя не остановить, ты будешь до утра языком трепать, что ты хотел сказать про Ведуна?

Домовой согласно кивнул.

— Я хочу сказать, что Ведун, пускай и не понимает всей сути мерцал, но уяснил, что они могут принести ему некоторую власть. Породнив одно мерцало, он почувствовал скрытые в них возможности и сейчас пытается дойти до предела этих возможностей.

— Первое свое мерцало он проглотил довольно давно, почему же только теперь это стало важным? – спросил Свист, вспомнив, как когда‑то Орех отмахнулся от его предостережения.

— Все мы по–разному взаимодействуем с ними, и время нужное для того, чтобы человек слился с мерцалом, тоже разное. Дрозд, ты спросил, может ли мерцало изменить человека, превратив его во что‑то другое. Отвечу – нет, не может. Но при слишком большом количестве энергии симбионтов человек может попросту раствориться в ней, потеряться, и тогда мерцала будут взаимодействовать уже не с ним, а с тем, что от него останется. Идеей, мечтой, страхом или давно позабытой надеждой.

— Чего же такого может желать Ведун, чего еще не имеет? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Сукоруб.

— Он хочет стать богом, — медленно проговорил Светляк. – Теперь я все понимаю! Он более не хочет быть посредником между Светом и людьми, он сам жаждет занять место Светоносца. Стать им. Какое ужасающее, мерзкое богохульство!

Паладин до хруста сжал кулаки, весь дрожа от ярости.

— Возьми себя в руки, а то все мы хорошо помним, что бывает, когда ты теряешь голову, — попросил Свист.

Змеерез глубоко вздохнул и вернулся на свое место.

— Теперь суть, — Сонный хрустнул костяшками пальцев, – рано или поздно, Ведун добьется результата, который условно можно назвать успешным, и тогда нас не сможет спасти ни удаленность нашего Дома, ни сила оружия. Ведь в таком случае даже я не смогу сказать, с чем мы будем иметь дело.

— А я еще когда говорил, что Ведуна нужно было прирезать в темном углу, а тело тишком выбросить, — сокрушенно воздел руки Желтый Кот, — но меня, как всегда, никто не послушал!

Свист улыбнулся его словам и подумал, что в сложившейся ситуации действительно виноват Орех, своим бездействием допустивший столь сложную ситуацию.

— Да, я считаю, что Ведуна необходимо – жизненно важно – уничтожить, — подвел черту Сонный. – Иначе он приведет всю долину к катастрофе.

— Сказать легче, чем сделать, — задумчиво протянул Орех. – Из Дома он не высовывается, так что к нему не подобраться. Но главное: с мерцалами внутри, он почует любую агрессию, направленную против него, это я наверняка знаю.

Свист опустил голову.

«Кто бы мог подумать. Всего пару месяцев назад, я бы взбунтовался, доказывая, что нельзя отбирать жизнь у человека, с которым бок о бок прожили столько времени. Что же меня так изменило?».

— Все шло к этому с того самого момента, как он провозгласил себя пророком Света. Разве вам еще тогда это было не ясно? – Зодчий сложил руки на широкой груди. – Я долго молчал, ведь наше дело строить и чинить, но пришло время, и я скажу – убейте Ведуна.

— Ты прав, конечно, только мы решаем как это сделать, а не нужно ли это вообще, — ответил Орех. – Сонный, я так понимаю, у тебя есть, что сказать на этот счет?

— Есть. Жреца светопоклонников нам не убить, это факт. Значит, пускай кто‑то более могущественный обратит против него свой гнев.

Выдержав паузу, он продолжил.

— Я, помнится, как‑то говорил, что если мерцала перестанут отправляться с алтаря, то Высшие уничтожат бездельников. Мое предложение таково: отключить алтарь в Рассветном Храме, выждать некоторое время и, когда Высшие разделаются с почитателями Ведуна, просто забрать опустевший Дом себе. Со временем мы восполним потери из числа тех новичков, что постоянно прибывают в долину.

Все молчали, несмело переглядываясь друг с другом. Видя, что его идея не нашла живого отклика, Сонный продолжил:

— Подумайте – новые люди не будут знать о Ведуне и о тех ужасных событиях, свидетелями которых нам пришлось стать. Они будут свободны.

Все глядели на Ореха, ожидая, что скажет их вождь. Наконец воевода подал голос:

— Сонный, я правильно понял: ты хочешь руками этих твоих Высших уничтожить всех, кто живет в Старом Доме?

— Это вынужденная мера в условиях отсутствия выбора, — жестко сказал Сонный.

— Ты считаешь, что другого выхода у нас нет?

Ответ Домового потонул в общем гомоне. Мужчины вскакивали со своих мест, кричали и размахивали руками. Только Орех не проявлял признаков встревоженности, подпирая голову кулаком и задумчиво глядя в потолок.

— Тихо! – голос Ореха перекрыл шум. – Сядьте.

Они повиновались.

— Мне, да и я так понимаю, не только мне, твоя идея не по душе. Наш враг – Ведун, но не те, кого он одурачил.

— А дикари? Они были нашими врагами, или только Великий Жрец? Но под вашими пулями погибали именно они.