Храм - Вальдэ Хан

— Что ты имеешь в виду, говоря про зубы Светоносца? – уточнил он.

— Да все просто – ведь сожжение Скальника это не столько казнь сама по себе, сколько жертвоприношение. Сетопоклонники отдали врага своего бога ему же в жертву, желая наперед задобрить. В этом вопросе наши соплеменники ни в чем не отличаются от дикарей, делавших кровавые подношения Великому Змею и убивавших ради его благосклонности.

Охотник что‑то неразборчиво фыркнул себе под нос.

— Знаешь, Орех, если бы я верил в Светоносца, я бы увидел в смерти Скальника некий знак.

— С чего бы это? – искренне удивился усач.

— Вспомни, кому первому пришла в голову идея жечь врагов? Вспомни тот дождливый день, когда вы собирались поджарить двух дикарских дозорных.

Орех скривился и отвернулся.

— Оставшееся время потрать с толком, — сказал он, не поворачивая головы, – собери вещи, но только самое необходимое, и так придется многое на себе тащить, а уж если за нами снарядят погоню, так и подавно тяжело придется. Ночевать можешь в соседнем зале, там спят Крепыш и Сукоруб с Енотом.

— Думаешь, все так плохо может кончиться?

— Кончиться может по–всякому, но лучше держаться вместе, а то мало ли кто захочет прийти к тебе ночью и устроить богословский диспут.

Свист вышел в коридор, заглянул в зал, где при свете тусклой лампы негромко беседовал Сукоруб с Крепышом, и вдруг заметно приободрился. Ближайшее будущее виделось яснее, пускай им и предстояла опасная авантюра, могущая закончиться так скверно, что Свисту и думать‑то про такое не хотелось. Он уже видел себя на солнечной тропе, идущим к Новому Дому. Вроде как даже дышать стало легче.

Несколько позже он упаковывал свой рюкзак, потроша так долго служивший ему, сундук. По всему выходило, что многое придется оставить. Он взял в руки старенькую подзорную трубу, покрутил ее и так и эдак. Толку от нее уже не было никакого, хлам одним словом, но вот не хотел он оставлять ее. Поколебавшись немного, Свист завернул полемоскоп в чистую рубашку и сунул ее на дно рюкзака.

Присев на кровать он подумал, что при удачном исходе дела сюда ему больше не будет дороги. Именно в это мгновение опостылевший Дом показался ему донельзя родным. Даже прощаться с ним расхотелось. От мыслей о Доме и тех временах, что он прожил тут, вполне счастливо прожил, надо сказать, Свист перешел к Пластуну. Он чувствовал свою вину перед охотником: порой ему казалось, что он предал своего наставника, приняв другую сторону.

Свист тяжело вздохнул и продолжил сборы.

50

Крепыш вытянул шею глядя поверх плеча Свиста.

— Скажи, что коридор пуст, можно идти, — шепнул ему на ухо десятник.

Крепыш, осторожно пробираясь вдоль стены, вернулся к перекрестку и скрылся за углом. Вскоре показались и остальные беглецы, груженые увесистыми заплечными мешками и рюкзаками.

Неслышно ступая босыми ногами, Свист перебежал до следующей развилки и медленно выглянул за угол. Длинный коридор, без каких‑либо ответвлений и комнат, тянулся прямо к сторожке у слоновьей головы. Через овальное отверстие виднелось едва успевшее посереть утреннее небо.

Он выждал немного и взмахнул рукой, сигнализируя спутникам. Когда все они собрались у последнего поворота, Орех прошептал:

— Момент истины! Мы со Свистом идем впереди, остальные за нами, — он строго глянул на Енота. – Убери ружье, парень, стрелять все равно нельзя. Если, не приведи Отец, нам все же понадобится драться – пойдем в рукопашную, так что ослабьте лямки поклажи.

— Идем? – Свист облизнул пересохшие губы.

— Идем, только сапоги надень.

Спустя пару минут они не спеша шли к сторожке, стараясь не шуметь.

— Доброго утречка, — Ореху пришлось нагнуться, входя в караульную комнатушку.

— Хвала Свету, — обескуражено ответил Грозовик, — а вы чего тут делаете?

Свист обвел взглядом сторожей – всего четыре человека: Грозовик, прикорнувший на топчане прямо у входа, еще двое за столом двигают фигуры на двухцветной доске и белый как мел Светляк, плечом подпирающий стену в углу.

— Да вот собрались за мерцалами, — все так же улыбаясь, ответил Орех. – Ребята, а может будет у вас чайку попить на дорожку? А то что‑то рано мы поднялись, еще и выйти‑то нельзя.

— Орех, — один из игроков бросил игру и поднялся на ноги, — ты разве…

Воевода прервал его небрежным жестом.

— Жалко тебе воды, что ли?

— Святой брат, скажи этим людям, что они не могут уйти, — Грозовик обратился к молчавшему все это время Светляку.

В комнате повисло явственное напряжение.

— Могут, Грозовик, — наконец сказал Светляк и по его лицу Свист понял, что окончательное решение он принял только сейчас.

Паладин выпрямился, как будто сбросил тяжелый груз, давивший ему на плечи.

— Им разрешено выйти, и отправится туда, куда они посчитают нужным.

— Но повелитель Ведун запретил кому‑либо… — мужчина потянулся к сигнальному манку, стоявшему на столе возле игральной доски.

Орех подскочил к несговорчивому сторожу и впечатал свой кулак в небритый подбородок. Поднырнув под удар второго светопоклонника, он обхватил его за талию, подсел, крякнув от натуги, и оторвал крепкого сторожа от пола. Описав широкую дугу в воздухе, тот со всего маху приземлился затылком на камни, где и затих, подмятый яростно наседавшим Орехом.

Свист и опомниться не успел, как Змеерез обухом топора оглушил дернувшегося к оружию длинноволосого Грозовика.

— Проклятье, — ругнулся Орех, — я ему шею сломал. Свет мне свидетель, не хотел я этого.

Он раздосадовано пихнул носком сапога мертвое тело.

— Давай, позови остальных, — приказал Орех, и Свист мигом выскочил в коридор.

Орех поглядел в сторону быстро светлеющего горизонта.

— Молодец, Змеерез, ты сделал правильный выбор.

— Я молюсь, чтобы это было так, Орех, — вполголоса ответил паладин.

Вскоре все беглецы собрались в сторожке.

— Все вы знаете, куда нужно идти. Как всегда, пойдем парами, что бы нас сложнее было найти. Хотя Пластун, чурка кривоногий, если уж всерьез возьмется, то и под землей найдет, но и вы не лыком шиты. Так что не теряем времени!

Он быстро разбил отряд на пары.

— Вопросы есть? – воевода встряхнулся, удобней располагая поклажу.

— А куда нам идти? – спросил паладин.

— Доверься Свисту, он все знает.

Солнце едва только показалось над горами, а их уже и след простыл, только в сторожке тихо застонал Грозовик, приходя в себя.

51

Ровно горел огонь в медной чаше, освещая мягким светом идеальную кладку стен и низкого потолка. Вход в нору по обыкновению закрывал тяжелый щит, запертый внушительным, покоящимся на железных крючьях засовом.

Сквозь толщу холма, в глубинах которого притаилась нора, послышался тяжелый гул, похожий на стон самой земли. Змеерез уронил жестяную кружку, разлив на одеяло горячий напиток, и уставился в потолок, как ели бы мог видеть сквозь свод убежища.

— Не беспокойся, — успокаивающе сказал Свист. – В норе нам ничего не угрожает.

— Да я знаю, — паладин продолжал смотреть в потолок. – Я же не первый раз в лесу ночую. Просто никогда я еще не слышал зов демонов так громко и близко.

— Охотники называют этот звук Голос Ночи. Меня до сих пор ужас до самых костей пробирает, когда я его слышу. Все никак не привыкну, хотя уж сколько раз они выли буквально у меня за спиной, — признался Свист.

— Думаю, к такому невозможно привыкнуть, — Светляк поднял кружку, отряхнул.

— Это точно, — согласился Свист, — а в дикарских убежищах так и подавно. Я в свою первую ночь, когда за Пластуном несся, думал, от страха околею прямо там!

Помолчали.

— Вот все хотел спросить: дикарям наши места кажутся такими же мерзкими, как нам их Нижний Лес, — подал голос Свист. – Я так вообще не представляю, как они там жили.

— Да уж, надо будет спросить, — усмехнулся Змеерез.

— Благо не всех вырезали, хотя, видит Свет, ох уж и старались твои дружки! Я имею в виду тот вечер, когда Светоч и Светолюб задумали всех выживших сжечь. Если бы не Орех…

— Знал бы ты, чего только мне стоило успокоить моих братьев, — Змеерез поднял руки в красноречивом жесте. – Светоч, тот вообще говорил, что любой компромисс сродни предательству и что мы должны были немедленно взять командование в свои руки. Пускай и через пролитую кровь.

Он разглядывал носки своих сапог.

— Собственно тогда‑то я в первый раз по–настоящему крепко задумался о том, что, возможно, учение Света извращается.

— Извращается?

— Да, как бы… — он громко вздохнул, и заговорил, стараясь лучше подобрать слова. – С первых минут, как я себя помню, всегда рядом был Ведун. Он учил меня и двух моих братьев – каков на самом деле наш мир, что такое Свет, как нам следует себя вести, кто наши друзья, а кто, скорее всего, окажется врагами. Мы беззаветно верили ему, потому как не имели причин сомневаться. Я был готов выпотрошить любого, на кого укажет Ведун.