Иллюзия вины - Ник Найт

— Этого мне еще не хватало, — я отчаянно взялся рукой за голову, — но в каком плане… как… какие у меня будут проблемы с восприятием? Я буду себе что-то сам выдумывать или я не буду отличать… не знаю… сновидения от реальности?

— Все сразу, — ответил доктор. — Видите ли, из-за ретроградной амнезии в вашей памяти сейчас как бы имеются некоторые пробелы, которые вам какое-то время будет сложно восстановить. Это ненормальное состояние, когда человек не помнит событий, скажем, последней недели, но при этом умом понимает, что эти события все же имели место в его жизни. Потому ваш мозг может начать постепенно заполнять эти пробелы с помощью воображения. Вы, сами того не подозревая, начнете цепляться за любые, даже самые незначительные воспоминания и создавать из них вымысел, не имеющий ничего общего с реальностью. И это только первая часть проблемы. Вторая часть заключается в недостатке гормонов серотонина и мелатонина. Скажем, если вы вдруг всегда хорошо помнили свои сновидения, то из-за недостатка серотонина, вы, возможно, будете путаться в своих воспоминаниях, не понимая, что было сном, а что явью. Вам придется более критически относиться ко всему, чтобы быть уверенным, что в вашей памяти относится к сновидениям или воображению, а что к реальности.

— Постоянно анализировать окружающую обстановку и не верить всему подряд, значит?

— Да, именно так.

— Ну что ж, это я могу, — уверенно ответил я.

Уж чем-чем, а критическим мышлением я обладал. Тут нужно сказать спасибо моему увлечению осознанными сновидениями. Первоочередной принцип состояния осознанного сновидения как раз заключается в использовании критического мышления. Можно сколько угодно стараться применять самые разнообразные методики для осознания себя во время сновидений, но на деле большинство этих методик будут бесполезны без критического мышления. Когда мы находимся в обычных бессознательных сновидениях, то какие бы глупости, какие бы чудеса и несуразности там не происходили, нам это все кажется реальным и естественным. И потому способность мыслить критически, не принимая на веру ни малейшей детали, является жизненно важной в процессе освоения осознанных сновидений. Лишь навык непрерывно активно мыслить, анализируя всю зрительную и слуховую информацию и разыскивая доказательства всему хоть сколько-нибудь необъяснимому или странному, дает возможность успешно осознавать себя во сне.

— Но у вас будет еще одна проблема, — сказал доктор.

— Когда же мои проблемы закончатся? — нервно усмехнулся я.

— Не волнуйтесь, — понимающе улыбнулся Харрингтон, — это все только выглядит страшно, но на самом деле уже через неделю вам станет гораздо лучше, а память должна вернуться в течение месяца.

— Месяца? — повторил я. — Ну что ж, наверно могло быть и хуже… так что там у меня еще за проблема?

— Мелатонин. Из-за повреждения шишковидной железы, он наравне с серотонином будет у вас вырабатываться в недостаточном количестве. Потому вас наверняка будет мучить бессонница. Я выпишу вам необходимые медикаменты, но первое время не ждите от них стопроцентного эффекта.

— Понятно. Я так понимаю, если я не буду спать, то и проблем с отличением сновидений от реальности у меня быть не должно? Пару дней пободрствую и все будет нормально?

— Ну как вам сказать… да, в каком-то смысле вы правы, но я бы вам не рекомендовал долгое время бодрствовать. На то есть веские причины. Вы пережили тяжелую травму и вам сейчас нужно как можно больше отдыхать. А если вы этого делать не будете, то гарантировано столкнетесь с неприятными осложнениями. Серотонин, которого вам сейчас так не достает, продуцируется в мозге в основном во время сна, и вы сами должны понимать, как тяжело придется вашему организму восполнять его недостаток без сна. К тому же, пониженный уровень серотонина ведет к повышению болевой чувствительности, а это значит, что даже незначительный ушиб может обернуться для вас сильной болью. Ну и длительное бодрствование в вашем состоянии почти наверняка будет провоцировать галлюцинации, что для вас может обернуться куда хуже, чем неспособность отличить сон от реальности.

В ответ на лекцию о своем состоянии я лишь презрительно фыркнул и заметил, как Райан заинтересованно смотрит на свою забинтованную руку с отрубленным мизинцем.

— Что? — спросил я. — После такого потеря мизинца уже не кажется такой уж страшной проблемой?

— Да уж… не кажется, — усмехнулся Райан, — постой… ты помнишь, как я лишился пальца?

— Я лишь помню, что ты его лишился. И подожди, не надо меня шокировать историей о том, как это произошло, пусть будет интрига, — саркастически отозвался я и перевел взгляд на Харрингтона, — это нормально, что я вот… вот так помню события? Помню результат, но не то, что ему предшествовало.

— Да, вполне, — заверил меня доктор и окинул ироничным взглядом нас с Райаном. — У вас ребята, похоже, весело в ФБР, то пальцев лишаетесь, то памяти… из-за проломленного черепа.

— Все ради безопасности наших граждан, — усмехнулся отец, очевидно вспомнив о множественных собственных травмах, полученных в былые времена, когда он работал полевым агентом.

— А я не могу повредить определенную часть мозга, чтобы избавиться от… определенных воспоминаний? — спросил я Харрингтона.

— Хоть кусок мозга вырезайте — это не поможет, — почти насмешливо ответил он. — Видите ли, наш мозг устроен таким хитрым образом, что вся информация в нем распределена несколько… загадочно и представляет собой единое целое. То есть нельзя это единое целое разбить на части и удалить какой-то определенный фрагмент — пока у вас есть хотя бы часть мозга, память все равно будет оставаться, как единое целое. Можно либо удалить целиком всю память, что летально для человека, либо временно ее повредить, как в вашем случае, но удалить что-то определенное — невозможно.

— Жаль… но когда я лежал там под завалами, мне казалось, что я помнил несколько больше чем сейчас.

— Постойте, — доктор удивленно посмотрел на меня, — вы хотите сказать, что вы были в сознании, когда были погребены под землей?

— Да… я довольно долгое время находился в сознании.

— Но это невозможно, вы получили свою травму головы в момент обрушения, это должно было почти сразу спровоцировать коматозное состояние…

— Но я же помню, как был там… я испытывал физическую боль, — я погрузился в ужасные воспоминание о проведенной вечности под завалами.

— Агент Стиллер, но ведь вся наша боль находится в голове…

— Ну да… в голове, но моя правая нога, — я притронулся к забинтованной ноге рукой, — я помню, как нащупал обломок, намертво впившийся в нее.

— Ваш мозг мог вам много чего показать, основываясь на внешних ощущениях…

— Что вы хотите сказать? Все… все, что я испытывал под завалами… боль… страх, — я вдруг понял, что на мне нет ни единого пулевого ранения и на голове из повреждений только проломленная кость на затылке, — мне все это… привиделось?

— Я думаю, все же привиделось, но истина известна только вам. Есть незначительный шанс, что после получения травмы, вы каким-то чудом оказались в сознании… но в моей практике подобного еще не было. Скорее всего, это такая же иллюзия, как и тот, человек, которого вы якобы видели у себя в палате.

— Видели бы вы мои иллюзии, — тихонько сказал я себе под нос.

— В любом случае, я бы сейчас рекомендовал вашему коллеге и вашему отцу, — Харрингтон поочередно кивнул на Райана и отца, — рассказать вам все те события последних дней, о которых вы не помните. Так, если вы начнете заполнять свои пробелы вымыслами, то эти вымыслы будут хотя бы опираться на реальные события. Не пытайтесь как-то напрягаться, вспоминая все забытое — со временем все вернется само собой. Обычно воспоминания, предшествующие травме, возвращаются самыми последними. И не вздумайте геройствовать, сразу же возвращаясь к работе, это сейчас для вас не безопасно.

— Вы пересмотрели фильмов с участием ФБР, доктор, — усмехнулся я, — у меня нет никакого желания сейчас что-либо делать, я с трудом руки поднимаю.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Харрингтон, — медсестра занесет вам необходимые медикаменты и расскажет, как их принимать. Я проведаю вас еще завтра. Поправляйтесь.

Томас Харрингтон кивнул всем и удалился из палаты.

Я же перевел свой взгляд на озадаченные лица отца с Райаном.

— Ну так… вы слышали доктора? Что еще интересного произошло, пока я был на «том свете»?

Глава 8

Рассказ обо всех позабытых мною событиях оказался невероятно огромным и долгим. В течение часа отец поведывал мне тонны удивительной информации, а Райан иногда поддакивал, передвигаясь из угла в угол моей палаты, и сам включался в повествование, когда речь заходила о работе в непосредственной близости с ним. Большую часть времени я просидел с широко раскрытыми глазами, узнавая все новые и новые невероятнейшие новости. Иногда это случалось от удивления, иногда от ужаса. Событий и деталей было столько, что мне начинало казаться, будто я пробыл в коме не два дня, а целый год. Но все же, несмотря на поток совершенно новой для меня и без сомнения ошеломляющей информации, я старался контролировать свои мысли и заставлял себя верить во все, что мне рассказывали, потому как иногда мой мозг упорно отказывался признавать услышанные истории.