Токийский декаданс - Рю Мураками

— Где предохранитель? Где он? — вскоре совсем рядом прозвучал ее голос. — Сейчас ты уже можешь говорить. Отвечай, где он?!

Асами Ямасаки склонилась к самому уху Аоямы. Было темно, и потому он мог различить только контур ее лица, но это было все то же лицо, которое он прижимал к себе и целовал десятки раз. Оно было так близко, что достаточно было простереть руку, чтобы коснуться его. Казалось, она вот-вот закроет глаза и потянется к нему губами. Этот женский профиль Аояма миллионы раз рисовал в голове. Даже искажаясь в моменты наслаждения, это лицо оставалось неизменно прекрасным. Ничто не могло его обезобразить. В одно мгновение забыв и о побеге, и о неприятных ощущениях внутри, Аояма всматривался в этот безупречный профиль и вдруг получил удар по щеке. И это не было неосознанной пощечиной в порыве страсти. Асами вполне хладнокровно ударила его по лицу правой рукой, в которой сжимала вилку. Словно всего лишь удостоверилась, что Аояма по-прежнему рядом. Вилка с силой угодила ему по губе. Кожа лопнула, и по подбородку побежала кровь. Ощутив острую боль, пробирающую до костей, Аояма закрыл лицо руками.

— Предохранитель… — монотонно повторила Асами. Голос звучал равнодушно, без намека на нерешительность и какое-либо сожаление о том, что она только что ударила и ранила человека.

— Он на кухне, — еле слышно ответил Аояма.

У него все еще практически не было голоса.

Если говорить точно, то предохранитель располагался на стене кладовки, соседствующей с кухней.

Нащупать в темной кухне дверь в кладовку, открыть ее и отыскать щиток с предохранителем, спрятанный высоко за стиральной машиной, отнюдь не просто. Это займет немало времени. Если повезет, возможно, мне удастся сбежать на второй этаж. Там находились спальня Аоямы и комната Сигэ. Комната Сигэ изнутри запиралась на ключ, и был телефон.

Прежде чем отправиться на кухню, Асами вилкой, что сжимала в руке, замахнулась на ногу Аоямы. Аояма инстинктивно напрягся, но целью Асами оказался труп Гэнгу, и вилка с отвратительным звуком неглубоко вонзилась в собачий загривок. По-видимому, Асами не знала, что Гэнгу уже умер. Из-за того, что шкура у бигля довольно толстая, вилка вскоре под собственной тяжестью упала на стол. С того момента, как Асами скрылась на кухне, боль в щеке возобновилась. Боль, парализованная страхом, возвратилась с удвоенной силой. Левую половину лица свело так, словно там удалили зуб без анестезии. Кровь из лопнувшей губы попадала в рот. Ощущение ее теплоты лишило Аояму боевого настроя. Было слышно, как Асами бродит по кухне.

Это был скрип резиновой подошвы кроссовок по покрытию пола. Обернувшись, Аояма увидел силуэт Асами, которая перемещалась по кухне на ощупь, вытянув перед собой обе руки. Она двигалась медленно. Действовала осторожно, чтобы ненароком не задеть и не разбить посуду или цветочные горшки. Аояма первым делом при помощи рук приподнял одну за другой ноги и, закинув их на диван, лег. Он спустил руки на пол и украдкой, так чтобы не заметила Асами, сполз вниз. Диван был не особенно высоким, и благодаря длинному ворсу ковра Аояма приземлился практически беззвучно. Опираясь на локти и кисти рук, он ползком устремился к лестнице. Дыхание тут же стало тяжелым и прерывистым. В темном доме с выбитым предохранителем, где разом перестали работать кондиционер, вентилятор и увлажнитель воздуха, было необычно тихо. Нельзя было привлекать внимание громким дыханием. Стараясь не шуметь, Аояма потихоньку подтягивался вперед. Совсем недавно к нему вернулся голос.

Что, если попытаться закричать? Из двух соседних домов доносятся звуки телевизора и пианино. Но дома не стоят в один ряд, и потому даже если я пару раз закричу в полную мощь, вряд ли соседи проявят к этому особый интерес. Скорее всего тут же вернется Асами и все с тем же невозмутимым видом что-нибудь сделает. Эта женщина, которая воткнула вилку в собачью шею. Кричать бессмысленно.

Солнце полностью скрылось за горизонтом, и в гостиной стало совсем темно, но Аояма знал, в каком направлении нужно двигаться. После того как выключился кондиционер, в комнате понемногу стало холодать, однако под мышками и на лбу у него выступил пот. К ступням постепенно возвращалась чувствительность, и он стал ими отталкиваться.

Когда Аояма наконец-то добрался до нижней ступени лестницы, в кухне что-то зашумело и все засияло бело-голубым светом. Асами нашла предохранитель? При мысли об этом по телу Аоямы мгновенно пробежала горячая волна, разом высушив пот. Однако этот свет исходил от огня газовой плиты. Асами наткнулась на газовую плиту и, чтобы раздобыть освещение, повернула регулятор автоподжига. Дверь кладовки, по всей вероятности, была сразу же найдена. Аояма начал карабкаться по лестнице. Лестница состояла из толстых дощатых ступенек, один конец которых крепился к стене, а второй, болтами, — к мощной металлической трубе, идущей под наклоном от потолка до пола. Аояме очень нравилось ощущение открытого пространства, которое давало отсутствие перил. Однако, когда маленький Сигэ стал делать свои первые самостоятельные шаги, по настоянию Рёко появились низенькие перила, крепившиеся джутовыми канатами. Аояма улегся на бок. Правой рукой он хватался за перила, левой — за канат и, стараясь ступнями отталкиваться от ступенек, ползком взбирался на одну за другой. На каждой очередной ступени Аояма переводил дыхание. Лестница насчитывала двенадцать ступеней, и сразу за ними располагалась комната Сигэ. Дом был построен в старинном стиле, и дверь в его комнату представляла собой толстое деревянное полотно. Без топора или молотка женскими силами такую дверь не сломать. Сдерживая тяжелое дыхание, Аояма перетаскивал тело с четвертой ступени на пятую, когда послышалось, как отворилась дверь в кладовку.

Без паники! — успокаивал он себя. В кладовке тесно и темно. К тому же предохранитель расположен довольно высоко, и даже если Асами вытянется во весь рост, ей до него не достать. Ей придется подыскать какую-нибудь подставку. Поднимаясь с шестой на седьмую, Аояма ударился голенью об угол ступеньки. Из-за волнения и прикладываемых усилий он почти не почувствовал боли. Пожалуй, дело было не в препаратах, расслабляющих мускулатуру, которыми напоила его Асами, а в напряжении и страхе, что он испытывал. Ладони вспотели, и невозможно было как следует ухватиться за канат. Аояма вытер их о рубашку и брюки. Каждый раз, когда из кухни доносились какие-либо звуки, по всему его телу пробегали мурашки. Эта женщина проткнула иглой шприца корень языка Аоямы, проволочной пилой отрезала лапы биглю, ножичком с розовой рукояткой перепилила электрический провод усилителя, вонзила вилку в шею мертвой, неподвижной собаки. И в любой ситуации Асами сохраняла одно и то же невозмутимое выражение лица. Человека, способного, совершенно не меняясь в лице, ткнуть вилкой, кого бы то ни было, Аояма видел впервые.