Очень мужская работа - Александр Зорич

— Кто перекрыл Зону «сортиром»?

— Если коротко: Влад. Это был единственный вариант, на который он согласился.

— Что он хотел сделать?

— Полная санация. С какими-то последствиями глобальными, Олегыч. Он отказался сказать точнее. Сказал: пусть вас вечно благодарят за то, что я вам благодарен.

— Вы отговорили его?

— Если коротко, его отговорил ваш Фуха, когда засадил Комбату разрывную пилюлю в позвоночник. В одном углу голова, в другом — нога в дырявом носке. Больше ничего.

— Вы знали, что Зону вы включите сразу, перейдя границу?

— Да, Олегыч, мы знали.

— Что в «Мирном атоме»?

— Фабрика. Влад сказал: фабрикатор номер один.

— Номер один?

— Ну да. Карьер комбатовский — номер три. И есть что-то в Полесье, что вы скрываете с Эйч-Ментом. Не знаю что. И — «Мирный атом».

— Пу-пу-пу… Карьер, «Камино»… — пробормотал Клубин. — Что производит «Мирный атом», Костя?

— Пространство-время, — ответил Тополь.

Клубин задрал брови.

— Л-логично! — процедил он. Можно было догадаться.

— Опустите бластер, трах-тарарах! — на секунду вмешался в разговор Комбат и снова затих.

— Он нас слышит? — спросил Клубин.

— Он за полкилометра, как он может нас слышать? — сказал Тополь досадливо. Он всё пытался принять позу поудобней, чтобы Комбат не свисал. — Олегыч, ну никакого нам резона сейчас нет на вас нападать. Дайте Комбату подойти.

— Что вы собирались делать дальше? После того как… разделитесь?

— Надо обсуждать, — сказал Тополь, тщательно выбирая слова. — Надо разговаривать.

— Разделяться вы собирались в «Мирном атоме»?

— Нет. В Котлах. В Центре. Там… э-э… разделялка.

— Зачем понадобилось ставить Зону в стэндбай, а затем ждать две недели?

— Во-первых, потому что улетела причина появления Зоны. Во-вторых, потому что спасти Комбата можно было, только воткнув ему в башку какую-то виртуальную штучку, адаптер какой-то, чтобы со мной его совместить на время. Их должно быть две, чтобы Зона работала. Одна улетела в этой штуке с Владом, Владой и Вот Толькой, вторая — у Комбата. Замена должна была вырасти. Влад сказал: недели хватит, но лучше десять дней. Ну а мы не выжили бы там, холодно, ничего нет, сарай какой-то да бункер затопленный. Мы уже к вечеру начали кашлять. И пошли к вам. Олегыч, совсем мне плохо, давайте как-то двигаться, а?

— Не надо было вылезать из машины, — сказал Клубин. Рука с бластером здорово затекла у него, а от мельтешения прицела было уже хуже, чем от диплопии. «Главное, что я им не скажу сейчас, это то, что в Полесье по эту сторону „сортира“ есть двести человек, — подумал он. — Мне придётся стервецам снова довериться, и не потому, что без них я не вынесу Лёшу и не доберусь никуда сам, а потому, что я должен каждую секунду быть с ними и видеть, что они делают. Но про гарнизон доктора Горски, где начальником штаба натуральный Наполеон Буанопарт, я им не скажу».

— Да для вас же старались! — воскликнул Тополь, всплеснувши рукой. — Чтобы вы там остались, епэбэвээр! Мы, вообще-то, рисковали! — сказал он вразумляюще. — А если бы тут кровососа не нашлось поблизости? А вы, чтоб вас, полезли за нами… Как вам удалось, да ещё и живыми… Чтоб вас, скурмачей, копчиком в бетон! Ну никак от вас не избавиться. Легавые вы, вот и всё. Думаете, мы никто не знаем, что все наши «окна» под вашим контролем и каждую взяточку до копеечки вы отслеживаете? Провокаторы вы…

— Ещё вопрос, и я приму решение, — сказал Клубин. — Твоя сестра, жена Комбата. Почему эта тема не возникла?

Тополь насупился. Потрогал ухо. Почесал лысину.

— Спросите у Комбата, Олегыч, — сказал он с решительностью. — Не, я реально, не чтобы вы его сюда пустили. Я не знаю, честно. Это он. Ну я предполагаю что-то, но, сто процентов, мимо. Вы же знаете Комбата! Интеллигент… И что у него там в башке в связи с Иркой… Ну Олегыч, двухголовый мужебрат! Хотя бы это, прикиньте. Можно же свихнуться. А свихнуться, Олегыч, это ну его на фиг.

— О'кей, Тополь. Смотри. Бластер — штука очень умная. Многоцелевая. Сейчас я его перевожу в режим объёмного взрыва, а спуск настраиваю не на нажатие, а на отпуск. Нажимаю. Я буду всё время рядом с тобой. Если кровосос…

— Всё, понятно. Сталкиллер, в натуре. И какой радиус поражения, не скажете мне, ясно. — Тополь вдруг засмеялся. — Мы взорвёмся, а Зона вырубится. Навсегда. А вам ведь здорово надо зачем-то, чтобы она работала, да? Вот будет прикол, да, товарищ Сталкиллер?

— Думаю, врёшь, — сказал Клубин. — Думаю, не вырубится. Но я в любом случае рискну.

— Нет, Олегыч, не вру, — сказал Тополь. — Я не знаю. Или другое: мы с вами взорвёмся, а Комбат останется в кровососе. Ещё прикольней.

— Ты будешь звать Комбата или будешь трепаться? — спросил Клубин.

— Бластер опустите.

— Я нажимаю спуск, Костя, смотри!

— Я сижу, не шевелюсь, молчу, всё такое. Писатель не опишет.

Клубин опустил бластер, и тут же истошно вспищал комплекс наведения «Терминатора», на дисплее обозначив аж тремя паническими красными рамками возникшего в полный рост над какой-то, видимо, рытвиной, кровососа. Не за полкилометра он прятался, сто метров от силы. Это был великолепный экземпляр, молодой, сильно за два метра ростом, заляпанный свежей грязью, с эрегированной губой, навострёнными ушами, с розовой грудиной, и — с какой-то тряпкой вокруг чресел. Кровосос постоял, поднял лапы и медленно повернулся вокруг оси. Человеческое движение — оружия нет.

Тополь фыркнул. Он вглядывался, приставив ладонь к бровям козырьком.

— Одетый кровосос! — сказал он негромко. — Расскажи кому, блин… вертолёты над Зоной… московское издательство… Ну Комбат… Вы знаете, Олегыч, он, когда суп жрёт, тарелку от себя наклоняет.

Кровосос неторопливо вышел на шоссе, не опуская лап. Управлялся он свободно, двигательные рефлексы и центр равновесия человека и кровососа, видимо, хорошо координировались между собой… умеючи. Метров за двадцать кровосос ещё раз повернулся кругом на ходу, а за десять — остановился и сел на асфальт. По-турецки. Все волосы на Клубине стояли дыбом.

— Комбат, скажи что-нибудь, хоть морзянкой, а то я сейчас дёру дам, — сказал Тополь и сглотнул. — Ну хоть «абырвалг». Авторизуйся.

— Аврыба! — горлом, не разжимая челюстей, сказал кровосос. — Ывет. Х-рен ы м-эня роигнорируешь. Алкиллер. Акого рена ы з-а ами попёрлись?

— Мы это уже обсудили с Костей, — вытолкнул языком наружу Клубин. — Мы договорились сотрудничать.

— Всё нормально, Вовян… Блин, Вовян, не пялься на меня, ради бога: побегу… Сотрудничаем мы с Олегычем. Договорились. Мы с тобой сейчас лечимся в Котлах, а потом садимся с Олегычем и разговариваем, как дальше жить. Кстати, он сейчас шахид, так что ты не это… Не дёргайся.

— Бластер настроен на взрыв, Владимир. Пальцы разжимаются — бум.

— Асно. Ам адо…

— Ещё не закончил. Владимир, вы индуктор. Тополь тоже, наверное, но у вас — в голове что-то есть усиливающее. Так вот, «бум» будет и в том случае, если спецкостюм заметит воздействие.

Кровосос фыркнул — очень похоже на Тополя. Погладил обеими руками нижнюю губу, словно аксакал бороду.

— Ы э оверите, Алкиллер, — промычал он. — Арантия ам-овосос. Эго р-р… б… рошу — ападёт а сех, сем ало э окажется. Рямо эшеный.

— Почему не поверю, поверю, — сказал Клубин. — Смотрите, открываю шлем. Значит, две у меня гарантии. Справедливо: вас трое, я один.

— Пять голов, считая Джо-Джима за две и не считая Бобо, пять ножей, считая Джо-Джима за один… — с мрачно-мужественным завыванием процитировал Тополь. Клубин обернулся к нему. — Первое, что нам с Вовяном притащили почитать, — пояснил Тополь. — Доктор Мовсесян. Нина ему потом леща дала за это. Там двухголовый в конце погибает. Героически, правда.

— Двухголовые много где героически погибают, — сказал Клубин, переводя взгляд на интеллигентного кровососа. Тот ни на йоту не сдвинулся. — Но у нас не та книга.

— Ы ообще не в к… ниге, — сказал кровосос. — Ак ч… то, Алкиллер. Отрудничаем?

— Да, Комбат, сотрудничаем. Если вы не возражаете, что нести вам придётся не только себя и Тополя, но и моего человека.

— Ам б-ы я н… не агадался, — сказал кровосос. — Я Амбат, а э ародёр. Ыбрался с «артира» — икто э-го н-э оставит. Алкиллер, я в-стаю.

— И я.

Клубин осторожно, отставив руку с бластером, ежесекундно контролируя палец на вжатом спуске, поднялся. Мышцы скрипели, как несмазанные. Клубин присел пару раз, зашёл за спину Тополя.

— Вставайте, ходилы. Пойдём потихоньку, куда нам там надо.

— Комбат, я понять даже не успел, — сказал Тополь, поднимаясь тоже. — Ты как там вообще?

— Вабодно. Т-епло. В-ижу в-сё. Ообще — о-чень лёво. К-лёво.

— Ну гуманоид всё-таки, что ты хочешь… — не затыкающегося Тополя покачнуло, Клубин придержал его за пространство между голов. Есть среднее ухо, есть и среднее плечо. Кровосос, двигаясь по-прежнему медленно, воздвигся в полный рост, постоял над Лёшей Лёшевичем, прикидывая, без всяких усилий вздёрнул стокилограммовое тело на себя, подхватил на локоть.