Смена командования - Элизабет Мун

— Вначале нет. Но потом он приехал сюда и стал за мной ухаживать.

— Ухаживать!

— Да. Намекал, что под его защитой я могу не бояться Харлиса, со всеми его претензиями. Что Сириалис останется в моих, точнее в его собственных, руках.

— И он действительно верил, что ты выйдешь за него?

— Похоже, что так. Спрашивал разрешения приезжать сюда. Я несколько раз отказывала ему, потом согласилась.

— Почему?

Миранда пожала плечами.

— Хотела выяснить, что ему известно, почему он так уверен в себе. А такое по внутренней связи не спросишь, для этого нужно видеть человека. Я хотела реально оценить его способности и намерения.

— Но ты ведь не собиралась за него замуж…

— Бог ты мой, Сесилия, ты бываешь несносной! Конечно, я не собиралась за него замуж. Я вообще не собираюсь замуж, я собираюсь сражаться с Харлисом, отстаивать положение Баттонза, собираюсь спасти наследство, но замуж — нет. Всю свою жизнь я знала самое лучшее, к чему мне объедки?

— Не знаю… просто, подумала…

— Не стоит. — Миранда потянулась, потом прошла к бассейну. На поверхность поднялась крупная золотая рыбка, она подплыла к ним ближе. — Я в здравом уме. Препараты для моего омоложения поступали не с заводов Моррелайнов, а больше омолаживаться я не собираюсь. Устрою детей и…

— Я тоже думала, что никогда не буду омолаживаться, — ответила Сесилия. — И не стала бы, если бы меня не отравили. А теперь мне это даже нравится.

— Это мне понятно, — сказала Миранда. — У тебя есть много дел. Мне на вид сейчас сорок лет. В действительности… ну, действительность тебе известна. Я могу рассчитывать еще лет на шестьдесят без дополнительного омоложения. Шестьдесят лет без Банни — для меня этого достаточно.

— Ты можешь встретить кого-то другого.

— А с неба пойдет золотой дождь. Если уж я действительно кого-то встречу, тогда и подумаю об омоложении. Но планировать ничего не собираюсь. И вообще, Сис, давай, больше не будем разговаривать на эту тему. Скажи, ты уже была в конюшнях?

— Нет…

— А следовало бы. Если что-нибудь произойдет и Харлис получит-таки Сириалис, ты должна знать, стоит ли тебе что-то здесь отстаивать.

— Не думаю, что он настолько глуп, чтобы уничтожить конюшни, — ответила Сесилия.

— Когда он был мальчиком, лошадь наступила ему на ногу и сломала ее, потом он выпал из седла, пытаясь держаться вровень с Банни, и переломал себе все ребра. Теперь он считает лошадей большими вонючими тварями, пустой тратой денег, что, в общем, не так далеко от истины. Прибыли мы от них никогда не имели.

— Миранда, я не настолько глупа, чтобы не понять, что ты пытаешься сейчас разговором о лошадях отвлечь меня от главного. Скажи, ты намеренно убила Педара?

Миранда долга молча смотрела на нее, потом спросила:

— Ты думаешь, я на такое способна?

— Я больше вообще ничего не думаю. Я никогда бы не подумала, что Лоренца может меня отравить и радоваться, что я лежу полумертвая на полу. Никогда не думала, что Кемтре отравит своих сыновей, не думала, что он будет поощрять клонирование. Никогда не думала, что брат Банни будет терроризировать и запугивать старушку с целью вытянуть из нее акции. Или что Педар подстроит убийство Банни, чтобы самому стать министром.

— Мы обе не отвечаем на вопросы, — заметила Миранда. — Наверное, так и надо. Но хочу напомнить тебе одно старинное правило.

— Какое?

— Леди никогда не может быть грубой… даже случайно. — Миранда положила себе в чай ложку меда и спокойно принялась его пить. — Ох, как хорошо.

— Проткнуть человеку глаз клинком — это уже не грубость.

Сесилия чувствовала раздражение. Ей казалось, она знает, что тут произошло, по крайней мере, большую часть, но Миранда не хотела откровенничать.

— Верно, — ответила она. — Но правило это применимо в любой ситуации. Сесилия, если ты хочешь начать скандал, то начинай.

— Ты даже не просишь меня не…

— Нет. Ты вольна принимать любые решения, так же как и я.

— А что ты скажешь детям?

— Что Педар погиб в результате несчастного случая при фехтовании. У них хватит ума и воображения, Сесилия. Они сами додумают то, что нужно додумать.

Сесилия съела еще одно пирожное с джемом и снова выглянула в окно. После долгого молчания она сказала:

— По-моему, это хороший намек Хобарту.

— По-моему, тоже, — ответила ей Миранда.

Глава 20

Эсмей нахмурилась, получив сообщение от клерка. Они все это специально придумали. Наверняка. Почему встреча состоится в отдельном зале, почему не встретиться в ресторане? Она проверила, какой лифт ей подходит. С тридцать седьмого по сороковой… странно. Большинство лифтов обслуживает как минимум десять этажей. Она нажала на кнопку.

— Назовите, пожалуйста, номер комнаты и имя.

Что это значит? Если бы тут был Барин, ох и досталось бы ему. Но Барина рядом нет.

— Номер три тысячи восемьсот четырнадцать, — ответила она. — Лейтенант Суиза.

Дверь в лифт открылась, зажегся зеленый огонек, означавший, что лифт пойдет наверх. Эсмей зашла в кабину цилиндрической формы с зеркалами. Поднимался лифт очень плавно. Но уши все равно заложило, один раз, другой. Странно, всего тридцать восьмой этаж. Что здесь такое происходит?

Она вышла из лифта в фойе с зеленым ковром на полу, стены были выкрашены в кремовый цвет. Картины… яркие и вызывающие. Это наверняка репродукции. Эсмей подошла ближе. Нет… на репродукциях оттенки немного другого цвета. Это подлинник. Оскар Крамин. Значит, и там висит подлинник Дес-салайна, и даже жесткие, энергичные линии Крамина теряются перед деликатностью и нежностью картины Дессалайна. Небольшое полотно Дессалайна в серо-золотых и черных тонах было спокойно-величавым, как и все гениальное.

Эсмей встряхнула головой и огляделась. Перед ней небольшой коридор, и всего четыре двери, на одной написано «Служебное помещение». Барин, наверное, потратил уйму денег… номер 3814 — дверь посередине. Эсмей подошла к двери, встала в зону просмотра и стала ждать.

Дверь распахнулась, и перед ней оказалась… женщина средних лет, которую она никогда раньше не видела. Эсмей уже готова была извиниться, но женщина заговорила первая:

— Лейтенант Суиза! Как я рада познакомиться с вами. Меня зовут Подьяр Серрано. Я мать Барина.

Мать Барина. Эсмей охватила паника. Она думала, что встретится с Барином, что они проведут немного времени вдвоем… поговорят, он подготовит ее к встрече со своей матерью.

— Заходите, — предложила ей Подьяр. — Мы все вас заждались.

«Мы? Кто это мы? Мы все?» Теперь она уже слышала тихий гул голосов, и больше всего на свете хотела убежать прочь отсюда. Где же Барин? Как он мог подстроить такое?

Подьяр взяла ее под руку. Это мать Барина, Эсмей не может просто вырвать руку и убежать. Ее провели в зал, который показался ей огромным, как целая планета.

— А вот и она, — сказала Подьяр какому-то мужчине невысокого роста и крепкого телосложения, улыбка у него такая же, как у Барина, но больше ничего общего между ними нет. Брат? Отец? Дядя? — Это Керин, мой муж, — представила его Подьяр. Значит, отец Барина, а иначе кто же еще?

Эсмей прошла дальше. Она успела все хорошенько рассмотреть. Зал действительно большой, а еще в нем много людей. Все, казалось, хорошо знают друг друга. Кто они? Родственники Барина?

— Эсмей! — Сердце екнуло. Барин, он вытащит ее отсюда. Он подошел к ней, такой радостный, такой веселый. Она готова была прикончить его на месте и улыбнулась ему совершенно неестественной улыбкой.

— Извини, что не встретил тебя у самого лифта, — сказал он. — Мне срочно позвонили…

Эсмей не смогла даже быть вежливой до конца, сказать, что все нормально. Вместо этого она спросила:

— Что все это значит? Барин улыбнулся.

— Все получилось само собой. Я хотел, чтобы ты познакомилась с моими родителями, а они как раз должны были пролетать здесь по пути домой. Потом появилась бабушка… — Он махнул рукой, Эсмей проследила за рукой взглядом и заметила в дальнем конце зала адмирала Виду Серрано, окруженную целой толпой пожилых людей. — Она хочет поговорить с тобой о чем-то. А потом… они все по очереди словно с неба свалились…

— Хм-м-м. — Эсмей не могла произнести того, что вертелось на языке, потому что тут стояли его родители и немного нервно улыбались ей. — А мы с тобой сможем… хоть поговорить?

— Не знаю, — ответил Барин. — Надеюсь, что да. Но… — Он перевел взгляд на мать, та вопросительно смотрела на сына.

— Барин, ты же знаешь, что это очень важно. Для всей семьи. Мы должны все обсудить.

Замечательно. Она с таким трудом вырвалась на несколько дней сюда и все ради того, чтобы что-то обсуждать с его родственниками.

— Как вы долетели, Эсмей? — спросил отец Барина. На кителе у него были знаки отличия капитан-лейтенанта технических войск.

— Хорошо, хотя мы задержались на один день в Карпате, какой-то непредвиденный техосмотр, — ответила она, с трудом сдерживая разочарование.