Космический маразм - Сергей Бушов

class="p1">– А, да! – обрадовалась Короленкова. – Меня Роберт Владимирович попросил вам в курсе матанализа прочитать небольшое введение в теорию вероятностей. Определение вероятности я вам давала?

– Нет, – нагло соврал Дмитрий.

– Ну, так вот, – сказала Короленкова, и достала из сумочки книжку, обёрнутую в разноцветную обложку. – Вероятность – это… Сейчас…

Он раскрыла книжку и увидела задние страницы.

– Ой! – перепугалась она. – Я книжку открыла, а она не открывается. Попробую ещё раз.

На этот раз получилось, и Ирина Александровна многозначительно прочитала вслух определения вероятностного пространства, элементарного события и вероятности.

– Рассмотрим пример, – сказала она, поворачиваясь лицом к доске и вытирая кусочек мела о клетчатую юбку. – Вот единичная окружность в декартовых координатах. Вокруг неё опишем квадрат…

– Два на четыре, – подсказал Любер, вспомнив уже давно заезженную шутку.

– Два на четыре, – согласилась Короленкова и приписала к сторонам квадрата цифры, а потом захихикала: – А, это вы так шутите? Я догадалась. Так вот. Предположим, на плоскость падает точка.

– Откуда падает? – переспросил Любер.

Короленкова повернулась к аудитории и наморщила лоб.

– Не знаю, – призналась она. – Ну, пусть с неба.

– Как же вы не знаете? – улыбнулся Твидлдаев. – От этого, может быть, решение задачи зависит.

– Может быть, – кивнула Короленкова. – Но решить можно и так. Пусть точка падает в квадрат. Какова вероятность, что она попадёт внутрь окружности?

– Пи на четыре, – подал голос курчавый парень в роговых очках, сидящий рядом с Твидлдаевым – Айрат Батрутдинов.

– Ой, какие вы все умные! – восхитилась Короленкова, уронила мел и полезла под стол.

В этот момент Шутова в плечо пнула Владыкина, сидящая прямо позади него.

– Тебе передали, – прошептала она заискивающим шёпотом, умудряясь параллельно пожёвывать свою щеку.

– Спасибо, – ответил Шутов и принял из её рук листок, исписанный уже практически полностью. Последней фразой на данный момент было «Тигр уселся на диван, раскачав головой люстру».

Шутов наморщил лоб, посмотрел на ряд цветов в горшках, висящих на стене, и приписал: « – Меня зовут Василий Иннокентьевич, – сказал тигр, но тут что-то загудело в его голове, а из-под хвоста повалил дым». Он хотел тут же передать листочек назад, но Короленкова как раз повернулась в его сторону, так что Сергею пришлось это отложить и придать лицу невинное выражение.

– Так вот, – сказала Короленкова, глядя прямо на Шутова невидящими глазами. – Сегодня мы рассмотрим теорему Чебышёва, Василия Иннокентьевича.

– А не Пафнутия Львовича? – уточнил Любер.

– Нет, – отрезала Короленкова. – То есть да, конечно, что это я?

Шутов сидел озадаченный. «Телепатия, что ли?» – подумал он. – «В принципе, ничего особенного в этом нет. Но чтобы так, живьём, увидеть…» За этим размышлениями он совсем забыл передать листочек назад, за что в перерыве получил выговор от Костика:

– Ты шо, Сергей? Время – деньги. А вдруг ты сегодня помрёшь, и мы так и не узнаем, чем рассказ закончился?

– Вдвоём допишете, – возразил Шутов.

– Кто? Мы с Вовкой? Я по-русски еле пишу, а Вовка всё будет пытаться на космические войны свести. И что получится?

«Косноязычные космические войны», – подумал Шутов, но промолчал. За вторую половину семинара они переползли на пятую страницу, а на лекции по алгебре, которую вёл весёлый толстячок Степанов, прикончили ещё две, так что сюжет развивался стремительно.

Двигаясь в сторону общаги, они обсуждали написанное:

– Вот ты, Тутов, скажи, зачем эти летающие ботинки? – не понимал Костик. – Хочешь, чтобы маразм получился?

– Я просто пишу, что в голову приходит, – ответил Шутов. – Так интереснее. Смотрю только на предыдущее предложение и стараюсь продолжить, чтобы как можно чуднее получилось.

– Оно и видно, – сказал Костик, подходя к двери своей комнаты, двадцать шестой. – Ладно, давайте пока домашние задания поделаем, а потом у Вовки соберёмся и продолжим.

Возражений не поступило, так что все разошлись по комнатам. В двадцать пятой царил гвалт. Максаков и Николай Натансон валялись на кровати Карельцева и делали вид, что душат друг друга. Николай, впрочем, вполне натурально хрипел и просил пощады, при этом дёргая ногой в надежде стукнуть Максакова по голове. Внезапно ботинок с его ноги сорвался и сделал пируэт под потолком. Шутов насторожился, вспомнив, что про летающий ботинок он недавно слышал. Впрочем, он недолго об этом думал, поскольку добрался до своей кровати и, раскрыв тетрадь, приготовился решать задачки по геометрии.

Исписав полторы страницы, он услышал, однако, как дверь хлопнула, и в комнате появился мрачный Фикс.

– Здорово, граждане, – сказал он. – Чем занимаетесь?

Ему никто не ответил, так что Фиксу пришлось выставить вверх указательный палец и продолжать дальше:

– Вот я тоже думаю, что ничем. Я тоже сегодня зря потратил день. Не убил ни одного француза.

Фикса на самом деле звали Сергеем Слесаревым, но никто, кроме учителей, его так не называл, поскольку он был вредным и ужасно напоминал Фикса из австралийского мультика «80 дней вокруг света». Он прогулялся по комнате туда-сюда, затем присел, широко расставив ноги, на пустующую кровать Максакова и произнёс:

– Вот ты, Тутов, думаешь – ничего и не нужно делать, само как-нибудь пойдёт. А надо думать, изобретать, – он щёлкнул пальцами. – Вот, к примеру, захвачу я завтра Японию, а ты нет. Приду я к тебе домой и спрошу: «Чей у тебя видак?». А ты ответишь «японский». И всё. А вот ты ко мне придёшь, спросишь, чей у меня видак, я скажу «Мой». Вот поэтому Японию надо захватить. Остаётся вопрос, как. Отвечаю. Нужно взять пустотелый металлический шар, опустить его под воду в районе Охотского моря и придать небольшую горизонтальную скорость, а потом отпустить. Он под воздействием силы Архимеда с охрененной скоростью вылетит на поверхность, взлетит и с почти такой же охрененной скоростью упадёт на Японию. Я всё рассчитал. А ты говоришь – ничего не надо делать. Думать надо!

Фикс поднялся, засвистел мелодию ”Wish you were here” и направился к выходу из комнаты. Его речь напомнила Шутову о том, что они собирались писать рассказ дальше, и он отправился в двадцать четвёртую. На кровати сидел как всегда растрёпанный Шурик Зайкин по прозвищу Минус Балл и жрал печенье. Он был неплохим художником, предпочитая рисовать на компьютере при помощи мышки. Как-то раз его всем классом разыграли, убедив, что существует компьютерная мышь под названием «ондатра», которая позволяет рисовать в трёх измерениях. Воодушевлённый Шурик попёрся к заместителю директора с просьбой закупить в интернат партию ондатр, в результате чего был осмеян и получил в определённых кругах широкую известность.

– А Вовка где? – спросил Шутов.

– Э? – ответил Минус Балл, но Шутов уже увидел и Вовку, и Костика, которые ползали по полу возле Вовкиной кровати и шарили по нему