Выбраковка. Ночной смотрящий - Олег Дивов

На самом же деле гарнизон любой крепости подсознательно чувствует себя припертым к стенке. В случае нападения извне гарнизону просто некуда отступить – только откатываться все глубже внутрь. Да, атакующих обычно гибнет втрое, а то и впятеро больше, чем обороняющихся. Но если в атаку идут настоящие мастера, ситуация иногда меняется с точностью до наоборот. Удивительно, но после того, как легендарная «Альфа» раскурочила неприступный дворец Амина, ни у кого в голове соответствующий звоночек не прозвенел.

В Центральном отделении АСБ города Москвы особенных специалистов по штурмовым операциям не водилось. Большинство уполномоченных имели, разумеется, боевой опыт, но воевали они давно и успели с тех пор обрасти жирком как в прямом, так и в переносном смысле. Отдел внутренней безопасности Агентства располагал по этим людям исчерпывающими данными и незадолго до путча выдал наверх соответствующий прогноз. Разумеется, в докладной не было сказано, что, когда некоторых сотрудников как следует прижмет, они могут повести себя, будто нажравшиеся мухоморов викинги. И тем более никто не учитывал давно известный факт – в критической ситуации, когда нужно бросаться на амбразуру, психи и отморозки могут сработать не хуже самых продвинутых мастеров.

Не ждал эксцессов и один из ведущих заговорщиков – нынешний директор АСБ, лично курировавший подготовительные работы по выбраковке своих подчиненных «старой формации». Длительное планомерное давление на психику, осуществлявшееся на протяжении всего последнего года, должно было подготовить выбраковщиков к тому, чтобы они заранее смирились с печальной участью отставников и как следует ослабли духом. Служили в Агентстве люди негибкие, зачастую откровенно туповатые. Уполномоченные не должны были догадываться, что их всех ждет силовой захват, а потом – если выживут – обвинение в массовом терроре и геноциде русского народа.

Директор просто не знал, что такое лично выбраковывать собственных напарников и какие после этого интересные мысли намертво застревают в голове.

Что полтораста человек, немолодых уже, много курящих и пьющих, могут броситься на Кремль, путчисты не предполагали. Это как-то не укладывалось в их план захвата власти, да и в схему мышления вообще.

Временное правительство собралось в опустевшем по случаю выходного кремлевском «Первом корпусе» и, слегка нервничая, но очень довольное собой, внимало проникновенному голосу диктора, который уже перечислил страшные прегрешения старой власти и теперь зачитывал поименно состав кабинета, вырвавшего Союз из лап негодяев, коррупционеров и предателей.

Все шло как по маслу.

И действительно – в городе перекрыто движение, милиция на посту, армия готова подавить беспорядки, спецслужбы бдят, Агентство «самоочищается». По сообщениям из краев и областей, там состав АСБ уже полностью заменен, региональные лидеры готовы присягать на верность – им самим надоел до чертиков этот дамоклов меч, – а трудовые коллективы подписывают верноподданнические телеграммы. Какие могут быть случайности?

Только когда охрана испуганно сообщила, что через Боровицкие ворота бегут какие-то сумасшедшие, директор сообразил – Центральное-то отсюда меньше чем в километре и преспокойно может дойти пешком, не привлекая лишнего внимания.

Что оно и сделало. Как только сработал аварийный маяк Гусева, а Валюшок срывающимся голосом сообщил, что, похоже, его ведущего захватила какая-то спецслужба, у шефа сдали нервы. Он решил, что уже все – предсказанная заваруха началась. Поэтому Центральное, само того не зная, опередило путчистов на верных полчаса. Вслед за Валюшком, который осторожно сел похитителям на хвост, послали группу Данилова. На месте оставили Корнеева и еще человек десять с задачей «побольше мельтешить и суетиться» перед глазами трех наблюдателей вероятного противника, которых засекли еще с утра. А само отделение дружно кинулось в подвал и по давно разведанным «на всякий пожарный» теплотрассам уползло аж до Кропоткинской. Некоторые от такой адской физкультуры чуть не отдали богу душу. Потрепанные и очень грязные, но зато донельзя злые, аэсбэшники скрытно выбрались на поверхность через внутренние дворы, отряхнулись и небольшими группками пошли воевать. Заложили крюк, выскочили из-под Большого Каменного моста, растоптали милиционеров-«вратарей», подорвали динамитом бронированную калитку[4] и оказались внутри главной крепости страны, в которой со времен достопамятного «январского путча» сидели все основные властные структуры.

Ни мощная и хорошо вооруженная Служба охраны, ни Кремлевский полк к такому выкрутасу не были готовы. Охрана по большей части оказалась в разгоне, отлавливая записанных во враги народа депутатов Верховного Совета и министров на загородных дачах. А военные, как ни старались, задержать взбесившихся аэсбэшников не успели. И милиция, державшая оборону по периметру, тоже вынуждена была не отбивать атаку, а в основном догонять.

А главное – все, кому следовало встать нерушимой стеной на пути выбраковщиков, довольно смутно представляли, кто сейчас в стране хозяин, и не были уверены в том, что поступают разумно. В частности, новый комендант, явившийся принимать дела у старого и одновременно его арестовывать, первым делом выставил на стол бутылку коньяка.

Так или иначе, но под огонь попал только самый хвост толпы, почти уже целиком втянувшейся в здание правительственной резиденции. Задние, как и положено выбраковщикам, телами прикрыли авангард, а тот, оказавшись внутри, принялся с диким энтузиазмом убивать всех кого ни попадя, не обращая внимания на возраст и пол.

Когда полсотни окровавленных и взмыленных головорезов ввалилось в зал совещаний, где следили за развитием событий путчисты, телевизионный диктор еще не успел до конца рассказать народу, как его только что осчастливили.

Лица самих благодетелей оказались не особенно радостными – до них только что дошло, как по-дурацки они сами заперли себя в ловушке. Судя по тому, какие гости к ним нагрянули, – ловушке смертельной.

– В чем дело?! – во главе стола поднялся бывший региональный барон, а теперь – премьер Временного правительства. – Что это значит?!

Он уже понимал, что это значит, но положено ведь говорить нечто патетическое в таких случаях.

– Караул устал! – рявкнули из толпы.

Шефа Центрального в зал доставили волоком – ходить он уже не мог.

Мышкин, радостно осклабившись, прицелился в директора АСБ.

– Этого не трогать... – выдавил шеф. – Пригодится еще. Другого какого-нибудь замочи...