Хуторянин (Лишний 1) (СИ) - Алекс Извозчиков

— Цыц, курва! Пошла вон, чтоб я тебя у столика больше не видела. Будет с вас.

— Но…

Бздынь!

— Ой!

Жесткая ладошка, столь же привычно, резко с оттягом врезалась в дряблую щёку. И баба заткнулась. Гретта вместе с монетами прихватила маленький замурзанный узелок с сегодняшними чаевыми, но подавальщица не возразила, сейчас она внимательно следила за второй ладошкой своей собеседницы между плотно сжатыми пальцами которой поблескивал острый кончик лезвия… Когда Гретта отошла, женщина растерянно оглянулась на вышибалу, но тот расталкивал двух драчунов. Вздохнула и побрела на кухню. Маркитантка внимательно осмотрелась и… побрела к стойке. Сегодня ей по зарез необходима буза с криками, разборками и, обязательно, с пьяной дракой.

— Григ! — Визгливый голос корчмаря прорезался сквозь шум зала словно горячее шило сквозь масло, — уйми свою шлюху, пока я не приказал ее вышвырнуть на улицу.

— Ты уверен, бурдюк с дерьмом?! — Гретта умела визжать и погромче.

— Шлюхами команд…

Бздынь!

Двухлитровая толстостенная кружка подхваченная Греттой с ближайшего стола врезалась в тройной подбородок корчмаря. Вслед за кружкой в деревянную стойку врезалась и сама бузотёрка. Матерясь невнятно, зато во весь голос, Григ подлетел к слабо ворочающей сестрёнке, примерился отвесить ей ещё одну оплеуху, но та неожиданно шустро увернулась и змейкой проскочила между широко расставленных ног. Окончательно озверевший и полностью утративший членораздельную речь Григ взвыл, попытался развернуться и завалился на ближайший к стойке огромный стол. Тяжеленный деревянный монстр вызов принял. Его поддержали сидящие на широких лавках пассажиры. Понеслась душа в Рай…

— Пьянь, совсем мозги бражкой залил! Ты что папаше написал, бугай толстомясый!

Проснувшись от сверлящего мозг визга Григ попытался оторвать гудящую с жесточайшего похмелья башку от подушки, но сразу же бросил бесполезное занятие. А клятая баба продолжала орать. Вымазанный в свежем пахучем навозе сапог лишь бесполезно сотряс хилую межкомнатную перегородку, а осмелевшая баба подскочила к кровати и ткнула мужику под нос кусок замызганного пергамента.

Пока отлетевшая от добротной оплеухи баба с охами и стонами отскребалась от грязной закопченной стены, Григ тупо пялился в заляпаный жиром и вином лист.

«…выходим из под твоей отцовской длани желая и далее служить королю в бранной службе не щадя живота своего. За ради того благого дела отказываемся от наследства и от места в кузнечной гильдии…»

Гретте показалось, что небольшую грязную комнатку наполнил ржавый скрежет с которым ворочались мысли в кудлатой башке старшего брата. Ради того, чтобы впихнуть это состряпанное ещё неделю назад письмо ужравшемуся в умат Григу за пазуху, она устроила вчера в корчме натуральное пьяное побоище. Писульку обнаружила ночная портомойка и уже к утру вся корчма была в курсе семейных перипетий бравого десятника и сейчас Гретта с огоньком исполняла завершающую арию.

Григ сидел обхватив своими лапищами гудящий медный котел в который превратилась похмельная голова. Конец вчерашней пьянки в его мозгах так и не всплыл, но руку базарного писца самолюбивый вояка узнал сразу, потому и вспомнил, что после появления на столе второй четверти «Гвардейской особой» старый выжига сам приперся в таверну.

От стены донеслось хныканье и воспоминания вильнув на прощание хвостиком окончательно растворились в небытие.

— Ты всех вытолкал из-за стола, притащил грязного базарного писаку и вы на двоих выжрали целую бутыль этого пойла… Писака чего-то корябал по пергаменту, потом сказал, что завтра перепишет набело, но ты вырвал свиток и заорал, что старом грязный пердун не мужик, ему и такой тряпки много будет. Потом схватил кувшин из-под «Гвардейской» и попытался врезать старому выжиге…

Гретта судорожно вздохнула и вдруг тоненько заголосила:

— Чё ты делаешь, братка-а-а. Лишит же батюшка наследства-то… И мне приданного не вида-а-а-ать.

— Цыц, курва! Не бабьего ума дела! Покорячился на папашку молотобойцем и будя! Коротки теперя руки у старого хрена запротив коронных ополченцев. Тут и гильдия не поможет. И неча про наследство вякать… Кузню и дом папашка старшенькому козлу отпишет. Графский ублюдок, чай. Ему и мошну оставит. Хрен бы папашка от ополчения-то откупился… без графского слова, — покачался потряхивая тяжелой головой и уел скандальную сестренку, — А тебя, шалава, папашка и признать-то не пожелал. Написал давеча, что не могла его кровиночка шлюхой стать. Обломилось твое приданное.

Отодрав задницу от грязного тюфяка Григ прошаркал на неверных ногах до затихшей на полу бабы. Цепляясь за колченогий стол попытался ее пнуть, но сил оторвать чугунную ногу от пола не хватило.

Узрел на узком подоконнике кувшин с водой для умывания и ломанулся к окну через всю комнату. Запрокинув голову жадно выхлебал тухлую воду заливая облеванную еще вчера рубаху. Тупо заморгал фокусируя взгляд на лежащую у стены бабу, запустил в нее опустевшей посудиной и бурча под нос грузно осел на кровати:

— К овцам в задницу старого козла. Моей головой и волей теперя ча життя будем…

Когда Гретта стряхнув осколки осторожно выбралась за дверь, новый глава новой семьи уже сытно похрапывал время от времени пуская смачных шептунов. Женщина сморщила нос и осторожно выбралась из пропахшего перекисшей бурдой логова. Чувствовала она себя не очень, нелёгкая получилась ночка. Привычка к ночному образу жизни, опять же. Решила, что стоит попытаться хоть немного поспать и тихонько пробралась в комнатку где, отсыпались днём шлюхи, заползла на огромный общий топчан и притихла постаравшись поудобней умостить тупо ноющую тушку. Уже засыпая, решила, что базарный писака отработал свой золотой полностью, но… Хотя человек он, вроде как, надёжный и когда подделывал для неё на имя Грига долговые рабские записи на шлюх лишних вопросов не задавал. От серебра, впрочем, не отказывался.

Проснулась далеко за полдень и тут же развила бурную деятельность.

— Ну, козёл толстомясый, говорить будем или мне сразу же идти братика будить?

— Я…

— Ты! Братик с похмела и так злой, а ну как узнает, что твое бабьё толстожопое деньгу из него сосало, а ты с ценами мухрыжил?! Они твою халупу с младшеньким-то на пару по брёвнышкам разнесут.

Корчмарь захлопнул пасть и замолчал наглухо. Дрянь, мразь, грязная шлюха, клейма негде ставить… но ее братцы-отморозки в послевоенной неразберихе забрали немалую силу, да и девка не под рядовых вояк стелется не вязаться дешевле будет…