Амфитрион - Анна Одина

– Сбрасывайте свои шкуры до конца. Я же видела, сил русского мальчика вам не хватило. С моим подарком… нет, не с подарком, после того как я отдала вам свой долг, вы сможете вернуться в то время, когда у вас еще не было никаких ран.

Ирэн замолчала, а Магистр усмехнулся.

– Надеюсь, что нет, детка. Боюсь, это было бы слишком.

Ирэн вдруг поняла, что сказать ей больше нечего. Она подняла голову, посмотрела на своего «опекуна» и порадовалась тому, что прошедшие годы ничего не изменили – он по-прежнему оставался гораздо выше нее. Тогда она подняла руку и осторожно коснулась его левой скулы, потом посмотрела на пальцы, разглядывая кровь.

– Вы меня не обманываете.

Делламорте взял ее за руку, впервые за все время знакомства (если не считать эвакуацию из театра Ла Скала) сделав это по собственной инициативе и, видимо, с определенной целью. Кровь на пальцах Ирэн пропала. Он отпустил ее.

– Я благодарен вам, дорогая мадемуазель Монферран. Вы действительно оказались лучше всех, – сказал он обычным своим голосом, как будто она хорошо сдала экзамен, а он это констатировал. – Вы меня, м-мм… переиграли. Я не ожидал не только этого красивого шага, но и того, что вы, как вы выразились, «наполнитесь». А еще менее этого я мог ожидать… чего?

– Чего же? – прошептала Ирэн и приготовилась к какому-то страшному откровению. Попытки успевать за происходящим давались ей все хуже: голова как будто наполнилась странным туманом, а где-то в затылке засел болезненный шуруп, который продолжают ввинчивать, а он все ширится. Она устала от своих бессонниц.

– Того, что, отдав, вы ничего не потеряли.

В зале еще светлее. Теперь Ирэн точно видит, что Магистру не очень хорошо, но видит она и то, что он как будто искренне рад этому.

– Как не потеряла? – голове так холодно и так больно, как будто ее под завязку набили острым колотым льдом. Надо снотворное… нет, нельзя. Собраться… – То есть… то есть как это, не потеряла?

– Не знаю, – признается Делламорте, снова поворачиваясь к ней. В первый и последний раз Ирэн видит на лице его искреннее удивление. Он улыбается. – Наверное, вы само совершенство. Галатея. Новый человек. – Магистр молчит и произносит с удовольствием: – Ирэн Монферран.

Он подходит к ней и, как тогда, в вечер их похода на «Тоску», проводит пальцами по лбу. Больную голову тихонько выключают. Делламорте наклоняется к ее уху:

– А теперь ступайте спать. Быстро. Я проверю.

И Ирэн Монферран идет спать.

32. Линия перемен

Теперь, когда мы вернулись на стремительный парусный корабль, рассекающий океанические волны, мы уже знаем: если Магистр здесь, то у него все получилось. Он оставляет мир, из которого до капли выпил кровь, и пока его немногие доноры не начали вновь наполняться жизнью, должен успеть вписаться в темный квадрат окна, что твой Екклесиаст, и уйти. В 2021 году остается лишь одна молодая женщина, не склонившая голову перед этим князем опустошения, – Ирэн Монферран. Утром после описанных событий в Хативе она просыпается в совершенно пустом замке.

Нам не известно доподлинно, где был и чем занимался Магистр между той предновогодней ночью 2020 года и китайским Новым годом, годом Быка. Но известно, что Gnosis и другие его компании и так неплохо работают без постоянного присмотра владельца. Что-то негласно отошло Cockayne, мрачной фармацевтической фирме Дельфины Монферран. В каких-то особо смутных и рискованных делах заправляет невозмутимый любитель журналов, ирландский фейри Брайан Фардарриг. В Москве появились две скромные компании с подозрительно лобовыми названиями – «Хлеб России» и «Дети России», и действительно: первая успешно кормит страну любимым продуктом, а вторая продолжает дело «Оранжевого агента» и обихаживает сирот.

Тем временем в старейшем университете Англии Оксфорде происходили странные вещи. Где-то начиная с католического Рождества, вертикальные солнечные часы, изготовленные сэром Кристофером Рэном, начали негромко, но упорно тикать по мере перемещения тени гномона по циферблату. Почти никто не заметил этого, но колледж Всех Душ, где на стене внутреннего двора помещались эти часы, почему-то закрыли для всех, кроме Fellows[82]. «Парни» тикающие солнечные часы почему-то не обсуждали и даже предпочитали не поднимать на них ученые глаза. Так продолжалось до 12 февраля 2021 года, когда в полдень странные часы издали явственный «клинк» и… не только перестали тикать, но и остановились вовсе. Читателю, задающемуся вопросом, как могут остановиться солнечные часы, следует присоединиться к молчаливой группе Fellows, стоящей на вечнозеленой лужайке и взирающей на застывшую тень гномона. Зимнее английское солнце, словно издеваясь, вышло из-за туч, а тень все настаивала на цифре 12.

Лишь один человек радостно улыбался и кивал – синьцзянский (Синьцзян недавно отделился от Китая) палеозоолог У Цайвань. «Гунси фацай! Gongxi facai!», «!» – тихо восклицал он, бесшумно хлопал в ладоши и оглядывался по сторонам до тех пор, пока все не осознали, что настает китайский Новый год, и не разошлись подальше от ненормальных часов по домам, общежитиям и китайским ресторанчикам.

11.50 a.m. (по Гринвичу)

Мы не знаем, что это за океан. Скорее всего, Тихий, потому что он самый таинственный, самый нетихий и самый большой. Его не исчеркали туда-сюда трансатлантические лайнеры, соединяющие Европу и Америку. В нем разбросаны острова, где стоят каменные истуканы и – как в Микронезии, например, – живут самые красивые женщины в мире. Где-то здесь, возле островной президентской республики Кирибати, расположенной на 33 очаровательных атоллах, проходит самый приятный кусок условной линии перемены дат. Когда в Лондоне полдень, в столице Кирибати Южной Тараве – полночь. Мы выбрали это место просто как пример, потому что, где точно летит вперед по волнам стремительная «Нинья», мы не знаем. Разве что с наступлением вечера мы, поднявшиеся над кораблем вверх хотя бы на вертолетную высоту, видим удивительное…

Вокруг сгущается тьма. Ей так положено – ведь местное время в районе условной Южной Таравы приближается к полуночи. Однако корабль, рассекающий волны, окружен полным горизонтом света. Если бы мы с вами стояли рядом с Магистром на носу судна, мы бы не видели темноты, а вернее, видели бы ее так, как под конец ночи можно увидеть рассвет – на самом краю тьмы.

Но что за тень мелькнула в воде рядом с кораблем? Давайте опустимся пониже. Тень идет параллельно кораблю, и Магистр смотрит на нее внимательно. «Нинья», подвластная мысли, замедляется, раздумчиво покачивает бортами и, наконец, останавливается посреди волн.

Тень под водой имеет форму человека. Впрочем, толща воды искажает вещи: там может прятаться и непонятная креатура с мощным хвостом, и ужасающая неведомая рыбина, и гроздь водорослей-саргассов, переплетенных таинственно струящимися змеями света. Наш герой смотрит на тень с интересом и приязнью, ведь совместная история Магистра и демона была долгой, а отношения плодотворными. Страттари – ибо это, конечно же, он, непонятный и скованный старым, давно забытым венецианским заклятьем, – служил Делламорте верой и правдой, всегда оставаясь для него одной из немногих загадок, которые не стоит и пытаться разгадывать. Откуда он взялся? Венецианские ли дожи вызвали его к жизни? Сам ли океан породил его? Мы еще встретимся с демоном на страницах этого повествования, а пока посмотрим, что происходит.

Магистр посмотрел на приближающийся темный горизонт, затем назад – оттуда тоже подкрадывалась тьма, затем за борт, достал из внутреннего кармана льняного пиджака старинный перстень с сапфиром и еще какими-то камнями и, пару раз подбросив его, словно взвешивая, отправил в воду. Из воды поднялась сине-зеленая рука, ловко, словно притянув магнитом, поймала дар на безымянный палец и встряхнула ладонью. Магистр увидел, как массивный перстень рассыпается на десятки других – разного вида, разного возраста, с разными камнями. Они усеяли пальцы Страттари, а камни разбежались, пристав к коже, как разноцветные искры. Тень сделала прощальный круг и ушла на глубину. Страттари был свободен. Магистр остался один.

Тьма почти успела сомкнуться вокруг корабля, и ей осталась буквально минута. За эту минуту мы с вами посмотрим на положенные в таких случаях совпадения.

Наши главные герои Митя и Алена только что звякнули бокалами. Они пьют сливовое вино за примирение: господин Дикий завершил свои испытания. Обретший обоих родителей мальчик по имени Пётл, счастливо чмокнув губами, спит на одеяле в позе радостного бегущего щенка. У двери в комнату Петла переложил укороченный хвост слева направо, обвившись им поуютнее, удивительный кот-баюн Рагнарёк; он не спит, а ждет. Последний раз тикнули солнечные часы в оксфордском колледже Всех Душ. С досадливым выражением лица Оля Луковая, одетая в черную шляпку с вуалью, опустилась в кресло посреди книжного магазина и изучает странное издание в черной коже с несколькими деревянными дощечками среди бумажных страниц. В одиночестве сидит перед камином с бокалом белого вина женщина-истребитель Дельфина Монферран, разглядывая лежащий на коленях плотный лист с изображением неведомого города. В ресторане «Пекинский дворик», обнявшись за плечи и раскачиваясь, выпивают (душераздирающий шестидесятиградусный маотай) и закусывают (китайскими пельменями) московские бизнесмены Карен Пересветов и Генрих Ослябин, обмывающие совместную покупку города, где производят хрустальные изделия, стремительно вновь вошедшие в моду в Европе. Психоаналитик Г. Б. Садко, задержавшийся в офисе допоздна, перечитывает любимые книги, заново останавливается на уже передуманных мыслях, тщетно ищет успокоения, не зная, что совсем, совсем уже скоро ворон отпустит его. Заливисто хохоча, Валентина и Хорхе, вечно на поруках у порока, спускают нажитые неправедным трудом сольдо в казино Монте-Карло. У себя в барселонской студии, затенив окна и опустив над столом лампу на кронштейне, что-то тщательно выписывает стеклянным пером на специальной желтоватой бумаге очень красивая молодая дама по имени Ирэн Монферран – единственная и неповторимая Ирэн, полная счастьем и грустью до краев. Она пишет: «Я буду ждать», тщательно выстраивает вокруг букв башню, гору, площадь, дерево, стены, остров, акведук, а вдалеке видит всадника на вороном коне.