Амфитрион - Анна Одина

Магистр удивительно спокойно вытерпел цепкий хват пятилетней девочки, как будто не ее матери он только что показал светящийся указатель к пропасти и любезно обозначил ведущую к ней дорожку, сказал девочке: Hush… plus tard, ma petite mademoiselle[77], легко похлопал ее по руке и отправил назад играть. Тихо закрыл дверь.

Дельфина неожиданно подумала, что начинает привыкать к визитеру. Пожалуй, так люди привыкали жить в войну. Увидев, как Ирэн, которую она еще утром целовала в теплый лоб, доверчиво цепляется за руку убийцы, она поняла: надо с ним договариваться. Жизнь Дельфины имела смысл только в связи с этой девочкой.

– Чего вы хотите? – повторила бизнес-леди. – Перестаньте меня пугать, я и так еле жива от страха. Если я могу что-нибудь сделать, чтобы оградить от вас своего ребенка, я это сделаю. Вы не знаете Дельфину Монферран.

– Любопытно, – заметил Магистр искусств, – обычно эту драматическую фразу говорят отчаявшиеся люди, у которых остался последний козырь. У вас, по моим оценкам, не должно быть и его. – Он подошел к своей жертве. – Довольно рассуждений. Мне нужно, чтобы вы высвободили немного средств и под моим руководством поиграли на азиатских рынках. Пара миллиардов или около того, ничего экстравагантного. Еще – ввиду моего всегдашнего сочувственного отношения к голодным, хотелось бы, чтобы вы напрямую инвестировали в фабрики субсахарской Африки.

Дельфина со скоростью калькулятора подсчитывала стоимость желаний демона-уничтожителя. Стоило явно меньше, чем Ирэн, но больше, много больше, чем когда-либо хотел от нее кто-либо другой. Это было почти банкротство. А Магистр, видимо, решив, что засматривать мадам Монферран до дыр неприлично, пришпилил ее напоследок холодным взглядом и отошел немного. Теперь он лишь изредка поглядывал на Дельфину, обходя ее, как этрусскую статуэтку в музее.

– В компенсацию ваших грехов перед человечностью вы должны расплатиться за годы игры в благотворительницу тем, что действительно станете ею. Подробности в вашем компьютере. Эти скромные пожелания, дорогая мадам Монферран, как вы уже поняли, оставляют вас почти банкротом. Во многом вам придется начинать с нуля. Но я помогу советом, делом… и, если на пути добра придется совсем туго, звонкой монетой.

Магистр закончил обход Дельфины и снова встал перед ней.

– В противном случае я заберу у вас дочь, вы никогда ее не увидите, а она будет при этом совершенно счастлива, – шантажист помолчал. – Все прочие предупреждения остаются в силе. Уверяю: просто покончить с собой вам не удастся.

Дельфина вдруг поймала себя на том, что действительно успела к нему привыкнуть, как будто чего-то подобного и ждала всю жизнь. Просто… он был сильнее. Впервые за все время появился человек сильнее и расчетливее ее. Икак только Дельфина осознала, наконец, этот непростой факт, она приняла его со спокойным достоинством.

– Вы мне нравитесь, – неожиданно сказала она. – Это… если говорить мягко. Я готова принять ваши условия.

Делламорте взглянул на жертву, чуть сведя брови. Затем, усмехнувшись, сказал:

– Пустое, мадам. Вы мне тоже нравитесь, но разочарую вас, это не основание снижать цену. О практических аспектах нашей взаимной симпатии поговорим через год.

Дельфина опустила глаза и прошла на свое место за рабочим столом.

– In a year, then[78], – сказала она почему-то по-английски.

Магистр искусств наконец направился к двери, где вдруг вспомнил что-то важное и снова обернулся к Дельфине:

– Кстати, мадам, тот закрытый пансион, в который послезавтра поедет жить и учиться Ирэн, принадлежит мне. Удивлен, что вы до сих пор этого не выяснили.

Кажется, после этого он ушел, так как у Дельфины все-таки потемнело в глазах, и когда она пришла в себя, то порадовалась лишь, что успела сесть.

29. Ирэн

Сотрудничество Дельфины Монферран с человеком, прозванным Делламорте, состоялось. Ирэн росла и хорошела. Девочка спокойно закончила частную школу и поступила в коллеж. Она не выказала особых способностей к чему-либо конкретному, вместо этого ровно проявляя себя как в точных, так и в гуманитарных дисциплинах, чем весьма расстраивала мать. Ирэн не писала прекрасных стихов о любви, рисовала в рамках требований учителя, не извлекала, закатив глаза, в уме сложных корней, и Дельфина никак не могла взять в толк, что с ней не так. Ирэн явно была неординарным ребенком, ибо достигала уверенно хорошего результата, особенно не напрягаясь. Возможно, причина ее невыдающести была именно в том, что все давалось ей легко? Учителя не понимали волнений матери – Ирэн училась отлично, была прекрасно воспитана, много читала, была хороша собой – чего же боле? А Дельфине нужна была гениальная дочь. Дельфина Серсо-Монферран слишком многое сделала и вытерпела, чтобы пробить «стеклянный потолок» и вылезти на вершину, все это ради Ирэн! Неужели зря?

Однако мадам Монферран слишком любила дочь, чтобы оказывать на нее давление. Что ж, красивая и нечестолюбивая умница… пусть. Вполне достаточно. С течением времени Дельфина успокоилась и на предмет вовлеченности Делламорте в жизнь дочери – вовлеченности этой почти не наблюдалось. Раз использовав девочку для укрощения Дельфины, Магистр не появлялся в их жизни иначе как по делу, да и то чаще по телефону или с помощью иных средств связи. Все было спокойно.

Читатель знает: компания «Гнозис», работая на то, чтобы перечерчивать современный Магистру мир по лекалам, внятным полностью лишь ему, попутно помогала своему создателю в задаче более важной – находить и выжимать людей, пригодных для получения essentia humana, крови мира (рассказ о которой пойдет во второй части). Именно поэтому, единожды войдя в чью-нибудь жизнь, Магистр так просто из нее не выходил. Ирэн Монферран была дочерью своей матери и особым богатством чувств не отличалась. На данном этапе это было не столь важно: с одной стороны, ей необходимо было продолжать обучение, а с другой – она была рычагом воздействия на строптивую мать. Так у Магистра родилась и свежая мысль: сделать из равнодушной девочки, которую он узнал совсем маленькой, Человека Гуманного, носителя эссенции. А там уж…

Автор слегка содрогается, рассказывая об этой идее. Наш читатель знает, что индивидуум, одаренный полнотой человеческих чувств, как Митя, Алена, как вы да я, сколько бы ни стонал под их грузом, на самом деле никогда от них не откажется. Юноша, мечтательно глядящий на луну и сочиняющий стихи равнодушной возлюбленной; мать, целую ночь не смыкавшая воспаленных глаз над кроваткой кашляющего ребенка; девочка, присевшая, чтобы почесать за ухом бездомного пса и уговорившая родителей взять его домой; в конце концов, зритель, один в целом кинозале тайком захлюпавший над финалом фильма о грустном роботе, – не счастливее ли они счастливо замотанных и удовлетворенных имеющимся бытовым благополучием миллионов?

Но в 2020 году дело обстоит именно так: эпидемия безразличия поразила почти весь мир. Любимые и любящие почти поголовно превратились в «партнеров» – по молодости сексуальных, а потом бытовых; как будто без обязательств, но и без излишней привязанности. Детей продолжают рожать, но вкладывают в их взращивание ровно столько, сколько положено. О дружбе и говорить неловко: к перелому тысячелетий дружба по Дюма, Ремарку или хотя бы Киру Булычеву отмерла на Земле полностью. Никто не задумывался над этим: обычным людям было некогда, а пресловутые ученые, цитируемые СМИ, не ставили так вопрос, ибо не видели ничего аномального или, по крайней мере, алгоритмизируемого в изменениях, давно накапливавшихся в мире.

Зато все видел Магистр искусств, прозванный Делламорте, и знал его посвященный помощник демон Страттари. Ни первый, ни второй не относились ни к обесчеловеченному человечеству, ни к носителям essentia humana: демон был демоном, а Делламорте… стоял над схваткой. Поэтому «друг семьи» и решил сделать Ирэн, благодаря изуверскому маневру оказавшуюся в его руках, объектом злого эксперимента: превратить в настоящего человека, а потом вернуть в состояние блаженного безразличия.

Пользуясь опекунским статусом, Делламорте раз в месяц-другой наезжал к Ирэн в пансион и забирал ее с собой. Она никогда не знала, когда и куда они отправятся в следующий раз, ибо Магистр без зазрения совести пользовался своими неограниченными привилегиями и, если располагал временем, спонтанно снимал ее с уроков. Такой подход поначалу еще больше уверил девочку в исключительности, и без того очевидной. Как же! Дочь самой Дельфины Монферран, а учится как самая обычная скромница вместе спростыми детьми и вовсе не задирает нос. Ирэн играла в эту игру: да, дочь, да, скромница. Но как делать вид, что ты такая же, как все, если за тобой периодически приезжает роскошный автомобиль и из него выходит человек, которому, по фантастическим слухам, принадлежит пансион? Тут не поскромничаешь.