Испанский дневник - Михаил Кольцов

Приказ мадридского командования на завтра много короче и скромнее приказа генерала Варела:

«Сведения о противнике. Противник проводил сегодня демонстративные атаки, подготовив генеральный штурм Мадрида.

Идея маневра: колонны центра и Каса дель Кампо удерживают всеми силами занимаемый ими фронт с целью задержать наступление противника.

Фланговые колонны правого фланга (Барселона), левого фланга (Буэно и Листер) атакуют противника во фланг и тыл.

Колонны резерва (Интербригада и Альварес Кове) преграждают доступ противнику на возвышенность Университетского городка, Западного парка и Росалес.

Задачи колонн:

Барсело. Атаковать во фланг и тыл колонны противника, наступающего на Каса дель Кампо. В распоряжение командира колонны поступает 3-я сводная бригада (Галан).

Клаирак. На рассвете развернуть колонну вдоль шоссе от станции Посуэло на Карабанчель, имея свой правый фланг на разветвлении этого шоссе от Посуэло де Аларкон на Карабанчель. Левым флангом держать связь с колонной Эскобар. В случае необходимости отхода отводить части в порядке через ворота Родахос к мосту Республики, который упорно оборонять.

Эскобар, Мена, Прада. Все три колонны объединяются под руководством полковника Альсугарай. Удерживать любой ценой занимаемый участок и задержать наступление противника.

Листер. Из восточной части района моста Вальекас атаковать на Вильявсрде.

Буэно. Из западной части района моста Вальекас атаковать на Карабанчель Бахо.

Энсисо. Размещается внутри Каса дель Кампо с задачей уничтожить противника, который ворвется в Каса дель Кампо.

Интербригада. Прикрывать подступ к высотам Университетского городка и Западного парка.

Альварес Коке. С батальоном штурмовой гвардии прикрывает бульвар Росалес и казармы Монтанья.

Танки. Придаются колонне Барсело.

Артиллерия. Пятнадцать минут подготовки, начиная с шести часов сорока пяти минут. Непосредственная поддержка – по требованиям командиров колонн, через начальника артиллерии. Его командный пункт в здании телефонной станции».

…Надо устроиться хоть где-нибудь поспать. Хоть три-четыре часа. Иначе можно совсем свалиться. Можно здесь, в штабе, или в комиссариате, на диване. Дорадо, новый шофер, предлагает поехать к нему домой, на окраину города. Там будет тесно, но чисто.

– Не стоит, товарищ Дорадо, беспокоить и волновать вашу семью. А что, если мы попробуем тот же «Палас»?

Едем к «Паласу».

Портье бесприютно пригорюнился за стойкой, среди хаоса санитарных носилок, плевательниц и ночных горшков, загромоздивших вестибюль. Он бледно улыбается, ему неловко за роскошный отель.

– Можно у вас поспать сегодня?

Я спрашиваю, как если бы в первый раз в жизни попал сюда.

– Вероятно, можно… Там у нас оставлен левый угол второго этажа, на всякий случай. Несколько апартаментов.

Что он подразумевает под всяким случаем? Не будем вдумываться.

– Хорошо, дайте апартамент. В какую они цену?

– Я не знаю теперь точно. Администрации больше нет… Даже не знаю, нужно ли теперь платить и кому.

Я выбрал апартамент сто десятый – кабинет, салон-столовая и спальня с двумя огромными кроватями.

– Товарищ Дорадо, мы будем спать вместе. Дверь забаррикадируем стульями. Кровати сдвинем. Оружие положим на постель, между нами. Как бы не проспать – в пять часов надо опять быть у мостов. Надеюсь, что до пяти нас не очень будут тревожить.

– У меня чуткий сои, я могу вас разбудить в любой час.

В дверь осторожно постучали. Портье притащил мой чемодан, сданный вчера, шестого ноября, на хранение. Разве это было вчера? Как будто год назад. Ну и денек, ёлки зеленые!

– Это излишне, чемодан мне пока не нужен… Ладно, оставьте его.

Мы начали раздеваться, потом передумали, сняли только башмаки, расстегнули ворот. Лучше спать одетыми.

– Вы еще не знаете, – сказал Дорадо, – я вам не сказал, ведь я коммунист, член партии. Раньше был социалистом, а не так давно вступил в Коммунистическую партию.

– Это замечательно! Эго меня очень радует, товарищ Дорадо! Это приятный сюрприз. Да, позвольте, мы сейчас выпьем по этому поводу!

Он вежливо улыбнулся.

– Не смейтесь, мы выпьем, и такого выпьем, чего вам никогда и не снилось! Да и мне не снилось.

Я открыл чемодан и вытащил оттуда тщательно завернутую бутылку бургундского вина разлива 1821 года, драгоценную бутылку из погребов герцога Альба, чей род знатнее и славнее испанского королевского дома Бурбонов.

Я обещал рабочей охране дворца Альба распить это вино при первой победе республиканских войск. Не рано ли?.. Нет, не будем дольше испытывать судьбу.

Мы сходили в ванную комнату и взяли два матовых стакана для зубного полоскания.

– Выпьем, товарищ Дорадо, мы, два коммуниста, по случаю праздника Седьмого ноября. А также за то, что этот день не стал днем «Д».

Он не понял. Я добавил:

– Выпьем в том смысле, что этот день провели все-таки в Мадриде, и в том смысле, что не боимся ни завтрашних, ни послезавтрашних и никаких будущих боев.

Мы стукнулись зубными стаканами, и шофер приветливо сказал:

– Очень рад с вами познакомиться.

8 ноября

Мы проснулись не от бомбы и не от стука прикладов ворвавшихся в город фашистов, от которых баррикадировали дверь, а от крика петуха. Сначала это воспринималось как сон. На мгновение мелькнул колхоз, Пугачевский район, хлебозаготовки, изба председателя сельсовета; не удержалось, сменилось Россошью, птицефермой, девушка-зоотехник, – как ее звали: Поликарпова, Поликанова? Она плакала: куры заболели дифтеритом, Россошанский райзо не оказывал помощи, – хорошая девушка… Петух кричал, надрывался. Это Испания. Почему Испания? Апартамент… Будуар, глупое слово. Петух в апартаменте – очень глупо. Где же петух?

Дорадо уже встал, неслышно двигался по большой спальне, причесывал редкие волосы обломком гребня.

Петух в самом деле орал здесь, в роскошном отеле «Палас», даже не один, а несколько. Госпиталь перевез с собой свою продовольственную базу, живое диетическое питание для раненых. Курятник временно поместили в салоне первого этажа.

У подъезда уже стояли кареты со свежими ранеными. – значит бой возобновился, шел седьмой час.

За Толедским и Сеговийским мостами яростная трескотня. Дружинники держатся хорошо, они крепко засели в зданиях. Они даже чуть-чуть продвигаются вперед, отвоевывая перебежками и взрывами ручных гранат пустыри, мелкие постройки и сараи.

Обычный состав колонн несколько изменился. Среди дружинников появились люди средних лет и пожилые рабочие. <…>

Много женщин, детей, безоружных, безобидных людей. Смерть застала их в случайных, невинных позах. Одна старуха развешивала белье, ее нашли распростертую на обгорелых простынях и пеленках, с веревкой в руке, без головы. Взрыв, который мы слышали так близко от военного министерства, пришелся на большой гараж. Бомба прошла через крышу – стеклянную крышу! – воспламенила множество грузовиков и легковых машин. Сейчас все это пылало жарким бензиновым пламенем.