Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета - Александр Владимирович Сластин

приём и в продолжение некоторого времени готовился к отъезду в Петербург и к отправлению туда же богатых коллекций». Наконец, Каракол быль избран исходным пунктом для новой экспедиции в Тибет.

Памятник Н. М. Пржевальскому рядом с его могилой в г. Каракол

На эти оба ходатайства 11-го марта последовало Высочайшее разрешение. С разрешения императора военный министр приказал управлению Омского округа составить соображение о сооружении памятника Пржевальскому за казённый счёт.

Вскоре представлен был проект памятника в виде обычной пирамиды высотой 15 саженей (32 м). Но одновременно с этим товарищ и друг покойного Николая Михайловича, генерал-майор А. А. Бильдерлинг представил и свой проект, который чрезвычайно понравился Александру III и был им утверждён.

Памятник соорудили на средства, дарованные императором, и открыли в 1890 году. Кроме того, с 1-го декабря 1890 г. по всей России открыли подписку на второй памятник Пржевальскому в Петербурге. Она дала в год крупную сумму около 30 тыс. рублей.

Торжественное открытие памятника, исполненного также по рисунку Бильдерлинга, произошло в четвертую годовщину смерти Николая Михайловича, 20-го октября 1892 года, в Александровском сквере, а из оставшейся суммы 18700 р. образовали капитал премии имени Н. М. Пржевальского.

Заключение

Его след, оставленный в мировой науке

В большинстве случаев Пржевальскому приходилось идти «напролом», не взирая ни на какие препятствия. При таких условиях ему приходилось брать на себя ответственность за жизнь и безопасность доверившихся ему спутников, а также и за успех всего дела. Николай Михайлович был убеждён, что самой главной гарантией успеха предприятия – хорошая организация отряда, основанная на безусловном подчинении всех участников единой воле, относясь к своим спутникам с братской гуманностью и любовью. Он требовал строгого дисциплинарного подчинения, по-военному, и очевидно, что при таких условиях в его экспедициях не было места для лица, производящего исследования самостоятельно. Да и смысла не было.

По словам Пржевальского, его исследования имели характер «научных рекогносцировок», а при этих условиях очень трудно было бы совместить, цели двух или нескольких исследователей, – к такому заключению пришёл совет И. Р. Г.О., исходя из опыта многих русских и западноевропейских экспедиций.

После того как почва для исследований в средней Азии экспедициями Пржевальского была уже хорошо подготовлена, другие исследователи уже сравнительно легче сумели восполнить те пробелы, которые оставались в изучении страны с геологической стороны. В особенности хорошим дополнением такого рода явились исследования горного инженера В. А. Обручева в 1892-94 гг.

Упрекать Пржевальского в отсутствии у него опыта в геологии было бы несправедливо. Ведь первым инициатором создания геологической службы России на постоянной основе выступил академик Г. П. Гельмерсен, благодаря которому лишь в последней четверти XIXвека, в 1882 г. указом императора Александра III при Горном департаменте Министерства государственных имуществ Российской империи была создана первая государственная геологическая служба – Геологический комитет. Именно тогда и началось систематическое исследование геологического строения России.

Но Николай Михайлович всё же спокойно принял критику в свой адрес и упрёки в отношении изучения геологии, и уже будучи известным путешественником, по-простому, является к старшему геологу Геологического комитета при правительстве России Ивану Васильевичу Мушкетову, имеющего уж в то время труд мирового значения «Физическая геология», и просит его преподать несколько уроков по геологии и методике геологических исследований в поле. Мушкетов начинает совместные занятия с путешественником. Пржевальский оказался примерным учеником. Он старательно записывает содержание уроков, внимательно читает монографию «Туркестан» Мушкетова. Пржевальский внимает урокам молодого учёного, – учитель ведь на 11 лет был моложе своего ученика[346].

Уроки и критика специалиста в геологии пошли Пржевальскому на пользу. В этом отношении особенно интересно именно второе тибетское путешествие Пржевальского. В отчёте об этом путешествии, в книге, предлагаемой читателю, нередко можно заметить указания на состав пород, слагающих горы, или на деятельность геологических агентов, видоизменяющих внешний облик земной коры.

Другой упрёк, который в разное время не раз делали Пржевальскому, – заключался в том, что он недостаточно обращал внимания на исследования культурных центров стран, по которым он путешествовал. Но в программу исследований Николая Михайловича входило только «изучение природы центральной Азии», а познание с антропологической и бытовой стороны оседлых её обитателей было только второстепенными, попутными задачами Пржевальского, поэтому говорить, что Пржевальский ничего не сделал в этом отношении, будет опять-таки несправедливо.

Нельзя не вспомнить его постоянную борьбу с китайскими чиновниками, ставившими ему на каждом шагу всевозможные препятствия в путешествиях, что мешало его научным исследованиям в городах и любых населённых пунктах. К тому же и по самому складу своего характера Николай Михайлович относился отрицательно к жизни крупных городских центров.

Кроме прочего, Пржевальского упрекали в пренебрежении не только к китайской администрации, но и к китайской цивилизации вообще и к китайской научной литературе (географической и исторической). Упрёк этот не совсем точен. Своё пренебрежение Пржевальский высказывал лишь к бюрократическим порядкам Китая и к военной организации срединного государства. Замечания его, впрочем, относились преимущественно к застенным областям Китая. Что же касается истории Китая и его древнейшей цивилизации, то ею он никогда не пренебрегал, хотя не заострял внимания на древнекитайской литературе.

В упрёк Пржевальскому ставилось ещё иногда и то, что в изданных им описаниях путешествий он не давал подробного описания топографического характера местности, а довольствовался лишь общей её характеристикой.

Хотя можно считать это достоинством сочинений автора, чем его недостаток. Благодаря этому, материалы, добытые путешественником, доступны для популярного чтения даже неподготовленной в научном отношении публике, когда как отчёты об научных путешествиях чаще всего бывают очень сухи и скучны, и доступны только специалистам.

Если литературные произведения издавались автором отдельным тиражом, то для научных специалистов издавались 2 и 3-й тома, и предполагалось выпустить целую серию специальных описаний флоры, фауны, климата и этнографии посещённых им в разное время стран Центральной Азии.

Отправляясь в пятую экспедицию, Пржевальский считал её последней и рассчитывал после этого заняться только обработкой материалов, которых накопилось уже так много, что ему одному нельзя было с ними справиться, и потому он нашёл себе достойных сотрудников: Штрауха, Плеске, Воейкова, Максимовича и др. После внезапной смерти Николая Михайловича, вышеуказанные учёные завершили начатый Пржевальским труд сами каждый в той степени, который он был наиболее компетентен.

Научные наследие и труды учёного-путешественника

Пржевальский сделал для просвещения так много, что с появлением его трудов в науке открылась новая эра. По меткому выражению немецкого учёного Фридриха Март, при чтении его сочинений учёные «испытывали чувство, производимое на человека переходом из темной комнаты на яркий солнечный свет».

За все свои четыре