Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

— ответил Бели, искушенный в знании. — Если бы ты ответил правдиво, тебя бы пощадили. Но по твоим же словам я понял, что правда не на твоей стороне. Ллудд мертв, но после смерти он станет более великим, чем любой из когда-либо живших. Он поднимется, а ты примешь только унижение.

— Но ты сказал, что не убьешь меня! — воскликнул Нудд.

— И я сказал правду, Нудд. Ты будешь жить, чтобы слышать, как имя твоего брата прославляют везде, где люди почитают честь и справедливость. И ты будешь слышать, как люди проклинают твое имя. Ты будешь жить и никогда не умрешь, но твоя несчастная жизнь будет много хуже, чем благородная смерть Ллудда.

— Это нечестно! — воскликнул Нудд. — Я же твой единственный сын!

Но Бели больше не хотел слушать отравленных слов Нудда.

— Пошел вон от меня, Нечестивый, — сказал он. — Скройся с глаз моих. Поищи того, кто согласится дать тебе кров. Я надеюсь, что такого человека не найдется.

Нудд бежал с поля боя. Он странствовал по всему Альбиону, но так и не нашел того, кто дал бы ему место у своего очага, кто вынес бы ему чашу, чтобы утолить жажду. Холодное сердце его еще более ожесточилось. Наконец он вынужден был признать: «Все люди меня ненавидят. Я изгой в стране, которой мог бы править. Быть по сему. Если я не могу править здесь, найду другое место. Спущусь в Уфферн, куда ни один человек не осмеливается войти сам, и там буду править как король». {Уфферн в валлийском языке — преисподняя.}

Так Нудд восстал против всего живого, против всех, кому приятен дневной свет, и спустился в глубокую черноту Уфферна, где нет ничего, кроме удушающей тьмы и огня.

Тем временем Бели, Мудрый Король, взял тело своего любимого сына и отнес его на самый высокий холм Альбиона. Он насыпал курган над могилой сына и поручил бардам во все времена и во все дни восхвалять добродетели Ллудда. В центре кургана проросла серебристо-белая берёза. Бели срубил березу и сжег стройное деревце на костре. Искры взлетели высоко в небо и стали путеводными звездами, по которым люди находят путь во тьме. Затем Бели собрал угли и пепел из костра и тоже бросил их в небо. Они протянулись сияющей лентой, известной как Небесный Путь. Сам Ллудд, Светлый Дух, каждую ночь ступает по этой звездной тропе, постоянно взирая на самый прекрасный остров в мире. А люди, способные видеть это чудо, испытывают благоговение и трепет перед его несравненной красотой.

Нудд, Враг Всего Живого, копил и копил в себе всяческое зло. Несчастные духи, наводнившие нижние области мира, толпились у его дверей и называли его господином. Они стали коранидами, Воинством Хаоса, нечеловеческими приспешниками Цитраула, им доставляют наслаждение страдания людские, они радуются смерти: погрязшие в ненависти, свирепые в злобе, жестокие, всегда недовольные порядком, правом и добром. Они изощренно изобретательны в разврате, непристойностях и в любом беззаконии. Кораниды обитают в темных чертогах, выедающих их ядовитые души. Они глумятся над миром, летят на крыльях бури за своим грозным монархом: Нуддом, принцем Уфферна, королем коранидов, повелителем Вечной Ночи. Вместо королевского торка он носит на шее Черную Змею Аноэта и клык Вирма. По приказу лорда Нудда кораниды готовы уничтожить все светлое и прекрасное.

Тегид поднял глаза от огня и посмотрел на меня. В его глазах плескался страх. Я понял, что иначе как через балладу не передать страшного смысла, поведанного им. Бард тихо произнес:

— Здесь заканчивается история лорда Нудда. Да услышит тот, кто захочет.

Наверное, найдутся и такие, кто не захочет. Но они не видели того, что видел я. Вольно неверующим наслаждаться безопасностью, даруемой неверием. Но я видел Цитраула. Я не сомневался, что Лорд Нудд и его Войско Демонов вырвались на свободу и теперь они бродят по Альбиону, сея смерть и разрушения. Да, наступил День Раздора. Райская война снова началась.

Глава 26. СИГНАЛЬНЫЙ КОСТЕР

Семь дней мы прожили в рыбацкой хижине у реки. Погода становилась все хуже. Каждый день неизменно приносил порывистый северный ветер, дождь и мокрый снег. Мы разожгли очаг в хижине и большую часть проводили возле него. Кормились в основном копченым лососем.

Я говорил мало, а Тегид еще меньше. С каждым днем он, казалось, все больше замыкался в себе. Сидел, глядя в огонь, ссутулившись от горя. Он плохо спал — впрочем, никто из нас не мог похвастаться крепким сном. Когда я просыпался ночами, неизменно заставал его сидящим, сгорбившись, перед очагом и глядящим на угли.

Меня беспокоило его состояние. Мои попытки разговорить барда ни к чему не привели. Тегид становился все более отстраненным и унылым. Мне больно было видеть, как он буквально тает у меня на глазах. Надо было что-то предпринимать.

Утром восьмого дня я встал и пошел к реке с бурдюком. Вернувшись, я обнаружил Тегида перед погасшим вчерашним костром. Он сидел, уронив голову на грудь.

— Тегид! — громко позвал я. Он не отреагировал. — Тегид, — позвал я снова, — вставай, надо поговорить. Мы больше не можем здесь сидеть. — И снова никакой реакции. Я подошел ближе и остановился над ним. — Тегид, посмотри на меня. Я с тобой разговариваю.

Он даже головы не поднял. Тогда я поднял бурдюк и облил его ледяной водой. Это подействовало. Он вскочил, отплевываясь, и зло взглянул на меня. Лицо его было бледным, но глаза покраснели от гнева.

— С какой стати ты это сделал? — проворчал он, вскакивая и стряхивая воду с плаща. — Оставь меня в покое!

— Не дождешься! Надо поговорить.

— Не хочу, — мрачно пробормотал он и хотел отвернуться. — Не о чем нам говорить.

— Нет, есть, — настаивал я. — Надо решить, что делать дальше.

— Зачем? Это место подходит для смерти не хуже любого другого.

— Мы ничего тут не высидим. Надо что-то делать!

— Например? — он усмехнулся. — Ну, давай, предлагай, о Душа Мудрости. Я слушаю.

— У меня нет никакого плана. Но я уверен, мы должны что-то делать.

— Мы трупы! — заорал он. — Наши люди убиты. Наш король ушел. Для нас больше нет жизни.

Он снова сел и собрался погрузиться в прежнее отчаяние. Я сел напротив, решив не оставлять попытки растормошить его.

— Посмотри