Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.

Сталин».

Рокоссовский к тому времени уже подтянул свои войска, армии пошли вперёд быстрее. Через несколько часов он доложил в Ставку о результатах наступления. Поздно вечером позвонил Сталин. Он был доволен действиями ударной группировки фронта.

Из воспоминаний генерала А. С. Жадова: «Дело спорилось. Вечером 24 ноября Константин Константинович Рокоссовский, заслушав мой доклад по итогам боёв за истёкший день, согласился с моим выводом о необходимости дивизиям армии закрепиться на достигнутом рубеже.

– Васильев[87] доволен действиями армии, – сказал в заключение нашего разговора Рокоссовский. – Однако ему не понравилась ваша фамилия. Он просил передать вам его пожелание изменить её. К утру доложить своё решение.

Задача мне была поставлена щекотливая и необычная. Поменять фамилию… И отец, и дед, и все мои пращуры были Жидовы. Сам я родился, прожил почти полжизни под этой фамилией. И вдруг надо от неё отказываться. Но пожелание Верховного – больше чем пожелание. Это приказ!

В донесении, направленном утром 25 ноября командующему фронтом, я просил впредь мою фамилию читать Жадов. Через несколько дней мне вручили резолюцию Верховного Главнокомандующего: “Очень хорошо. И. Сталин”».

«Котёл» был сформирован. Без всякой паузы войска Донского фронта – 66, 65, 24-я и возвращённая в состав фронта 21-я армия – приступили к его ликвидации. С юга «котёл» сжимали армии Сталинградского фронта. Однако надо отдать должное упорству и опыту противника – немцы сумели организовать оборону и здесь, на новых и невыгодных для боя рубежах.

Ещё 22 ноября, за несколько часов до того, как советские танки замкнули железное сталинградское кольцо, Паулюс получил от Гитлера телеграмму: «6-я армия временно окружена. Я знаю 6-ю армию и её командующего и знаю, что в создавшемся положении они будут стойко держаться. 6-я армия должна знать, что я делаю всё, чтобы ей помочь и выручить её. Я своевременно отдам ей свои приказы».

К концу ноября войскам Рокоссовского и Ерёменко удалось сжать кольцо: с запада на восток – до 40 километров, с севера на юг – до 30–40 километров. Но и к началу декабря ликвидировать окружённого врага не смогли.

9 декабря в Ставке обсуждался новый план ликвидации сталинградского «котла». Выработан он был штабами Донского и Сталинградского фронтов. Курировал планирование нового удара представитель Ставки Василевский. План предусматривал серию согласованных ударов фронтовых группировок на рассечение окружённого врага с последующим изолированным его уничтожением. 11 декабря Ставка утвердила план.

На следующий день произошли события, которые стали угрожать не только плану новой операции, но и результатам проведённой ранее. 12 декабря из района Котельникова командующий группой армий «Дон» фельдмаршал Манштейн[88] бросил ударную группу войск на выручку 6-й армии, началась операция под кодовым названием «Зимняя гроза». Атаку проводил командующий 4-й танковой армией старый знакомый Рокоссовского Герман Гот. Для рассечения обороны внешнего обвода «котла» Гот применил проверенный метод, выстроив свои порядки «клином». Некоторые исследователи пишут, что на острие «клина» шли новые «тигры». Приказ Манштейна для Гота и Паулюса гласил: создать надёжный «коридор» для обеспечения войск, действующих в районе Сталинграда, позиции в Сталинграде и окрестностях не оставлять. Таким образом, немцы были полны энтузиазма и решимости одним ударом отыграть потерянное в ходе осенних и зимних боёв. Надо заметить, контратаки немцам удавались. Поначалу танковый «клин» Гота потеснил порядки войск Сталинградского фронта и начал опасно приближаться к окружённой группировке Паулюса.

Картину отражения танковой атаки Гота дал в своём великолепном романе «Горячий снег» участник тех боёв писатель Юрий Васильевич Бондарев.

Атаку танков Гота на реке Мышкове наши войска отбили. 6-я армия противника была обречена.

Манштейн переоценил свои силы. Он отдал приказ Паулюсу ударить навстречу. Этого опасалась наша Ставка. Войска, сформировавшие «котёл», могли дрогнуть, расступиться перед превосходящими силами противника. Но окружённая сталинградская группировка обречённо стояла на месте, доверившись приказам и обещаниям Гитлера не бросить её.

Рокоссовский в те дни всё ещё не оставлял надежды на решающее сражение с целью полной ликвидации «котла». Из резерва Ставки ему дали 2-ю гвардейскую армию. Но тут же начались переговоры о необходимости перебросить её на угрожаемый участок, чтобы остановить танки Гота.

Вечером 12 декабря Василевский из штаба Донского фронта доложил Верховному о серьёзности создавшегося положения и предложил срочно, с марша, перебросить 2-ю армию вместе с приданным ей танковым корпусом на позиции по реке Мышкове, чтобы остановить движение ударных частей группы армий «Дон».

– Когда мы разобьём противника на Мышкове, можно подумать и о ликвидации «котла», – развивал свою мысль Василевский. – Прошу вашего разрешения на немедленную переброску прибывающих частей Второй гвардейской армии на рубеж реки Мышковы. А Паулюс от нас не уйдёт. Пока не покончим с группировкой Манштейна, операцию по окончательному разгрому Шестой армии считаю необходимым отложить.

– Вы и так уже слишком долго возитесь с Паулюсом, – возразил Сталин. – Пора с ним кончать. И вообще, вы постоянно просите резервы у Ставки, причём для тех направлений, за которые отвечаете. Рокоссовский рядом с вами?

– Да, товарищ Сталин.

– Передайте ему трубку.

Рокоссовский услышал глуховатый голос Верховного.

– Как вы относитесь к предложению товарища Василевского?

– Отрицательно, товарищ Сталин.

– Что же вы предлагаете?

– Я думаю, что следует немедленно разделаться с окружённой сталинградской группировкой и для этой операции использовать сильную армию Малиновского.

– А если немцы прорвутся?

– В этом случае можно будет повернуть против них Двадцать первую армию Гордова.

В трубке какое-то время шуршала тишина.

– Да, согласен, ваш замысел смел, – снова заговорил Верховный. – Но он слишком рискован. А сейчас мы не можем рисковать, товарищ Рокоссовский. Передайте трубку Василевскому.

По тому, как Василевский доказывал Сталину необходимость передать Ерёменко 2-ю гвардейскую армию со всеми частями усиления, Рокоссовский понял, что Верховный колеблется и, прежде чем принять окончательное решение, изучает все «за» и «против».

Вскоре Василевский снова протянул ему трубку.

– Товарищ Рокоссовский, – сказал Сталин, – ваше предложение действительно очень смело и в других обстоятельствах могло быть единственно верным. Но – риск… Риск чрезвычайно велик. Мы здесь, в Государственном Комитете Обороны, сейчас рассмотрим оба варианта, ваш и товарища Василевского, и примем решение. Но, видимо, с армией Малиновского вам придётся расстаться.

Рокоссовский понял, что это и есть окончательное решение ГКО, и мгновенно отреагировал:

– В таком случае, товарищ Сталин, войска Донского фронта не смогут уничтожить Паулюса. Личный состав стрелковых частей наполовину выбит. Артиллерия нуждается в подвозе – не хватает огнеприпасов. В ремонте нуждаются танковые части. Прошу отложить операцию для отдыха, приведения себя в порядок и пополнения.

Снова зашуршала в трубке тишина.

– Хорошо, – согласился Верховный. – Временно приостановите операцию. Ставка подкрепит вас людьми и техникой. Я думаю, надо прислать вам Воронова[89],