Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

Social History of Embalming//C. D. Bryant (Ed.), Handbook of Death & Dying. Thousand Oaks: Sage Publications. P 879-892.

Whyte 1988 — Whyte Martin K. Death in the People’s Republic of China//Death Rituals in Late Imperial and Modern China, edited by James L. Watson and Evelyn S. Rawski. Berkeley: University of California Press, 1988. P 289-316.

Yamada 2004 — Yamada Shinya. Funeral Rites and Changing Perceptions of Death in Contemporary Japan//Mortality. 2004. 9, No. 1. P 27-41.

Ziegler 1982 — Ziegler Philip. The Black Death. Harmondsworth: Penguin, 1982. 296 p.

Примечания

1

О подобной «историзации» этнографии и антропологии замечательно писал Клод Леви-Стросс в первой главе своей «Структурной антропологии» (Леви-Стросс 2001;. По его мнению, этнограф неизбежно встает перед необходимостью выявления казуальных, развернутых во времени, связей.

2

На это ранее обратила внимание Мэри Дуглас в своей книге «Чистота и опасность» (Дуглас 2000), исследуя вопрос диетарных запретов и представлений о чистоте в разных странах и культурах.

3

«Media vita in morte sumus» — название и первая строка латинского антифона, который переводится как «В разгаре жизни мы находимся в смерти». Полный перевод звучит так: «Посреди жизни в смерти пребываем. / В ком отыщем помощь, / ежели не в тебе, Господи? / Который за грехи наши / праведно гневается: Святый Боже, / Святый крепкий/Святый и милосердный Спаситель, / Тяжкой смерти не предай нас».

4

Надо сказать, что уже в ранние века христиане выделяли для своих умерших специальные места — подземные катакомбы, которые служили местом не только упокоения, но и поклонения. Святой Иероним в III веке вспоминал, как он спускался с друзьями в катакомбы, «где в подземных глубинах посетитель проходит между телами погребенных в обеих стенах и где так темно, что сбывается пророчество и живые спускаются в ад». Правда, большинство подобных катакомб и кладбищ были впоследствии разрушены, так что практика устройства погостов у храмов начинается именно с вышеупомянутого святого Куберта (Шафф 2010: 205-210).

5

Надо отметить, что кремация не запрещалась и не отвергалась на ранних этапах развития христианства, но и не приветствовалась. Например, Блаженный Августин указывал, что для Бога не составляет никаких проблем восстановить тела сожженных мучеников. Захоронение, очевидно, было предпочтительнее в силу традиции и следования практике погребения самого Иисуса Христа (Ламонт 1984).

6

Согласно теории Дж. Фрэзера, изложенной в книге «Золотая ветвь», образ умирающего и воскресающего бога (Осирис. Адонис, Персефона) являет собой олицетворение сил природы, «умирающей» осенью и «воскресающей» с приходом весны. Вариантом мифа является сюжет, согласно которому божество не гибнет, но куда-то уходит (то есть умирает символически), бесследно исчезает, а затем возвращается. По обрядовой теории происхождения мифа все умирающие и воскресающие боги когда-то были реальными царями и обожествленными правителями, убитыми при первых признаках упадка плодородия в целях возрождения последнего. Постепенно ритуальное цареубийство сменилось более скромными жертвоприношениями.

7

Понятие «равенство» не должно вводить здесь в заблуждение относительно социальной справедливости. Те же «пляски смерти», которые изображали танцующую смерть в виде костлявой старухи или скелета, несмотря на обилие персонажей разного ранга, имели четкую иерархическую структуру: во главе процессии рядом со смертью всегда шел Папа, затем — монаршие особы, вассалы, знать, горожане и ремесленники и только лотом бедняки.

8

Монастыри и храмы, в которых хранились мощи святых, являлись узлами системы средневековых дорог. Самый масштабный людской поток во всей Европе протекал по так называемой «дороге святого Иакова», которая вела в Сантьяго-де-Компостела, где упокоился апостол. Сегодня эта дорога и построенные вдоль нее соборы вошли в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

9

В Ветхом Завете есть указание на то, что мертвая плоть является нечистой: «Кто прикоснется к мертвому телу какого-либо человека, нечист будет семь дней: он должен очистить себя сею [водою] в третий день и в седьмой день, и будет чист; если же он не очистит себя в третий и седьмой день, то не будет чист; всякий, прикоснувшийся к мертвому телу какого-либо человека умершего и не очистивший себя, осквернит жилище Господа: истребится человек тот из среды Израиля, ибо он не окроплен очистительною водою, он нечист, еще нечистота его на нем» (Чис. 19:11-13). Однако уже в 49 году н. э. этот запрет был упразднен в связи с большим притоком язычников в христианство, который были освобождены от соблюдения ветхозаветных правил. Это сняло табуированность мертвого тела, что наряду с особым акцентом на будущем воскресении привело к фетишизации мертвых тел христиан, распространению практики сохранения мощей и необходимости упокоения тела в правильном месте.

10

Разумеется, речь идет о некоей «средней картине» захоронений и кладбищ. Конечно, были богатые усыпальницы, каменные саркофаги и т. д., которые предназначались для представителей высшего духовенства и местной аристократии.

11

Крейг Кесфорд так описывает археологические раскопки этого кладбища: «Большинство захоронений можно охарактеризовать как очень однородные и стандартизированные, где труп помещался в предварительно выкопанной могиле в положении лежа на спине в направлении запад _ восток без какой-либо попытки индивидуализировать это захоронение» (Cessford 2015:73).

12

Кладбище также носит название «Кладбище Невинных».

13

Подобные структуры «похоронного страхования» со стороны профессиональных сообществ существовали еще во время Римской Империи. Очевидно, эта практика сохранилась и получила свое продолжение со становлением европейской цивилизации и городской культуры (Ruth 2011).

14

Надо отметить, что гильдии функционировали по принципу полузакрытых структур. Как отмечает Гуревич: «Гильдии изначально имели сакральный характер и были связаны с языческими культами. Члены цеха, гильдии называли друг друга «братьями»: демократические формы и традиции играли в средневековом городе большую роль, несмотря на всю дифференциацию в коммуне и в цехах» (Гуревич 1972:146).

15

Необходимо отметить, что никакой точной статистики по этой теме у нас нет. Михаил Бойцов отмечает: «У нас нет надежной статистики практически ни для одной страны и ни для одного периода Средневековья. Однако заведомо ясно, что демографическая ситуация не могла быть одинаковой в разное время, в разных