Остров сокровищ. Черная стрела - Роберт Стивенсон

— Он лежит здесь? — спросил Дик.

— Да, в комнате второго привратника, — ответил Хэтч. — Он так страдает душой и телом, что мы не могли втащить его дальше. При каждом нашем шаге он думал, что умирает. Но сейчас, мне кажется, он испытывает только душевные муки. Он все зовет священника, а сэр Оливер, не знаю почему, до сих пор не подошел к нему. Ему придется долго исповедоваться. А бедняга Эппльярд и бедняга Сэлдэн умерли без исповеди.

Дик крадучись подошел к окну и заглянул в него. В маленькой, низкой комнатушке было темно, но все же ему удалось разглядеть старого солдата, стонавшего на соломенной подстилке.

— Картер, бедный друг, как ты себя чувствуешь?— спросил он.

— Мастер Шелтон, — ответил тот взволнованным шепотом,— ради всего святого, приведите мне священника! Увы, мне пришел конец! Мне очень плохо, рана моя смертельна. Окажите мне последнюю услугу — приведите священника. Ничего другого вы уже не можете для меня сделать. Ради спасения моей души, поторопитесь! У меня на совести преступление, которое ввергнет меня в ад.

Он застонал, и Дик услышал, как он от боли и страха скрежещет зубами.

Как раз в эту минуту в дверях появился сэр Дэниэл. В руке он держал письмо.

— Ребята, — сказал он,— нас разбили. Разве мы отрицаем это? Нет, мы не отрицаем. Но мы постараемся как можно скорее снова сесть в седла. Старый Гарри Шестой свергнут. Ну что ж, мы умываем руки. Среди приверженцев герцога Йорка у меня есть добрый друг, его зовут лорд Уэнслидэл. Я написал этому моему другу письмо. Я прошу у него покровительства и обещаю щедро отблагодарить его и за прошлое и за будущее. Не сомневаюсь, что он отнесется K моей просьбе вполне благосклонно. Просьба без даров — все равно что песня без музыки.

И я наобещал ему, ребята, множество всякого добра, я не поскупился на обещания. Чего ж нам теперь не хватает? Не буду обманывать вас: нам не хватает очень важного. Нам не хватает гонца, чтобы доставить письмо. Леса, как вам известно, полны людей, желающих нам зла. А нужно спешить. Но без осторожности и хитрости ничего не выйдет. Кто из вас возьмется доставить это письмо лорду Уэнслидэлу и привезти мне ответ?

Сразу же поднялся один из воинов.

— Я, если позволите, — сказал он. — Я готов рискнуть своей шкурой.

— Нет, Дикки-лучник, не позволю, — стветил рыцарь. — Ты хитер, но неповоротлив. Ты бегаешь хуже всех.

— Ну, тогда я, сэр Дэниэл! — крикнул другой.

— Только не ты! — сказал рыцарь. — Ты бегаешь быстро, а думаешь медленно. Ты сразу угодишь в лагерь к Джону Мщу-за-всех. Вы оба храбрецы, и я благодарю вас. Но оба вы не годитесь.

Тогда вызвался сам Хэтч, но и он получил отказ.

— Ты мне нужен здесь, добрый Беннет. Ты — моя правая рука, — ответил ему рыцарь.

Наконец из многих желающих сэр Дэниэл выбрал одного и дал ему письмо.

— Мы все зависим от твоего проворства и твоего ума,— сказал он ему. — Принеси мне хороший ответ, и через три недели я очищу мой лес от этих обнаглевших разбойников. Но помни, Трогмортон: дело не легкое. Ты выйдешь из замка ночью и поползешь, словно лисица. Уж не знаю, как ты переправишься через Тилл… Они держат в своих руках и мост и перевоз.

— Я умею плавать,— сказал Трогмортон.— Не бойтесь, я вернусь благополучно. 

— Ступай в кладовую, друг, — ответил сэр Дэниэл, — и прежде всего поплавай в темном эле.

С этими словами он повернулся и вошел в сени.

— У сэра Дэниэла мудрый язык, — сказал Хэтч Дику. — Другой на его месте стал бы врать, а он всегда говорит своим воинам всю правду. Вот, говорит, какие нам грозят опасности, вот какие предстоят трудности, и еще шутит при этом. Клянусь святой Варварой, он прирожденный полководец! Каждого умеет приободрить! Посмотрите, как все принялись за дело.

Это восхваление сэра Дэниэла навело Дика на одну мысль.

— Беннет, — спросил он, — как умер мой отец?

— Вы не меня об этом спрашивайте, — ответил Хэтч. — Я ничего о его смерти не знаю и не хочу болтать попусту, мастер Дик. Человек должен говорить только о том, что он сделал сам, а не о том, что он слышал от других. Спрашивайте сэра Оливера или, если хотите, Картера, только не меня.

И Хэтч отправился проверять часовых, оставив Дика в глубоком раздумье.

«Почему он мне ничего не сказал? — думал мальчик. — Почему он назвал Картера? Картер… Видимо, Картер принимал участие в убийстве моего отца».

Он вошел в замок, прошел по устланному каменными плитами коридору с низкими сводами и очутился в той комнатушке, где стонал раненый. Картер, очнувшись, посмотрел с ожиданием на Дика.

— Вы привели священника? — воскликнул он.

— Нет еще, — ответил Дик. — Я прежде хочу сам с тобой поговорить. Ответь мне: как умер Гарри Шелтон, мой отец?

Лицо Картера передернулось.

— Не знаю, — ответил он упрямо.

— Нет, ты знаешь, — возразил Дик. — И тебе не удастся меня обмануть.

— Говорю вам, не знаю, — повторил Картер.

— Ну, раз так, — сказал Дик, — ты умрешь без исповеди. Я своего добьюсь, я человек упрямый. Священник к тебе не придет. Какая польза в раскаянии, если ты не хочешь исправить сделанное тобою зло? А исповедь без раскаяния не стоит ничего.

— Как легкомысленны ваши слова, мастер Дик,— спокойно сказал Картер. — Дурно угрожать умирающему, и это недостойно вас. Вы поступаете скверно и, главное, ничего этим не добьетесь. Не хотите звать священника— не надо. Душа моя попадет в ад, но вы все равно ничего не узнаете! Это последнее мое слово. И раненый повернулся на другой бок. Сказать по правде, Дик чувствовал, что поступил необдуманно, и ему было стыдно своих угроз. И все же он решил сделать еще одну попытку.

— Картер, — сказал он, — пойми меня правильно. Я знаю, что ты выполнял чужую волю: слуга должен повиноваться своему господину. Я тебя ни в чем не виню. Но с разных сторон я слышу, что на мне, молодом и ничего не знающем, лежит великий долг — отомстить за отца. Прошу тебя, добрый Картер, забудь мои угрозы и добровольно, с искренним раскаянием помоги мне!

Раненый молчал. Как ни старался Дик, он не добился от него ни слова.

— Ладно, — сказал Дик, — я приведу тебе священника. Хотя ты виновен передо мной и перед моим отцом, я не хочу быть виновным ни перед кем, и особенно перед человеком, который сейчас умрет.

Старый солдат выслушал его все так же сурово и неподвижно; он даже не стонал. И Дик, выходя из комнаты, почувствовал уважение к этой суровой твердости.

«А между тем, — думал он, — что значит твердость без ума? Если бы руки у него были чистые, ему незачем было бы молчать; его молчание выдает тайну лучше всяких слов. Все улики сходятся. Сэр Дэниэл — либо сам, либо с помощью своих воинов — убил моего отца».