Остров сокровищ. Черная стрела - Роберт Стивенсон

Не сказав больше ни слова, он пошел вперед. И Мэтчем опять побежал за ним. Становилось все темней и темней, лишь изредка сквозь густые ветви видели они небо, усеянное мелкими звездами. Шум, с которым отступала разгромленная армия ланкастерцев, все еще доносился до них, но с каждым их шагом он становился все слабей и глуше.

После получаса молчаливой ходьбы они вышли на большую поляну, поросшую вереском. Кое-где, словно островки, над ней возвышались кущи тисов, слабо озаренные мерцаньем звезд. Мальчики остановились и посмотрели друг на друга.

— Ты устал? — спросил Дик.

— Я так устал, — ответил Мэтчем, — что хотел бы лечь и умереть.

— Я слышу журчанье ручья, — сказал Дик. — Дойдем до него и напьемся. Меня мучит жажда.

Местность медленно понижалась, и действительно, на дне долины они нашли маленький лепечущий ручеек, который бежал между ивами. Они упали ничком на землю и, вытянув губы, вдоволь напились воды, отражавшей звезды.

— Дик, — сказал Мэтчем,— я выбился из сил. Я ничего больше не могу.

— Когда мы спускались сюда, я видел какую-то яму, — сказал Дик.— Залезем в нее и заснем.

— Как я хочу спать! — воскликнул Мэтчем.

Яма была песчаная и сухая; ветви кустов, словно навес, склонялись над ней. Мальчики влезли в яму, легли и крепко прижались друг к другу, чтобы согреться. Ссора их была забыта. Сон окутал их, как облако, и они мирно заснули под росой и звездами. 

Глава VII.

Человек с закрытым лицом

Они проснулись в предрассветных сумерках. Птицы еще не пели, а только неуверенно щебетали; и солнце еще не вставало, но весь восточныи край неба был охвачен торжественной зарей. Голодные, измученные, они неподвижно лежали, полные восхитительной истомы. И вдруг услышали звяканье колокольчика.

— Колокольчик! — сказал, Дик, приподнимаясь.— Неужели мы так близко от Холивуда?

Колокольчик звякнул снова, и на этот раз гораздо ближе; надтреснутый звон его, нарушивший утреннюю тишину, уже не умолкал, все время приближаясь.

— Что это? — спросил Дик, окончательно просыпаясь.

— Кто-то идет, — ответил Мэтчем, — и при каждом его шаге звенит колокольчик.

— Я это и сам понимаю, — сказал Дик. — Но кто может бродить здесь с колокольчиком? Кому нужен колокольчик в Тэнстоллском лесу? Джон, — прибавил он,— смейся надо мной, если хочешь, но мне этот странный звон не нравится.

— Да, — сказал Мэтчем и вздрогнул, — в этом звоне есть что-то тоскливое. Еще темно…

Но тут колокольчик зазвенел гораздо сильнее и вдруг умолк.

— Можно подумать, что человек с колокольчиком разбежался и прыгнул в воду, — заметил Дик.

— А теперь он снова идет медленно, — прибавил Мэтчем.

— Не так уж медленно, Джон, — ответил Дик.— Напротив, он очень быстро к нам приближается. Либо он удирает от кого-то, либо он за кем-то гонится. Разве ты не слышишь, что звон с каждым мгновеньем все ближе?

— Он уже совсем рядом, — сказал Мэтчем.

Они стояли на краю ямы; а так как яма была на верхушке небольшого бугра, они видели всю поляну до самого леса. В серых утренних сумерках они ясно различали среди кустов дрока серую ленту тропинки, которая проходила в каких-нибудь ста ярдах от ямы и пересекала всю поляну с востока на запад. Дик решил, что, судя по направлению, тропинка эта, вероятно, ведет в замок Мот.

На этой тропинке, выйдя из леса, появился человек, закутанный в белое. Он остановился на мгновенье, словно для того, чтобы получше осмотреться; затем, низко пригнувшись к земле, неторопливо двинулся вперед через заросшую вереском поляну. Колокольчик звенел при каждом его шаге. У него не было лица; белый мешок, в котором не были прорезаны даже отверстия для глаз, закрывал всю его голову. Человек этот нащупывал дорогу палкой.

Из леса вышел человек, закутанный в белое.

Смертельный ужас охватил мальчиков.

— Прокаженный! — сказал Дик, задыхаясь.

— Его прикосновение — смерть,— сказал Мэтчем.— Бежим!

— Зачем бежать? — возразил Дик. — Разве ты не видишь, что он совсем слепой? Он нащупывает дорогу палкой. Давай лежать и не двигаться. Ветер дует от нас к нему, и он пройдет мимо, не причинив нам никакого вреда. Бедняга! Его нужно жалеть, а не бояться.

— Я пожалею его, когда он пройдет мимо, — ответил Мэтчем.

Слепой прокаженный находился уже совсем недалеко от них. Взошло солнце и озарило его закрытое лицо. Когда-то, до своей отвратительной болезни, он, видимо, был крупным, рослым мужчиной, да и сейчас он шел уверенной походкой сильного человека. Мрачный звон колокольчика, стук палки, завешенное безглазое лицо и, главное, сознание того, что он не только обречен на смерть и мучения, но и отвержен людьми, — все это нагоняло на мальчиков смертельный ужас. Он приближался к ним, и с каждым его шагом они теряли мужество и силы.

Поравнявшись с ямой, он остановился и повернул к ним лицо.

— Богородица, спаси меня! — еле слышно прошептал Мэтчем. — Он видит нас!

— Вздор! — ответил Дик шепотом. — Он просто прислушивается. Ведь он слеп, дурак!

Прокаженный смотрел или прислушивался несколько мгновений. Потом побрел дальше, но вдруг снова остановился и снова, казалось, поглядел на мальчиков. Даже Дик смертельно побледнел и закрыл глаза, точно мог заразиться от одного взгляда прокаженного. Но скоро колокольчик зазвенел опять. Прокаженный дошел до конца поляны и исчез в чаще.

— Он видел нас, — сказал Мэтчем. — Клянусь, он видел нас!

— Глупости! — ответил Дик, к которому уже вернулись остатки мужества.— Он нас слышал и, верно, очень испугался, бедняга! Если бы ты был слеп и если бы тебя окружала вечная ночь, ты пугался бы каждого хруста сучка под ногой и каждого писка птицы.

— Дик, добрый Дик, он видел нас! — повторял Матчем. — люди прислушиваются совсем не так, Дик. Он смотрел, а не слушал. Он задумал что-то недоброе. Слышишь, колокольчик умолк…

Он был прав: колокольчик больше не звонил.

— Это мне не нравится, — сказал Дик. — Это мне совсем не нравится, — повторил он. — Что он затеял? Идем скорее!

— Он пошел на восток,— сказал Матчем. — Добрый Дик, бежим прямо на запад! Я успокоюсь только тогда, когда повернусь к этому прокаженному спиной и удеру от него как можно дальше.

— Какой же ты трус, Джон! — ответил Дик.— Если я не сбился с дороги, мы идем прямо в Холивуд. А чтобы прийти отсюда в Холивуд, нужно идти на север.

Они встали, перешли по камешкам через ручей и полезли вверх по противоположному склону оврага, который был очень крут и поднимался до самой опушки леса. Почва тут была неровная — всюду бугры и ямы; деревья росли то поодиночке, то целыми рощами. Нелегко было находить дорогу, и мальчики подвигались вперед очень медленно. К тому же они были очень утомлены вчерашними своими похождениями, измучены голодом и с трудом передвигали вязнувшие в песке ноги.