Опасное наследство - Кен Фоллетт

Расхаживая по комнате, Августа чувствовала, как в ней нарастает беспокойство от мысли, что вместо Джозефа титул может получить Бен Гринборн. Второй раз сил на такой замысел у нее не хватит. Подумать только – после всех ее усилий эта верти-хвостка Мэйзи Гринборн станет графиней, когда достойное ее место в сточной канаве!

Вошла леди Морт, холодно поприветствовав посетительницу:

– Какая милая неожиданность – увидеть вас в такое время!

По сути, это был упрек в том, что Августа нанесла ей визит до обеда. Было видно, что металлически-серые волосы леди Морт уложены наспех, и Августа подумала, что у хозяйки не было времени как следует привести себя в порядок.

«Но принять меня ты все-таки согласилась, – со злорадством подумала Августа. – Ты же боишься, что я прикажу заморозить твой счет в банке, так что выбора у тебя нет».

Тем не менее вслух она заговорила подобострастным тоном, который должен был польстить фрейлине.

– Прошу простить меня, но я пришла, чтобы спросить вашего совета по крайне важному делу.

– Все, что могу…

– Премьер-министр согласился удостоить титула пэра банкира.

– Великолепно! Как вам известно, я беседовала об этом с ее величеством, и мои слова, несомненно, оказали влияние на это решение.

– К сожалению, он хочет даровать титул Бенджамину Гринборну.

– Ах! Это действительно печально.

Августа догадывалась, что в глубине души Гарриет Морт рада этой новости, потому что ненавидит ее.

– Не то слово, – вздохнула Августа. – Мне эта затея стоила невероятных усилий, и теперь награда за мои труды достается величайшему сопернику моего мужа!

– Я понимаю.

– Хотелось бы этого не допустить.

– Не представляю даже, как это сделать.

Августа притворилась, что размышляет вслух.

– Решение о предоставлении титула пэра должна подтвердить королева, верно?

– Верно, ведь официально его выносит она.

– Тогда вы можете попросить ее кое о чем.

Леди Морт снисходительно улыбнулась.

– Моя дорогая миссис Пиластер, вы переоцениваете мои силы.

Августа придержала язык и не стала ничего отвечать на этот снисходительный тон.

– Вряд ли ее величество прислушается к моему совету и поставит мое мнение выше мнения премьер-министра, – продолжила леди Морт. – Кроме того, на каких основаниях я должна сомневаться в его выборе?

– Гринборн – еврей.

Леди Морт кивнула.

– Да, в былые времена этого было бы достаточно. Помню, как Гладстон захотел сделать пэром Лайонела Ротшильда, и королева просто отказала ему без всяких объяснений. Но это было десять лет назад. С тех пор у нас появился Дизраэли.

– Но Дизраэли – христианин, а Гринборн – иудей и не скрывает этого.

– Не знаю, действительно ли это так важно, – задумчиво произнесла леди Морт. – Хотя этот аргумент может сыграть свою роль. Ее величество постоянно упрекает принца Уэльского в том, что среди его друзей много евреев.

– Тогда, если вы скажете, что премьер-министр предлагает сделать одного из них пэром…

– Я могу упомянуть об этом в беседе, но не уверена, что мои слова произведут тот эффект, на который вы рассчитываете.

Августа продолжала лихорадочно перебирать различные варианты.

– Что же мы можем сделать еще, чтобы обеспокоить ее величество этим вопросом?

– Если этот вопрос широко обсуждался в обществе – например, об этом говорили бы в парламенте или писали бы в прессе…

– В прессе, – повторила Августа, вспомнив об Арнольде Хоббсе. – Да! Я думаю, это можно устроить.

Хоббса определенно сбило с толку появление Августы в его тесной и грязноватой конторе. Он разрывался между тем, чтобы броситься наводить порядок, уделить ей полное внимание или выпроводить под благовидным предлогом. В конце концов он попытался выполнить сразу три дела и засуетился, только усиливая беспорядок: несколько раз переставил кипы бумаг и свертки с уликами с пола на стол и обратно; принес ей стул и бокал хереса с печеньем на подносе и в то же время предложил поговорить в другом месте. Подождав, пока он немного успокоится, Августа сказала:

– Мистер Хоббс, прошу вас, сядьте и выслушайте меня.

– Конечно-конечно, – закивал Хоббс, сел на стул и уставился на нее сквозь пыльные стекла очков.

В нескольких словах Августа рассказала ему о том, что титул пэра может достаться Бену Гринборну.

– Весьма сожалею, весьма сожалею, – повторял Хоббс нервно. – Но, надеюсь, «Форум» нельзя упрекнуть в недостатке энтузиазма при освещении вопроса, на который вы так любезно предложили обратить мое внимание.

«В обмен на две крайне прибыльные должности директора в компаниях, контролируемые моим мужем», – подумала Августа.

– Я понимаю, это не ваша вина, – сказала она раздраженно. – Но что же теперь делать?

– Положение моего журнала незавидное, – озабоченно сказал он. – Тем более после того как мы с таким красноречием убеждали публику в необходимости предоставления дворянских титулов банкирам, было бы трудно сделать полный разворот и начать убеждать ее в обратном.

– Но вы же не имели в виду, что такой чести должен быть удостоен еврей?

– Верно, хотя среди банкиров действительно много евреев.

– А вы не могли бы написать о том, что среди них достаточно христиан и что премьер-министр мог бы выбрать подходящую кандидатуру среди них?

Хоббс все еще сомневался:

– Мы, вероятно, могли бы….

– Ну тогда пишите!

– Извините, миссис Пиластер, но этого не вполне достаточно.

– Не понимаю вас, – сказала она, не скрывая своей досады.

– Видите ли, среди журналистов распространен такой профессиональный термин – «инсинуация». Например, мы могли бы обвинить Дизраэли – то есть лорда Биконсфилда, каковым он и является, – в том, что он отдает излишнее предпочтение представителям своей национальности. Это как раз и было бы «инсинуацией». Но поскольку он славится своей честностью и объективностью, то такое обвинение может и не сыграть.

Августе не нравилось такое хождение вокруг да около, но она сдержала раздражение, поскольку и сама понимала, что им нужен более весомый аргумент. Подумав, она спросила:

– А когда Дизраэли занимал место в палате лордов, церемония проходила как обычно?

– Разумеется, насколько я знаю.

– И он произносил клятву верности на христианской Библии?

– Да, конечно.

– На Ветхом и Новом Завете?

– Ах да, я вижу, к чему вы клоните, миссис Пиластер. Станет ли Бенджамин Гринборн клясться на христианской Библии? Судя по тому, что мне известно, нет.

Августа с сомнением покачала головой.

– Но он может на ней поклясться, если об этом не будут говорить. Он не из тех, кто стремится к открытой конфронтации. Но если ему бросить вызов, он будет держаться своего мнения до последнего. Если широкая публика потребует, чтобы он давал клятву, как все остальные, он может воспротивиться этому из чувства противоречия. Ему ненавистна сама мысль о том, что его к чему-то принуждают.

– Требования широкой публики, – задумчиво произнес Хоббс. – Ну да…

– Так вы можете это устроить?

Хоббсу идея понравилась.

– Я уже вижу заголовок, – возбужденно заговорил он. – «ПРОФАНАЦИЯ В ПАЛАТЕ ЛОРДОВ». А вы гениальны, миссис Пиластер. Вы могли бы и сами издавать журнал!

– Вы мне льстите, – ехидно ответила Августа, но Хоббс не заметил сарказма. Он уже снова о чем-то размышлял.

– А ведь мистер Гринборн очень влиятельный человек, – сказал он задумчиво.

– Как и мистер Пиластер.

– Да-да, конечно…

– Тогда я могу на вас положиться?

Хоббс взвесил все риски и решил-таки встать на сторону Пиластеров.

– Предоставьте все остальное на мое усмотрение.

Августа кивнула. Настроение у нее улучшилось. Леди Морт поговорит с королевой о Гринборне, Хоббс устроит шумиху в прессе, а Фортескью упомянет в разговоре с премьер-министром имя безупречной альтернативы: Джозеф Пиластер. Снова будущее представало перед ней в ярком свете.

Она собралась уже было выходить, как Хоббс задержал ее вопросом:

– Могу я поговорить с вами на другую тему?

– Разумеется.

– Мне недавно предложили приобрести печатный станок по довольно разумной цене. Видите ли, в настоящее время мы пользуемся услугами посторонних типографий, но если бы у нас был свой станок, мы могли бы снизить расходы и увеличить количество публикаций…

– Да, я понимаю, – нетерпеливо прервала его Августа.

– И вот я подумал – не мог бы Банк Пиластеров предоставить нам коммерческую ссуду…

«Значит, такова цена его дальнейшей поддержки», – поняла Августа.

– Сколько вам нужно? – спросила она.

– Сто шестьдесят фунтов.

«Капля в море, – подумала Августа. – Если он будет проводить новую кампанию с тем же рвением, с каким защищал идею предоставления титула пэра банкирам, то деньги того стоят».

– Надеюсь, мы договоримся, – добавил Хоббс.