Колибри - Лавирль Спенсер

Ужасная робость наполнила Абигейл, она не могла пошевелить рукой. Сделай это! Сделай это! – говорила она себе. Сердце прыгало и билось в груди. Она не была готова к этому. Она думала, что будет просто лежать и позволит Джесси делать все, что он пожелает. Сама мысль о том, чтобы ласкать его, наполняла ее ладонь жаром желания, но как только она протянула руку и чуть не дотронулась, дух ее матери каким-то образом узнал, что она делает.

– Только дотронься, и ты узнаешь, что это такое.

Джесси снова коснулся Эбби, думая разжечь огонь, и она подалась вперед, навстречу желанию. Но дразнящие пальцы Джесси оставили ее, и Абигейл пришла в смятение. Она сглотнула и заставила свою руку скользнуть вниз. Он сохранял полное спокойствие и ждал. Но когда, наконец, ее пальцы соприкоснулись с его возбужденной плотью, непроизвольно они быстро сжались: он был так неожиданно горяч!

Джесси потерял всякое представление об осторожности, порывисто прижал ее еще крепче и зажал ее запястья между их животами.

– Просто возьми его, Эб, просто дотронься, – умолял он отрывистым шепотом.

Страх перехватил ей дыхание. Тыльная сторона руки теперь лежала возле мягко-твердого горячего тела, но робость не дала Абигейл сделать то, о чем просил Джесси. Она зажмурила глаза, и Джесси сомкнул ее пальцы вокруг его налившейся кровью плоти, показывая, как она могла бы доставить ему удовольствие. В ночи раздался наполненный мукой звук, и глаза мисс Абигейл мгновенно открылись: Джесси лежал на локте, его голова откинулась назад, рот открылся, словно в агонии. Он стонал, и Эбби виновато отдернула руку.

– Что такое, Джесси? Я сделала больно? Он налетел на нее в грубом, стремительном порыве, прижав ее руку туда, где она была раньше.

– О Боже... нет, нет, ты не сделала больно. Ты можешь делать все, что тебе хочется... Делай это... пожалуйста.

Его губы стали душить ее, почти насильно, его язык и бедра задвигались ритмично, рука заскользила вниз по ее животу в неистовом, безумном поиске.

Ее чувства разрывались между пульсирующей плотью, зажатой в ее руке, и теплой рукой, поглаживающей ее бедро. Слабая дрожь Джесси возбудила Эбби. Умелые пальцы Джесси ни разу не ошиблись. Женственность, вложенная в нее природой, оставалась не возделанной в течение тридцати трех лет, а сейчас поцелуи заставляли ее извергнуться и расцветать.

Абигейл смутно показалось, что Джесси отдернул ее руку от своей плоти, но глаза больше не способны были открыться, так же как тело не способно было контролировать вулканический взрыв, до которого Джесси довел ее почти без усилий. Наклонившись на локте над ней, целуя ее глаза, поглаживая ее тело, он без конца повторял:

– Пусть так будет, Эб... лети... лети. Эбби... лети со мной...

Из ее рта, словно язык огня, пылавшего глубоко в ней, вырвалось его имя. Бедра приподнялись в томлении. Когда последний приступ страсти охватил Абигейл, она не была готова к его силе. Она никогда, никогда не предполагала... аххх, силу этого восторга... Джесси, подумала она, ах, Джесс, это так хорошо... Джесс... ты был прав... Мама, почему ты предупреждала меня не делать этого? Ногти Абигейл врезались в руку Джесси. С ее губ сорвался хриплый крик экстаза и застыл, содрогая ее тело, накрытое телом Джесси. Шелковые волосы с его груди прижимались к ее обнаженной груди, и он произносил ее имя. Его возбужденная плоть искала, блуждала и наконец нашла свой дом. Джесси обхватил ее узкие плечи и немного откинулся.

– Эбби, сейчас будет больно, любимая, но только один раз, я обещаю тебе.

В нее вошла горячая плоть, ее плоть сопротивлялась. Абигейл боролась, отталкивая Джесси в грудь.

– Расслабься, Эбби, расслабься, и все будет хорошо. Не борись со мной, Эбби.

Но ее кулачки застучали по нему. Джесси схватил их и прижал к матрасу.

Я хочу сделать, как лучше для тебя, – произнес он, надавив на нее всем весом и погрузившись в нее.

Из горла Абигейл вырвался душераздирающий крик, но Джесси остановил его поцелуем и повторял в извинении ее имя.

Вместе с экстазом ее опалила боль. Абигейл пыталась приподняться на матрасе, но Джесси крепко держал и двигался внутри нее. Тонкая мембрана порвалась и отозвалась пронзительной болью во всех членах, совсем недавно испытывавших удовольствие. Абигейл безуспешно сопротивлялась, но каждое ее движение пресекалось Джесси, превосходящим ее силой. С каждым движением его дыхание становилось все более резким и хриплым, и Абигейл сдалась, отвернув лицо в сторону и пассивно терпя мучение до конца.

Всплески острой боли пронзали и Джесси. Долго не использовавшиеся мышцы ноги горели так, словно в рану воткнули горячую кочергу. Он сжал зубы, его руки, словно когти, стиснули запястье Абигейл. Какая она маленькая, со страданием думал он и приподнимал свой корпус, чтобы не причинять ей боль. Он пытался получить удовольствие, и тем самым заглушить боль, но чем быстрее он двигался, тем больше была боль. Над бровями выступил пот, начинала болеть рука. Он опустил голову и был страшен в попытке достичь пика наслаждения. Наконец его руки содрогнулись, изнутри вырвался стон, белое горячее пламя запылало в нем. Он вздохнул, но это был вздох не удовольствия, а облегчения.

Он упал возле Абигейл, одна нога все еще лежала на ее бедрах, и она, даже при всей своей наивности, поняла, что что-то не так. Ему было не хорошо, не так хорошо, как ей до этого. Он застонал в подушку рядом с ее ухом и откатился в сторону. Она услышала, как он скрежещет зубами, и ощущала напряжение еще содрогающихся мускулов. Она перебрала в уме все, что случилось, и совершенно точно поняла, кто в этом виноват. То, как он внезапно отстранился, могло быть вызвано только недостатком ее активности. Не зная, что именно она сделала не так, она не сомневалась в том, что совершила какую-то ошибку, так как Джесси грубо отдернул ее руку от своего тела. Он лежал теперь, прикрыв руками глаза, и, очевидно, испытывал огромное облегчение от того, что все кончилось. Огорченная, Абигейл отодвинулась от него, ругая себя за то, что на протяжении тридцати лет она оставалась глупой девственницей, не в силах сделать даже самое простое действие, чтобы удовлетворить Джесси.

– Куда ты?

– Наверх.

Она хотела сесть, но его рука пригвоздила ее на место.

– В чем дело?

– Отпусти меня.

Она уже чувствовала, как слезы комком стоят в горле.

– Не отпущу, пока не скажешь, что случилось.

Ее веки жгло. Она кусала губы. Внезапно разочарование, гнев и вина захватили ее.

– Спасибо, мистер Дюфрейн, за душещипательное представление, – сказала она уязвленно.

– За что?!

Шея Джесси сморщилась от того, как он вскинул голову.

– А как еще я могу назвать такое притворство?