Голиард - Оливия Клеймор

Ригор намеривался присоединиться к де Леру и крестоносцам, но тот был категорически против.

– Оставайтесь с женщинами. Так вы не вызовите лишних подозрений. Ведите себя, как можно беспечнее… – сказал вассал.

Ригор попытался возразить, но виконтесса оборвала его на полуслове.

– Неужели наши жизни не представляют для вас ценности? – возмутилась Матильда.

Ригору ничего не оставалось делать, как остаться подле женщин и защитить их в случае необходимости.

…Бывшие крестоносцы, сопровождавшие виконтессу де Монбельяр, предусмотрели подобный поворот событий. Их сюрко были сшиты таким образом, что с лицевой стороны виднелся герб Понтарлье, а с изнаночной – оленя, обрамлённого тремя белыми кольцами, принадлежавшего роду Ла Доль Обри-Макон.

Они переодели сюрко наизнанку, намереваясь пробраться к узилищу, в котором содержались пленники. Ригор предварительно узнал, где оно находится, сколько стражников его охраняют и где можно укрыться поблизости в случае необходимости.

Воспользовавшись тем, что внутренняя охрана резиденции была ослаблена, так как все способные держать оружие мужчины находились на крепостных стенах или первой линии обороны (на случай внезапного прорыва неприятеля), переодетые лазутчики, соблюдая предосторожность, под видом замковой охраны пробрались к темнице, в которой содержались женщины и ребёнок. Их охраняли люди барона де Монсо.

Рассудив, что у охраны вряд ли есть ключи от темницы, лазутчики решили затаиться и дождаться – в одной из ниш, внутри которой виднелись цепи, вмонтированные в стену, вероятно, к ним некогда приковывали пленников, – когда женщин и ребёнка поведут на казнь. И лишь тогда освободить их. Но что потом?.. Они не знали, решив уповать на Господа.

И вот появился барон де Монсо в сопровождении двух телохранителей. Он отстегнул ключ от пояса и открыл им дверь. Этого момента только и ждали притаившиеся де Лер и бывшие крестоносцы.

Стоило отвориться двери узилища, и людям барона ослабить внимание, как лазутчики неожиданно напали на них – атака была молниеносной. Опыт, приобретённый ими в Палестине, особенно ведения боя в городских условиях оказался бесценным.

Перед крестоносцами лежали пять бездыханных тел, пол заливала ещё тёплая кровь.

Несчастные перепуганные женщины и ребёнок забились в дальний угол темницы, не в состоянии разобраться в происходящем.

– Сударыни, умоляю вас, успокойтесь. Мы пришли, дабы освободить вас.

Первой в чувство пришла Режина (пожилая камеристка по доброй воле по-прежнему пребывала подле неё).

– Кто вы? – едва слышно спросила она.

– Я вассал виконтессы де Монбельяр. Вы должны помнить её отца… – объяснить де Лер.

– Да-да… – пролепетала Режина. – Разумеется…

– У вас есть дальнейший план действий? – неожиданно спокойным голосом спросила Агнесс.

– Для начала нам следует спешно покинуть это место. – Настоятельно посоветовал де Лер, подхватив на руки Гильома. – Иначе все мы погибнем.

Режина окончательно пришла в себя.

– Я знаю, где мы можем укрыться, – сказала она. – Я проведу вас туда переходом, которым мало, кто пользуется. Вряд ли он сейчас охраняется. Это недалеко…

Лазутчики беспрекословно подчинились вдовствующей графине. Пойдя по длинному извилистому коридору, они оказались в тупике.

– Здесь, – уверенно произнесла Режина. Мужчины в недоумении переглянулись, решив, что от страха и переживаний женщина лишилась рассудка. – Этот ход сделал ещё мой муж. О нём знали только посвящённые… – пояснила она, затем начала спешно ощупывать стенную кладку. Нажав на один из камней, Режина облегчённо вздохнула.

Перед беглецами разверзлась стена.

– Факел, нужен факел! – воскликнул де Лер, передав ребёнка одному из крестоносцев, и метнувшись назад. Вдали уже послышались голоса преследователей. Женщины замерли: что же делать? Путь к спасению близок, но без факела, освещающего путь не обойтись.

Наконец появился де Лер с факелом в руках и без лишних слов устремился в потайной ход. Женщины и крестоносцы поспешили вслед за ним. Когда все благополучно спустились по крутым ступеням вниз, Режина нажала на рычаг, торчавший из стены, тем самым «захлопнув за собой дверь».

Беглецы долго петляли по подземным коридорам, кое-где обильно со стен, изъеденных плесенью, сочились воды Ду; под ногами хлюпала вонючая вязкая жидкость, иногда метались стайки крыс. За подземным ходом давно не следили.

Наконец, они не оказались подле двери.

– Она ведёт в направлении северо-восточного гарнизона… – заметила Режина.

– Вряд ли он теперь нам поможет, – высказался де Лер. – Гарнизон наверняка разгромлен войсками графа Клермонского.

– Господь милостив… – произнесла Режина и нажала на рычаг, приведя, таким образом, в действие механизм открывающий дверь. Дверь заскрежетала, но едва сдвинувшись с места, замерла, не желая выпускать беглецов.

– Если мы не выберемся наружу, мы умрём здесь от жажды и голода… – дрожащим от волнения голосом сказала Агнесс.

– Ничего, сейчас откроем. – Заверил женщин де Лер.

Мужчины налегли на дверь, но она не сдвинулась с места. Тогда де Лер с силой нажал на рычаг – дверь снова издала скрип и слегка сдвинулась. В образовавшуюся щель проникла струйка свежего воздуха.

Агнесс, обезумевшая от выпавших на её долю испытаний, бросилась к двери и возопила из последних сил:

– Помогите!

Мужчины оттащили её, тщетно пытаясь успокоить. Режина потеряла присущее ей самообладание и отхлестала невестку по щекам.

– Прекрати истерику! Немедленно! Мы выбрались из темницы и это главное! И отсюда тоже выберемся. Вспомни, что ты – из рода фон Церинген! Выдел бы тебя сейчас твой отец.

– Лучше бы не видел и ничего не знал… – всхлипнула пристыженная Агнесс.

Де Лер догадывался, что механизм двери давно не смазывали маслом, сильно проржавел, оттого и не желал двигаться. Подручными средствами беглецы, увы, не располагали.

Мужчины снова предприняли попытку открыть дверь. На сей раз она ещё немного сдвинулась с места, так, что через щель можно было различить плотно разросшийся кустарник.

Примерно в это время гонец барона де Монсо достиг Фурвена, что в графстве Атюйе и вручил эшевену послание Франциска с просьбой о помощи. У эшевена не было ни малейшего желания вступать в конфликт со столь влиятельными людьми, как графы Клермонский и Савойский. Он пообещал переправить послание коннетаблю де Люинвилю, что обосновался в Лангре, дабы тот и принял решение. Гонец понял: на скорую помощь лотарингов рассчитывать не стоит.