Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944 - Джон Армстронг

Заключение

Советский подход к проблеме воевавших на стороне немцев военнослужащих, осуществлявшийся при «посредничестве» партизан, отличался поразительной тактической гибкостью. С одной стороны, партизанская пропаганда обращалась с призывами как к беспартийным, так и к коммунистам, и делалось это без коммунистической риторики[226]. С другой стороны, она обращалась с призывами к предателям и, по существу, обещала им неприкосновенность. Следует отметить, что, если отсутствие коммунистической риторики было присуще всем издаваемым на советской стороне пропагандистским материалам, политика «терпимости» в отношении коллаборационистов никогда открыто не демонстрировалась в советской пропаганде, всегда изображавшей коллаборационистов презренными предателями.

Несомненно, что советское руководство и партизаны выработали правильную тактику в привлечении на свою сторону людей, оказавшихся в немецких войсках. Достаточно привести пример с майором Красной армии, который, попав в плен к немцам, добровольно согласился служить сержантом в подразделении коллаборационистов. В октябре 1942 года в немецком донесении его характеризовали как идеалиста, искренне ненавидящего советский режим и готового воевать на стороне Германии «за свободную от большевизма Россию». Познакомившись с целями и методами немцев и не желая сражаться за порабощение своей Родины, он дезертировал вместе с шестьюдесятью своими подчиненными.

Чем дольше длилась война, тем ненадежнее становились состоящие из коллаборационистов подразделения. Поэтому в октябре 1943 года немецким руководством было приказано перебросить все «восточные батальоны» с советской территории на запад. Трудно оценить, в какой степени партизанская пропаганда способствовала развалу, но вполне можно предположить, что процесс отчуждения от немцев был значительно ускорен партизанами. Свой основной вклад в этот процесс они внесли не столько призывами, сколько 1) созданием «чистилища», через которое мог пройти коллаборационист ради искупления вины перед своей страной; 2) выполнением функции «катализатора», ускоряющего принятие решения о разрыве с немцами; и 3) просто самим своим присутствием, создававшим возможность относительно легко дезертировать.

Гражданские лица

Коллаборационисты из числа гражданских лиц представляли собой отдельную группу, являвшуюся объектом партизанской пропаганды, во многом отличную от воевавших коллаборационистов. По определению партизан и их высших руководителей, коллаборационистом являлся любой человек, оказывавший содействие Германии в ее военных усилиях или в эксплуатации ресурсов оккупированной территории, то есть практически каждый, кто не помогал советскому режиму или партизанам. Основное внимание партизан было сосредоточено на тех, кто служил немцам, занимая посты чиновников администрации, – мэры городов, деревенские старосты, редакторы газет, члены местных муниципалитетов. Этих чиновников, в отличие от воевавших коллаборационистов, окончательно и бесповоротно считали предателями. Чиновники гражданской администрации, благодаря занимаемым ими постам и положению, оказывали значительно большее влияние на местное население. Именно поэтому партизанская пропаганда в отношении сотрудничавших с немцами гражданских лиц отличалась от пропаганды, призванной оказывать воздействие на воевавших коллаборационистов.

В первые месяцы немецкой оккупации партизанская пропаганда обращалась с призывами главным образом к тем, кто еще не перешел на сторону немцев, предупреждая их о катастрофических последствиях подобного шага. Зачаточное состояние самого партизанского движения и простота пропагандистских ухищрений сильно снижали эффективность пропаганды. При наличии достаточных сил самым простым подходом партизан к решению проблемы было убийство как можно большего количества гражданских коллаборационистов.

Начиная с весны 1942 года, когда возросла мощь и была упорядочена организация партизан, ими предпринимаются пропагандистские усилия по противодействию коллаборационизму. Основные темы печатных пропагандистских материалов были аналогичны используемым в листовках, обращенных к военным: зверства немцев, победы Советского Союза, героизм партизан, советский патриотизм, преступления коллаборационистов, угрозы расправы и обещания прощения в случае отказа от сотрудничества с врагом. Печатные призывы скорее были обращены к населению в целом, чем к тем, кто непосредственно принимал активное участие в борьбе.

При этом, в отличие от подхода, используемого в отношении воевавших коллаборационистов, угроз было значительно больше, чем обещаний, и партизанские листовки уже не содержали готовых оправданий сотрудничества с противником. Тем не менее различие было лишь в расстановке акцентов, поскольку мысль о том, что коллаборационистов занимать их посты немцы заставляли обманом и угрозами, получала свое развитие. Коллаборационисты из числа гражданских лиц в большей степени, чем военные, ощущали на себе месть партизан. Воевавший на стороне противника меньше страдал от возмездия партизан. С гражданскими коллаборационистами все обстояло иначе, поскольку, в особенности в «нейтральных» зонах, которые не контролировались полностью ни партизанами, ни немцами, партизаны почти всегда могли провести рейд на небольшой город и убить или похитить назначенных немцами чиновников. Широко использовались – и приводились в исполнение – угрозы в отношении семей коллаборационистов.

Очевидный эффект подобных методов запугивания проявлялся в том, что немцам становилось все труднее находить чиновников администрации, которые сознательно брались бы за работу и вместе с тем пользовались бы авторитетом среди местного населения. Главы администраций посещали «свои» города и поселки лишь в дневное время или в сопровождении немецкой охраны либо стремились сменить свое местопребывание на более безопасное. В ряде мест никто не хотел занимать пост старосты, и возникала необходимость постоянной замены глав администрации из числа приемлемых кандидатов. Несомненно, что партизанский террор серьезно препятствовал эффективности работы местной администрации и косвенным образом влиял на получение немцами экономической выгоды от оккупации.

Существует ряд свидетельств того, что по мере продолжения войны сделанная партизанами ставка на террор становится не столь резко выраженной. Захваченных в плен коллаборационистов, например в Брянской области, в пропагандистских целях освобождали; партизаны стремились переманить коллаборационистов на свою сторону, прежде чем прибегать к радикальным мерам[227].

Если подобное высказывание имело место, взгляды Андреева нельзя считать официальной советской точкой зрения.

Письмо партизан к сотрудничавшему с немцами чиновнику администрации, начальнику бюро рабочей силы, является иллюстрацией иного подхода. Этому человеку и его семье угрожали смертью в случае невыполнения требований партизанского командира, написавшего письмо. Подчеркивалось, что в качестве привилегии ему поручается выполнение особого разведывательного задания, в том числе составление списка других известных ему коллаборационистов. От него также требовали подписать расписку о согласии выполнить порученное ему партизанами задание. Партизаны могли угрожать, что передадут эту расписку немецкой полиции. Аналогичный метод был использован и в другом случае, когда коллаборациониста предупредили, что в случае отказа сотрудничать его переписку с партизанами переправят немцам.

Подобными методами и с помощью внедрения агентов в организации коллаборационистов партизанам удавалось размещать своих людей на важных постах[228]. Путем прямого террора они уничтожали одних и отбивали у других охоту сотрудничать с немцами, а угрозами и обещаниями переманивали на свою сторону значительное количество коллаборационистов. Эффект от использования такой двоякой тактики был существенным. Однако не следует забывать, что, хотя это и позволяло серьезно ослабить контроль немцев, тем же самым партизаны настраивали против себя широкие слои гражданского населения, которое, пусть и разочаровавшись в немцах, смотрело без всякого одобрения на террор партизан.

Генерал Власов и партизаны

Весной 1943 года немцы начали широкую пропагандистскую кампанию, призванную вернуть доверие населения оккупированной территории, осуществить призыв на военную службу «бывших» советских граждан и вызвать дезертирство солдат Красной армии. В этих целях широко использовалось имя попавшего в плен советского генерала Андрея Власова, прославившегося, помимо прочего, своими заслугами в обороне Москвы в конце 1941 года. Генерала Власова сделали лидером русского антисоветского движения, получившего развитие в основном благодаря усилиям отдела пропаганды Верховного командования Вооруженных сил Германии и разведывательного отделения немецкой армии. Вместе с тем многочисленные мелкие подразделения воевавших на стороне немцев советских солдат получили собирательное название «Русская освободительная армия» (РОА). Хотя ни характер этих подразделений, ни их подчинение немецкому командованию не изменились, создание пусть даже мифической армии сплотило часть коллаборационистов и могло быть успешно использовано в пропагандистских целях.