Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— Алана, да не тряситесь вы. Поверьте, ваши слезы, это последнее, что мне сейчас нужно. К тому же… та неудачная стычка с топляком на болоте оказалась не более чем следствием иных событий. Теперь-то я это понимаю, а тогда… Ну что ж, все мы склонны искать виновников своих бед.

— Что с вами случилось?

— Стал жертвой неудачного ведьминского ритуала, — Вильк недобро оскалился, — не люблю, знаете ли, когда меня пытаются принести в жертву в собственном учебном кабинете. Девушке самоуверенности было не занимать, зато недостало сил и опыта, а я слишком хотел выжить. Так что, она отправилась в Полуночную бездну, а я отделался даром припоя и весьма болезненной раной.

— Смертное проклятье. Это Дарена Рамски пыталась вас убить, а умирая, прокляла, — догадалась я, припоминая довольно мутную историю с исчезновением старосты старшего курса ведовского факультета.

Темные брови Вилька выразительно поползли вверх. Ну, никто не говорил, что я плохо соображаю, а то, что директор весьма быстро замял эту историю, представив Дарену как жертву свирепствовавшего тогда в городе убийцы, говорило само за себя. Кстати, после исчезновения Дарены, убийства резко прекратились…

— О Дарене и до этого по Школе гуляли довольно мрачные слухи, — пожала я плечами, — а потом она внезапно пропала, и смерти девушек, терзавшие город, тоже прекратились. Пан Вильк… Бальтазар, я вполне могу сложить два и два, чтобы получить нужный вывод.

— Гм… — чародей замялся, — а вам не приходило в голову, что это я мог быть тем убийцей, наводившим ужас на Кипеллен?

— А Серый Трибунал на что? Вас ведь наверняка допрашивали. И если бы вдруг выяснилось, что преподаватель слетел с катушек, директор бы не стал выгораживать вас, чтобы не пострадал его собственный престиж.

— Вы довольно логично мыслите для… — Вильк осекся, почувствовав, как напряглась моя рука у него на локте.

— Ну же, договаривайте! — я начинала закипать.

Вот что за человек? Почему обязательно надо гадость сказать?!

— Как для кого? Для безмозглой девчонки, из-за которой вы покалечились? Для упертой рисовальщицы, натравившей на вас диван?..

— Вообще-то я хотел сказать для творческой натуры. Так что перестаньте подпрыгивать и плеваться кипятком, как чайник на плите. Ведете себя, и правда, как девчонка!

Я заткнулась, посмотрела на него, представила, как сейчас выгляжу и едва не расхохоталась ему в лицо. Богини пресветлые, мы друг друга стоим, честное слово! И если не перестанем огрызаться, выискивая подвох в каждой фразе, то никогда не сдвинемся с мертвой точки. Все, девочка, шутки кончились, пора взрослеть…

— Спокойна, как скалы в заливе, продолжайте, — выпалила я на одном дыхании.

Вильк подозрительно покосился на меня. Ну что же, его не в чем винить, сама напросилась на такое отношение.

— Так я права? Это Дарена вас прокляла?

—Да, — буркнул он, — причем довольно изобретательно. Хотя мне ещё повезло, почти сразу, на меня, истекающего кровью, наткнулся Габриэль Ремиц. Историю с гибелью студентки действительно замяли, а мне, чтобы не вызывать подозрений пришлось как ни в чем ни бывало проводить практические занятия на треклятом болоте, и топляк на них запланирован не был. Думается, если бы не свежее ранение, все бы обошлось. Я бы прикончил нечисть, вы бы отделались легким испугом и строгим внушением. Но все вышло так, как вышло. И с того момента не было дня, чтобы я не искал способа избавиться от проклятия и вернуть свою жизнь в нормальное русло. Пан Врочек рассказал мне о Мартине Горице. Вы вряд ли о нём слышали, в программу обучения подобных безумцев не вставляют. Он был сноходцем, магом, алхимиком и еще бог весть знает кем…

— Мастером-живописцем.

— Как оказалось теперь, и им тоже, — согласился Вильк. — Его исследования уходили за грань дозволенного, а полученные им знания позволяли сотворить такое, что большую часть рукописей уничтожил Серый Трибунал. Оставшиеся разбрелись по всему миру и найти было непросто. Однажды я наткнулся на упоминание о его трактате про магию иллюзий и снов, в котором часть гравюр была посвящена снятию ведьмовских проклятий. За долгие годы экспериментов Мартин Гориц пришёл к выводу, что проклятие и кошмар имеют общую суть. Для меня это стало лучом надежды. Я бросился на поиски в надежде навсегда избавиться от своего проклятого дара. Потратил уйму времени и сил, чтобы добыть трактат, но в конце концов меня ждало разочарование. Гравюры, именно те, что мне нужны, были безнадёжно испорчены.

Он обречённо взмахнул рукой, и мы остановились.

— Знаете, в чем-то мы с вами похожи, — протянула я, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Богини редко так шутят, зато в их меткости сомневаться не приходится. Всё нынешнее дело, как я понимаю, один сплошной ужас, вырвавшийся на волю. Когда-то, ещё ребенком, сама того не зная, я привязала к реальному миру свой ночной кошмар. Тогда меня выручил мастер-сноходец.

— Ясь Дарецкий? — уточнил чародей.

Мы снова пошли вдоль набережной.

— Да, он запер мой кошмар на границе миров, между явью и сном. И много лет я не вспоминала о нем, но где-то в глубине души всегда тлел уголек страха, что чудовище вернется и доведет свое дело до конца. Наверное, поэтому сонная тварь так и не развеялась со временем. Все эти годы её подпитывал мой подспудный страх. А когда Дарецкий погиб, узы сдерживающие тварь начали слабнуть. После я увидела ту иллюстрацию в трактате, и мой страх ожил и начал разгораться, ну, а когда мы нашли журнал пациентов, и я наткнулась на свой детский рисунок — все пошло по нарастающей. И теперь, засыпая каждую ночь, я холодею от мысли, что тварь вырвется и довершит начатое. В первый раз меня спасли вы, простите, что затащила вас в свой сон. Это было ненамеренно, видимо мой узор послужил крючком. Но спасибо, что спасли меня тогда… ещё раз. Сегодня меня вовремя разбудила ваша драка с Румпелем, но долго такое везение продолжаться не будет. И если я не пойму, как спеленать чудовище, то в следующий раз рискую не проснуться.

—А картина Ничека имеет совершенно противоположную природу, — задумчиво произнес Бальтазар, поскребши бороду. — Узор, нарушенный этим горе-мастером, много лет сдерживал ночной кошмар неизвестного художника.

— Успешно сдерживал, смею заметить, — хмыкнула ваша покорная слуга. — Думается, если восстановлю трактат Мартина Горица и ознакомлюсь с его содержимым, смогу упрятать вашу смешливицу