Живодерня - Сергей Арно

– Я люблю долго мыться – бывает, по два раза в день душ принимаю, – ответил Сергей заранее обговоренный текст.

Этот дурацкий разговор проговорили специально, чтобы оправдать царившую долгое время тишину на тот случай, если в квартире стояли "жучки" для прослушивания.

Полученные от Малюты адреса нужно было срочно передать китайским братьям. Сергей зашифровал их, упаковал особым способом и вечером в одиночку отправился на Пушкинскую, десять.

Три дня от братьев не поступало никаких вестей. Сергей был очень встревожен. Он по два раза в день (утром и вечером, как было условлено) посещал тайники, но каждый раз безрезультатно. Остальное время он читал книги на китайском языке и тренировался. Илья тоже скучал без вестей от китайских друзей, целыми днями смотрел телевизор и начал понемногу стучать руками и ногами по "груше". Сергей показал ему несколько приемов, и Илья старательно их разучивал. Наблюдение с их квартиры не снимали, и в глубине души Илья, привыкший к слежке, надеялся, что с Китайцем уже разделались, а этот пост продолжает исполнять свои функции только по инерции. Но все равно тревога была, и обострялась она полной неизвестностью. Надеяться они могли только на неуязвимых Воинов Света, приехавших специально, чтобы отомстить, а такой силе, как Китаец, могла противостоять только их сила, развитая и натренированная за многие века.

Глава 5

КИТАЙСКАЯ ГОЛОВОЛОМКА

"Сегодня пойдем вместе", – написал Сергей в тетрадке.

"С удовольствием!" – тем же карандашом ответил Илья.

Прокравшись на чердак и переодевшись в старух, вышли на улицу.

– Слушай, Сергей, очень хочется в Летнем саду побывать. Его вчера по телеку показывали. Красиво!

– А ты не был разве?

– Нет, конечно.

– Ну хорошо. Перед проверкой тайников давай в Летний сад сходим. Это недалеко. А то мы с тобой слишком замкнутый образ жизни ведем.

Летний сад произвел на Илью сильное впечатление. Они побродили по аллеям, и Илья предложил передохнуть.

Старухи, выбрав скамеечку между толстыми деревьями и скульптурами, устроились в тенечке на отдых.

– Жарковато сегодня, – сказал Илья, расстегивая две пуговицы кофты.

– Курить охота, – задумчиво проговорил Сергей, глядя на статую нагой нимфы.

– А что, здесь курить нельзя?

– Да можно, конечно, но в старушечьем, что характерно, обличии неудобно как-то.

– Кто тебя увидит? Подумаешь, женщина курящая, – махнул рукой Илья. – Если б ты грудным младенцем был…

– Может, и верно…

Сергей достал сигарету и, закурив, с удовольствием пустил два подряд кольца. Взглянув на него, Илья подумал, что впервые в жизни видит курящую старуху, настолько нелепо выглядела сигарета в его руке. Сергея, кажется, убедил аргумент Ильи, и он курил, не таясь, без смущения.

Мимо них прошла гуляющая пара с ребенком – они покосились на Сергея; затем рысцой пробежал неунывающий спортсмен; бодро шагавшая мимо бабуся (тоже в платке и с клюкой) бросила на друзей рассеянный взгляд, но, увидев курящего Сергея, пристально, приспустив очки, присмотрелась к ним, сбавила шаг, повернулась к их скамейке и уселась рядом.

Сергей покосился на новую соседку недоброжелательно.

– Дайте-ка закурить, мужики, – вдруг сказала старуха грубым голосом и прокуренно закашлялась.

– Что вы говорите? – соблюдая старушечью интонацию, спросил Сергей.

– Я говорю: закурить дайте, а-то по-старушечьи целый день говорить приходится, в горле свербит. Да ты тоже не напрягай связки-то. Свой я.

Поняв, что их разоблачили, но все еще не зная, как относиться к переодетому мужику, почему-то называющему себя "своим", Сергей протянул пачку сигарет. Тот взял одну и прикурил от своей зажигалки.

– Вот коверкаешь язык, – продолжал человек, возраста пока неопределенного, – потом всю ночь кашляешь. У вас тоже так?

– Что "так"? – спросил Сергей все еще старушечьим голосом.

– Да ты, видать, совсем остарушился,-горестно сказал он, приспустив очки и поглядев на Сергея в упор, и сразу стало видно, что это молодой человек лет двадцати пяти. – Ты, браток, хоть иногда в мужской одежде выходи. У меня друг, тоже вроде тебя, полгода старухой ходил и совсем перевоплотился. Из института домой бежит скорее переодеваться. Ну ничего поделать не мог. Я, говорит, без уважения и помощи человеческой жить не могу. У тебя тоже, видать, началось.

– Что началось-то? – спросил Сергей уже своим нормальным голосом, поняв, что притворяться не имеет смысла.

– Как что? Когда без уважения жить не можешь. Сам ведь знаешь – в транспорт подсаживают, место уступают, везде без очереди пропускают. Всегда "зеленый свет". Ключка для удобства жизни, говори чего хочешь. В метро бесплатно. Контролеры тебя не замечают – на концерты, в музеи, в кино, если попросишься, бесплатно… Особенно на эротические фильмы. Удивляются, но пропускают. Женщины при тебе переодеваются! Что с бабки возьмешь, кроме анализа. Но, как оказалось, опасно.

– Почему опасно-то? – не отставал Сергей.

– Почему-почему! Привычка к уважению, почету и легкой жизни. Я так думаю, что это приблизительно так же, как привычка к власти.

– Странная вещь человеческий организм,-задумчиво сказал Илья.

– И не говори, подруга. Ну, дайте, мужики, еще сигаретку, что ли, на потом.

Сергей протянул пачку. Парень спрятал сигарету в карман кофты.

– У меня глаз наметан – наших сразу вижу.

– А много "наших" в городе? – полюбопытствовал Сергей.

– Да полно! Посмотри вокруг! Откуда, ты думаешь, столько старух возьмется?! А?! Половина, считай, поддельных. Я лично их с ходу вижу.

– А бабки сами-то догадываются, что у них конкуренты на льготу?

– Они ж не видят ни фига. Да и в их среде такие усатые-бородатые встречаются, что только держись. Было, ошибся, так по загривку накостыляли. Ну, бывайте, братцы. И помните: никогда не злоупотребляйте.

Законспирированный под старуху молодой человек поднялся и, попыхивая сигаретой, споро заспешил по дорожке Летнего сада.

Встреча эта произвела на Илью странное впечатление. Теперь он приглядывался к прохожим с затаенным интересом. Молодые женщины чудились ему переделанными мужчинами, дети – карликами… Смешались полы и возрасты. Он поверх очков вглядывался в прохожих людей и чувствовал, что то же делает идущий рядом Сергей.

Они добрались до Невского. Около ворот Пушкинской, десять Сергей остановился, не входя во двор.