Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

Когда наверху показались стальные ворота, Катя скомандовала:

— Идем на таран!

— Ты уверена?

— Уверена, эта дверь обычная калитка! И тут отключены подушки безопасности, бей!

— Тогда пригото-о-о-овься! — Павел вжался в руль.

Тебя устала я ждать,

Сломай замки и двери,

Сорви букет колючих роз

За каменной стеной

Под нарастающие аккорды электрогитары крупная стальная воротина смяла укрепленный капот и вылетела с рельсов, по которым двигалась. Видимо, ворота хоть и увесистые, но действительно не являлись какой-то суперпрочной гермой, иначе столкновение с ними даже на этой машине было бы равнозначно краш-тесту с бетонным блоком. Внедорожник, подпрыгнув, выскочил на улицу, Павел на мгновение потерял управление, и авто развернуло левой стороной к проезду.

Откуда-то из проема ворот застрекотал пулемет, украшая пулями водительскую и пассажирскую дверь. Смолов почувствовал резкую боль в боку, но не придал этому значения. Нужно было уйти с линии огня, поэтому крутанул шайбу КПП на «задний ход», нажал газ, резко развернулся в обратную сторону и вернул на «драйв».

— Да-да-да! — Катя пищала от восторга. — Ха-ха! У нас получилось! Да! Сейчас сворачивай направо, там выйдем на плотину… э-э-э… Ты в порядке?

Смолов старался не подавать виду, но ему стало уже очень больно.

— Нет… Зацепило меня… Видимо, дверь прошило насквозь.

— Дай посмотрю! — выкрикнула Катя и полезла к нему.

— Нет, едем! — он усадил ее обратно и ощупал себя правой рукой. Глубоких ран не обнаружил. — Если бы крупнокалиберная пуля попала в тело как есть, я бы уже был труп. Так что, скорее всего, это либо осколок, либо пуля, потерявшая всю энергию в броне. Жить буду… Там в бардачке обезбол…

— Поняла! — девушка порылась и сначала нашла пистолет, а потом шприц. После чего быстро вскрыла колпачок и всадила его в ногу Смолову. — Держись! В Сопротивлении есть человек, он меня знает!

— Ничего, и не такие проекты заваливали! Говори, куда теперь?

Когда кровь медленно, но верно, покидает тело, дорога кажется вечностью, но концентрируешься ты далеко не на ней. Поэтому Павел не особо понял, в какой момент они покинули центр и попали на другую сторону реки… Он думал только о том, чтобы в очередной раз не отключиться. Поэтому, когда Катя сказала, что вестибюль уже перед ними, Смолов остановил машину прямо у входа и тут же выскочил из нее, даже не заглушив. Он со всей силы прижал рану, стараясь остановить кровь. Катя обхватила его, дав опору и они начали спускаться на станцию.

— Держись! Почти пришли. Дядя Леша нам поможет.

Глава 13

Воссоединение

Сидя в своей комнате за небольшим столом в углу, Лилит переключала треки на плеере, меняя альбомы и группы, погруженная в лирические мысли. Слишком много воспоминаний о прошлом накатило на нее за последнее время. И если сначала эти воспоминания были не более чем мыслительным флешбэком, который лишь напоминал о прошлом с Адамом, то теперь это были полноценные блокбастеры с погружением. Теперь это были сны.

Сны о прошлом, которые снились ей последнюю неделю с того момента, как они вернулись. Они отсылали ее все дальше и дальше в прошлое. Сначала ей было двадцать два, потом двадцать, восемнадцать, шестнадцать… И начиная с этого момента, в ее снах начала появляться она — мама. И с каждым сном, уходящим вдаль, она выглядела и чувствовала себя лучше и лучше. Сначала она снова смогла ходить и работать в баре, у нее пропали вечные отеки под глазами, затем пропал прокуренный голос, вернулись длинные волосы, а затем пропал характер разочаровавшейся в жизни стервы и вернулся яркий позитив.

После Дня Поражения она прожила всего девять лет, каждый день сурово сражаясь с новой реальностью и защищая себя и свою дочь от всех напастей. Конечно, они были не одни. Им регулярно помогал Вдовин. Но, во-первых, мама далеко не сразу приняла его как мужчину, первые лет пять она ждала возвращения папы и воспринимала Лешу просто как близкого приятеля. Да и сам Вдовин не то чтобы прямо жил на «Слободе» и периодически пропадал в центре, где как раз формировалось новое правительство. Видимо, пытался закрепиться там или что-то раздобыть. А во-вторых, даже когда они стали встречаться, Вдовин мог помочь с чем угодно, кроме одного — облучения.

У мамы был не самый крепкий иммунитет, и даже в мирное время обычная эпидемия гриппа, которая для большинства проходила в виде небольшой температуры и кашля, выбивала женщину из жизни на месяц.

Ксюха усмехнулась. Какую там «женщину», сейчас она старше своей матери до Поражения. А ведь тогда мама казалась ей такой взрослой. А оказывается, взрослых, похоже, и не существует.

В общем, плохой иммунитет — это самая худшая характеристика, если ты в принципе оказался в метро после ядерной войны, хотя бы из-за прокатившейся там эпидемии чумы, а уж выживать на станции, на которой фон примерно в полтора раза выше, чем на остальных, равносильно проверке на прочность. Но именно в самый опасный период мама активно сопротивлялась тому, чтобы покидать «Козью слободу». Как раз до того, как они сошлись с Вдовиным, она верила, что отец Ксюши обязательно вернется. Вернется и будет искать их здесь, на этой станции в первую очередь.

И с каждым годом мама увядала и сгорала все больше. Сгорала как физически, так и морально. Конечно, ее характер очень закалился, но при этом, ушла та нежность и позитив к жизни. Она стала настоящим, как она говорила, «практичным реалистом».

Когда на станции начала формироваться какая-никакая община и жизнь, она открыла свой бар «КоZa». Где и как она добывала первые средства на открытие, Ксюха старалась не думать, но подозревала, что в большей степени это были грабежи и налеты на представителей Федерации в туннелях. Наверное, именно поэтому она ни разу не ездила в центр и запрещала дочери делать это. Скорее всего, она была там банально в розыске.