Стрельба по тарелкам (сборник) - Олег Дивов

Вот, собственно, что я и хотел сказать.

(Аплодисменты.)

ДИВОВ: Мне лично немного не хватает резюме, ведь в ходе вашей интернет-пикировки с Рухом ты говорил именно о роли фантдопущения при критической оценке текста…

МИНАКОВ: Хорошо, да, спасибо…

ДИВОВ: …Ведь это то, зачем ты здесь в первую очередь.

МИНАКОВ: Да, я упустил этот момент, совершенно верно. Невозможно в достаточной степени адекватно проанализировать фантастическое произведение, если нет анализа и оценки фантдопущения или системы фантдопущений. Только когда мы выстраиваем всю эту структуру – надеюсь, я показал на примерах как, – мы сразу видим, что все идеально работает. Тогда нам остается уже углубиться в литературоведческий анализ, в анализ семантики текста… Но сначала, если речь идет не о краткой рецензии, а о более крупной статье, мы должны проанализировать фантдопущения. Если вы этого не сделали, все остальное у вас не получится, будет просто абстрактное хождение вокруг да около, восторги-охи-ахи или, наоборот, презрительное шипение по отношению к тому, что написано… Этого не сделано – не сделано ничего.

ДИВОВ: Спасибо.

(Аплодисменты.)

Часть вторая, местами склочная

Выступление Руха, дискуссия один на один

МИНАКОВ: Удовлетворил?

ДИВОВ: Спасибо, спасибо… Готов? Игорь уложился в четырнадцать минут с учетом дополнительного времени.

РУХ: Спасибо глубокоуважаемому оппоненту, он сильно облегчил мою задачу.

МИНАКОВ: А для чего ж я здесь.

РУХ: Что я хочу сказать – бедные, бедные, несчастные писатели-фантасты, бедный Станислав Лем, бедные братья Стругацкие. Они так старались завернуть свою конфету в красивую обертку, что некоторые уважаемые товарищи так за оберткой самой конфеты и не заметили. Что такое фантастическое допущение? И если уж на то пошло, что единственное, что отличает фантастику от других литературных бранчей, направлений и течений? Фантастическое допущение – это не более, но и не менее, чем дополнительная степень свободы для автора. Когда человек может себе позволить гораздо больше, он уже не скован рамками сугубой реальности. Это не только большая свобода – в рамках фантастики можно написать очень много чего, чего нельзя написать ни в одном другом формате литературы, – но это и очень большая ответственность. И авторы, работающие в фантастике, делятся на две категории: те, которые этой ответственностью пользуются и за написанное отвечают; и те, которые пользуются возможностью, считая, что она освобождает от ответственности вообще. Получаются две фантастики: фантастика, которая литература, и фантастика, которая за пределами своего фантастического кружка никакой ценностью не обладает абсолютно.

Рассмотрим те примеры, которые тут поминал наш дорогой Игорь. Игорь, мне очень жаль, если для тебя «Солярис» – это космическая станция, гипотеза о природе планеты, а не взаимоотношения людей – в первую очередь, с самими собой, – тех людей, которые эту станцию населяют. А ведь это гораздо важнее. И книжка действительно об этом, и если ты этого не заметил, если для тебя главное – железяки, мне тебя очень жаль, ты не читал «Соляриса», перечитай его, пожалуйста. Если для тебя «Трудно быть богом» – это полевой синтезатор «Мидас», ты не читал Стругацких, перечитай их, пожалуйста, там это дело двадцать пятое. Там интересно про людей, про их отношения. Если ты этого не видишь и тебе железки во главе с полевым синтезатором «Мидас» важнее – мои тебе глубокие искренние соболезнования, как и всем, кто с тобой согласен. Собственно говоря, именно поэтому писать фантастику намного сложнее, чем нефантастику. Именно потому, что возможностей гораздо больше и ответственность гораздо выше за то, что получается. А в итоге, простите, мы имеем то, что имеем – когда возможностей много в том числе и для того, чтобы схалтурить.

И очень многие, особенно молодые люди, к сожалению, обращаются к фантастике, потому что это проще. «А я так вижу». «А у меня так нафантазировалось». Нафантастизировалось. И получается то, что Андрей Валентинов назвал метким словом «фантасня». А человек со стороны, который хочет составить какое-то представление о фантастике – снимает книгу с полки в магазине… И его уже никто больше никогда не переубедит, что фантастика это не «чтиво для инфантилов и дебилов». Спасибо отдельным товарищам за такую репутацию.

(Смех в зале.)

ПУБЛИКА: Поименно, пожалуйста!

ДИВОВ: После перерыва!

РУХ: После перерыва, да.

ДИВОВ: Когда вас тут станет поменьше и будет место для драки.

РУХ: …Пока у людей, обращающихся к фантастике, условно говоря, железяки будут стоять впереди людей, а возможности будут редуцироваться к возможности не отвечать за написанное, ничего хорошего у нас в фантастике не будет. Это мое твердое мнение. А что касается дифирамбов науке, оригинальному фантастическому допущению и всему остальному, о чем тут пел наш дорогой Игорь, – я могу только напомнить сэра Артура Кларка, во вкладе которого в научную фантастику, по-моему, никто не будет сомневаться: «На определенном уровне развития наука от магии неотличима». Если следовать заветам Кларка, НФ от фэнтези не отличается практически ничем. Спасибо!

(Дружные аплодисменты.)

ДИВОВ: И этот тоже подставился!

РУХ: А как?

(Дружный хохот.)

ПУБЛИКА: Сейчас узнаешь!

ДИВОВ: Есть, есть, за что тебя взять при желании.

ЕВГЕНИЙ ЛУКИН: Олег, оглянись на секундочку.

ДИВОВ: О боже, что это… (Рассматривает характерные красные пятна на полу.) Ага… То есть здесь уже это было. Дежавю? Или петля времени?

ПУБЛИКА: Это осталось от предыдущей драки.

СВЯТОСЛАВ ЛОГИНОВ: Да ладно, просто вино пролили…

ДИВОВ: Хорошо. Готовы задавать вопросы? Может быть, вас поставить вот так по уголочкам лицом к лицу? Да, вот так. Как это говорилось, «чернокожего боксера вы можете опознать по синей полосе на трусах».

РУХ: У него есть синяя полоса на трусах?

МИНАКОВ: Так вот…

ПУБЛИКА: Десять шагов!

ДИВОВ: Через платок.

МИНАКОВ: Так вот, Аркадий, ты сказал, что «Солярис» – исключительно о человеческих взаимоотношениях. Ты просил меня перечитать «Солярис», поверь, я много раз его перечитывал. А еще я читал, что говорил сам пан Станислав Лем в своем знаменитом предисловии к русскому изданию – не знаю, почему только к русскому, но что есть, то есть… Где он четко сказал: «Для меня «Солярис» – это произведение о пределах человеческого познания». Солярис – не маска для человека и даже не маска для человечества, это символ непостижимого. То, что находится за пределами человеческого познания. Всё! О чем ты говоришь, какие тут железяки? Извини меня, если изъять Солярис и заменить на что-то другое, ситуация будет совсем другой…