От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе - Проспер Буассонад

Они относились к религиозным властям с уважением, но без раболепия и при случае умели противостоять церкви, когда она уделяла слишком много внимания своей земной власти. Понемногу их умы пробудились от сна, и крестьянский ум, дерзкий и насмешливый, скоро дал о себе знать в Италии, Франции, Нидерландах и Испании. Неприхотливые и медлительные персонажи фаблио быстро научились ценить выгоды образования и сумели сделать свои умы свободными, а некоторые из них отдали своих детей в школы.

В некоторых странах, например во Франции, деревенский народ стал общительным. Повсюду крестьяне бесчисленным множеством дел в пользу бедных доказывали, как велико их милосердие, а их могучее чувство солидарности ярко проявилось в таком же бесчисленном множестве созданных ими семейных объединений и союзов для вспашки земли, разведения скота и взаимной защиты. Деревенская элита даже оказалась способной на великодушие, верность, отвагу и щедрость, и не раз крестьянин по благородству сердца оказывался равен дворянам. Эти люди, особенно в Англии и Нидерландах, стали чувствовать свою значимость. В одной песне того времени говорилось: «Когда фламандский крестьянин пьян, он думает, что весь мир принадлежит ему». Вилланы перестали быть смиренными; теперь они рассуждали, спорили и в споре защищали свои интересы. Так возникла новая сила. Сначала средневековое общество даже не подозревало, как велика ее мощь, но эта сила, медленно и постепенно проявляя себя, в корне изменила западный мир. Она дала начало неудержимому росту материального богатства, удобства жизни и благосостояния. Впервые огромные массы сельских жителей узнали не только что такое свобода, но и что такое приятная сторона жизни. Они одарили освободившее их общество своим сокровищем – деревенскими добродетелями, то есть трудолюбием, бережливостью, предусмотрительностью и энергией, которые стали прочнейшими опорами западной цивилизации.

ГЛАВА 11

Конец экономического главенства Восточной Римской империи на Востоке. – Структура труда и ее эволюция в славянских, мадьярских (венгерских), румынских и Скандинавских государствах (с XI по XIV в.)

В течение первых шести столетий Средневековья великой обителью цивилизации и главной мастерской по созданию цивилизованных народов была Восточная Римская империя. Но когда закончился XI в., ее роль была завершена, и Запад отнял у нее первенство. Его деятельность стала более мощной и охватила как раз те области, где раньше господствовало влияние Византии.

И действительно, Восточная Римская империя становилась все слабее. В XI в. она потеряла Южную Италию, затем утратила Малую Азию – главный источник своих солдат и моряков и своего богатства. Она медленно умирала от истощения, несмотря на все усилия ее властей при новых императорах из династии Комнинов. Их правление в XII в. было последней вспышкой ее яркой славы, но слабость империи была уже очевидной, и постепенно она лишилась того главенства, которое до этих пор имела благодаря силе своих политических, административных, финансовых и военных учреждений. Разгромленная латинянами (крестоносцами 4-го Крестового похода) в 1204 г. и восстановленная Палеологами в 1261 г., империя агонизировала еще в течение долгих 200 лет. У нее больше не было ни администрации, ни денег, ни армии, ни даже того морального единства народа, которое когда-то порождал патриотизм ее жителей.

Социальное и экономическое могущество перешло от государства к сословию феодалов, в которое входили крупные землевладельцы, епископы и монахи, захватившие в свои руки земли империи. Императорские поместья, которые Комнины на короткое время восстановили с помощью конфискаций, завоевательных походов и секуляризации церковных земель, вскоре оказались в руках солдат в качестве пожалованных воинских феодов (ргопогш), или перешли в собственность церкви в качестве подарков, или даже достались аристократам. Именно аристократы господствовали в империи, и к концу XI в. они образовали сословие территориальных феодалов, подобное такому же сословию на Западе. Это сословие, образовавшееся в результате объединения старой территориальной аристократии с новой чиновной знатью, называлось archontes, dunatoi, sebastades, primates и toparchs и создало себе в Греции, Македонии и Фракии огромные поместья путем получения уступок от императорской казны, незаконного захвата земли мелких свободных землевладельцев, наследования и покупки. Постепенно они подчинили своему влиянию местные органы государственной власти, окружили себя вассалами (stratiotai, kaballarioî) и стали вредны для государства из-за своего буйного нрава. Одновременно с ними священники и монахи, обходя императорские постановления, которые были приняты с целью помешать образованию неотчуждаемых поместий, обогатились за счет даров государства и частных лиц и незаконного присвоения земель, а также благодаря мастерству, с которым они обрабатывали свои земли. Кончилось это тем, что в конце XII в. церковь стала владелицей большей части земельных ресурсов империи. Кроме того, церковь была освобождена от большинства государственных налогов и, став богаче государства, получила право осуществлять некоторые функции власти.

Но тот средний класс, чей энергичный труд был одним из главных источников силы империи, – деревенские мелкие буржуа и свободные крестьяне (chorites, eleutheroi, eutourgoi, mesoî) – утонул в волнах феодализма, хотя сначала боролся и на короткое время добился для себя частичной местной автономии под управлением выборных начальников (demogerontes, epitropoi, proestai, phylarchs) и сохранения за собой общинных земель. В XIII в. масса сельского населения Восточной Римской империи была понижена до положения вилланов (moteles), сохранивших личную свободу, но находившихся в зависимости от archontes, или, что было еще хуже, до положения крепостных (paroikoi), прикрепленных к земле и обязанных платить ее владельцу налог на землю (canon), треть урожая и треть унаследованного имущества в качестве налога на наследство, а также работать на него два дня в неделю, без военной службы, подушного налога и других тяжелейших государственных поборов. В то самое время, когда вилланы Запада поднимались к свободе и благосостоянию, их собратья на Востоке падали в пропасть рабства и нищеты, становились угрюмым стадом и потом даже не поднимали головы, когда над ними проносилась, как туча, власть очередного из множества различных хозяев, которые приходили, правили короткое время и уходили.

Пока центральная власть оставалась достаточно сильной, то есть до XII в., это движение общества вспять мало влияло на сельскохозяйственное производство, которое по-прежнему имело высокую продуктивность. Разведение скота, возделывание злаков, виноградников, плодовых деревьев и промышленных растений продолжали процветать еще 100 лет. Путешественники, например Идриси (арабский географ и путешественник XII в. – Пер.) и Вениамин из Туделы (раввин из города Тудела на севере Испании, совершивший в XII в. паломничество в Святую землю и оставивший об этом знаменитые путевые записки. – Пер.), продолжали восхвалять изобилие «всех продуктов природы» в «Романии» (так называлась Восточная Римская империя, когда существовала, Византией ее стали называть западные ученые после того, как ее не стало. – Пер.). Но после смутного времени, которое началось, когда перестала существовать династия Комнинов, и войн, которые империи пришлось вести с латинянами (крестоносцами), болгарами и турками, процветанию сельских областей пришел конец. В XIII в. государство, когда-то восхищавшее жителей Запада, стало вызывать у своих соперников презрение и жалость, а земли у него было недостаточно для нужд даже того населения, которое уцелело от опустошительных бедствий.

В предыдущем веке Византия еще имела многочисленную городскую буржуазию и активную промышленность. Византия еще была чудом света, средоточием богатства и великолепия, чьим блеском быстро начали восхищаться крестоносцы и где, по словам Виллардуэна, были собраны «все богатства мира». Город Салоники (Фессалоника), уже разграбленный в 1185 г., тем не менее показался этому сельскому барону «одним из сильнейших и богатейших городов христианского мира». Но это были последние отблески великого огня, который с каждым веком горел все слабее. Вскоре западная промышленность отняла у Востока его давние и прибыльные монопольные статьи дохода. Прежние корпорации, которые когда-то давали силу торговому и промышленному сословиям, навлекли на себя подозрения деспотической власти императоров и перестали существовать. Экономическая активность была уничтожена чрезмерными требованиями казначейства и конкуренцией с иностранцами.

Торговля полностью перешла в руки венецианцев, генуэзцев, пизанцев, каталонцев и купцов из Прованса и Лангедока. «Италия врывается в Византию на всех парусах», – писал Никелас. После возвращения Палеологов к власти настоящей хозяйкой торговли стала Генуя, хотя с ней соперничала Венеция. «Она закрывает для римлян (то есть для жителей Византии, которая официально называлась Восточной Римской империей. – Пер.) все торговые пути», – отметил один византийский историк. В городах, например в Салониках и Адрианополе, ремесленники воевали с богатыми горожанами, и эти междоусобные войны до конца разрушили процветание городов. Империя, которая в течение какого-то времени владела «двумя третями всех богатств мира» и экономически господствовала над ним, меньше чем за 200 лет потеряла и свое богатство, и свое главенство.