Барьер Сантароги - Фрэнк Херберт

Ему показалось, что его оставили одного, бесцеремонно выставив на всеобщее обозрение, с обнаженной душой, корчившимся в судорогах страха. "А ведь я по-прежнему отягощен тяжким грузом", - мелькнула мысль. Его приводила в замешательство перспектива встречи с Селадором. Исподволь подкрадывался непонятный страх. Селадор умеет различать притворство и обман. Он сразу заметит лживую маску - среди аналитиков с ним сравниться не мог никто.

"Селадор унизит меня, - подумал Дейсейн. - Почему это я согласился принять его? Он насквозь пронзит меня взглядом, и я не смогу сопротивляться ему - мои реакции выдадут ему все, что захочет узнать обо мне... о моей неудаче".

И в этот момент Дейсейну показалось, что стенки раковины, в которой была заключена его рассудительность, разъедены внешней мишурой и фантазиями. Селадор с резким треском раздавит ее с присущей ему жизнерадостностью.

Дверь в коридор открылась.

Заставляя себя не торопиться, Дейсейн медленно повернул голову.

В дверях стоял Селадор, высокий, с резкими чертами лица, мужчина. Смуглый цвет кожи и диковатые глаза индийца в обрамлении седых волос на висках, такого же серебристо-серого цвета твидовый костюм. У Дейсейна вдруг возникло смутное чувство, что он уже видел это лицо в другой жизни этот пронизывающий взгляд из-под чалмы, в центре которой красовался кроваво-красный драгоценный камень.

Дейсейн покачал головой. "Я схожу с ума".

- Джилберт, - сказал Селадор, направляясь к нему. - Во имя Господа, что же ты сотворил с собой? - Дейсейн отчетливо слышал каждое слово, произносимое с оксфордским акцентом. - Мне сказали, что ты получил сильные ожоги.

"Итак, началось", - сказал себе Дейсейн.

- Я... мои руки и кисти, - произнес Дейсейн. - И еще немного лицо.

- Я прибыл только сегодня утром, - сказал Селадор. - Мы все так беспокоились о тебе, знаешь. За все эти дни - ни слова от тебя.

Он остановился перед Дейсейном, почти полностью закрыв собой обзор веранды.

- Должен сказать, что ты, Джилберт, выглядишь ужасно. Однако, кажется, у тебя на лице не осталось ни одного шрама.

Дейсейн поднес руку к щеке. И неожиданно он почувствовал, что это его щека, а не того незнакомца. Кожа на ощупь казалась, гладкой, новой.

- Все это место провоняло проклятым мускусным запахом, - пожаловался Селадор. - Ты не будешь возражать, если я открою эти двери?

- Нет... нет, пожалуйста, открывайте.

Дейсейн поймал себя на том, что борется с чувством, что Селадор - вовсе не Селадор: его слова уже не поражали глубиной мысли, а сам он приобрел некую манерность, которая, насколько помнил Дейсейн, была вовсе не характерна для него. Неужели Селадор изменился?

- Чудесный солнечный день, - произнес Селадор. - Почему бы мне не выкатить тебя на эту веранду, чтобы ты подышал свежим воздухом. Тебе это пойдет на пользу.

Паника сжала горло Дейсейна. Эта веранда... Он почувствовал, что там его ждет какая-то опасность. Он попытался остановить Селадора, возразить. Однако слова застревали в горле.

Селадор понял молчание за знак согласия и выкатил кресло Дейсейна за дверь. Слегка задрожал подоконник, и вот они уже на веранде.

Лучи солнца согревали Дейсейна. Его щеки щекотал легкий ветерок, в котором почти уже не оставалось запаха Джасперса, проясняя сознание. Дейсейн сказал:

- Разве вы не...

- Разве тебя не пьянит свежий воздух? - перебил его Селадор. Он остановился у невысокого парапета, на самом краю крыши. - Ну вот. Ты можешь восхищаться этим видом, а я присяду на этот уступ.

Селадор присел и положил одну руку на спинку кресла Дейсейна.

- Как мне кажется, к этой палате подведены специальные провода, способные улавливать все звуки, - сказал Селадор. - Однако не думаю, что они установили подслушивающее устройство и здесь.

Дейсейн ухватился за колеса, боясь, что кресло внезапно сдвинется вперед, и он свалится с крыши. Он посмотрел вниз на асфальтированную автостоянку, газоны, цветочные клумбы, деревья. До него постепенно доходил смысл слов Селадора.

- Специальные провода... способные... - Он повернулся и увидел удивление в темных глазах собеседника.

- Очевидно, ты еще не до конца пришел в себя, - заметил Селадор. - Да это и понятно. Ты прошел через горнило ужасных испытаний. Это очевидно. Впрочем, как только ты поправишься, я увезу тебя из этой долины. Уже в конце этой недели ты окажешься в безопасности в обычном госпитале в Беркли, где сможешь отдохнуть и поднабраться сил.

Внутри Дейсейна клокотали разные чувства, его сознание стало ареной сражения. "В безопасности. Какое ободряющее слово! Уехать из долины? Ему нельзя покидать ее! Но он должен уехать. Но куда, во внешний мир? Отправиться в этот ужасный мир?"

- Тебя что, накачали наркотиками, Джилберт? - спросил Селадор. - Ты выглядишь... таким... таким...

- У меня... Со мной все в порядке.

- Знаешь, вообще-то ты ведешь себя довольно странно. Ты даже не спросил меня, что же мы обнаружили по тем ниточкам, которые ты нам дал.

- И что...

- Оказывается, свой бензин они получают из отходов. Что вполне нормально, если принять во внимание экономические мотивы: расчет производится наличными с независимым производителем. Сыр и остальные продукты их кооператива, как утверждают из департамента по сельскому хозяйству, с медицинской точки зрения совершенно безвредны. Однако коллегию департамента, ведающую вопросами недвижимости, заинтересовало то, что никто, кроме сантарожанцев, не может купить собственность в долине. Может быть, они нарушают законодательство, предусматривающее борьбу против дискриминации в...

- Нет, - перебил его Дейсейн. - Они... ничего не нарушают.

- Ха! Ты рассуждаешь как человек, обнаруживший в шкафу скелет. Ну так что, Джилберт, по-твоему все это?

Дейсейну показалось, словно он схвачен вампиром, который собирается выпить из него всю кровь. Селадора его кровь насытит, даст силы. Дейсейн покачал головой.

- Ты болен, Джилберт? Может, я утомляю тебя?

- Нет. Просто я медленно соображаю. Доктор, вы должны понять, у меня...

- У тебя остались записи, Джилберт? Возможно, я смогу прочитать твой отчет и...

- Нет... пожар...

- Ах да! Доктор, этот Паже, говорил что-то насчет твоего сгоревшего грузовика. Полагаю, все сгорело?

- Да.

- Ладно, значит, теперь нам, Джилберт, придется обойтись твоим устным рассказом. Есть ли какая-нибудь слабинка, которой мы могли бы воспользоваться для уничтожения этих людей?

Дейсейн вспомнил о теплицах - детский труд. Он вспомнил статистические данные, по которым у нескольких сантарожанцев после употребления Джасперса была разрушена психика. Он подумал о наркотическом влиянии Джасперса. О чем не думай - всюду он видел, как можно уничтожить Сантарогу.