Магия мозга и лабиринты жизни - Наталья Бехтерева

Профессиональный вопрос с дилетантским решением. Говорят, Юлий Цезарь мог одновременно заниматься несколькими делами. Когда хотят впечатляюще оценить интеллект человека, нередко вспоминают эту «историческую легенду» – и чаще всего без имени героя (Юлия Цезаря) говорят: X (Y, Z) может одновременно слушать, писать, говорить. Почему-то я в такой вариант в прямом его смысле не поверила. И показалось мне, что здесь используется как бы обходной вариант – идет быстрое переключение с одной деятельности на другую при минимальных потерях информации и с удержанием в памяти ведущей линии во всех трех ситуациях. И, как я думаю сейчас, не очень «захватывающих», не очень эмоционально значимых. Если хотя бы одно из «дел» окажется доминирующим – в его пользу сломается вся система или сломается без «пользы» какому-либо из дел. Мой сын (С.В. Медведев), тогда еще почти совсем мальчишка, по моей просьбе нарисовал мне и график такого переключения при реализации трех деятельностей, казалось бы, одновременно.

Я и сейчас убеждена, что это так, хотя сама мысль об этом появилась как бы на основе здравого смысла, как бы «почти ниоткуда». Я думаю, так и только так может быть. Могут работать и работают параллельно разные сенсорные входы, но мыслительная деятельность в каждый данный момент – одна. И если какая-то деятельность приобретает особую важность, в других, происходящих одновременно, но не одномоментно, будут потери.

Вот это второе положение неожиданно нашло подтверждение в проводившейся в 1967 г. в Англии проверке того, как влияет слушание увлекательных радиопередач на поведение водителей машин на сложной дороге. Оказалось – именно так, как я и предполагала. А конкретно – одна из деятельностей обязательно страдала, как только другая требовала к себе повышенного внимания. Или – или. Или водитель выходил с победой на трудной дороге – и терял нить рассказа, или рассказ «сохранялся» при появлении дефекта вождения. Или рассказ по каким-то объективным причинам увлекал настолько, что ситуация становилась и для водителя, и для пассажиров опасной. Но, к счастью, такая возможность, скорее, предполагалась. При данном тестировании рассказ был интересным, но не захватывающим.

Не каждое вождение у опытного водителя можно назвать мыслительной деятельностью, хотя и полного автоматизма обычно нет. Но как только дорога становится трудной, особенно неожиданно, нужны профессионализм и быстрые решения, иногда сверхбыстрые. Как видите, этот пример не абсолютно подходящий, но другой, специальной «проверки» не было. Для себя, а иногда и не только для себя, я привожу пример с просмотром фильма. Вначале – если фильм не начинается сразу с чего-то драматического – «попутно» с фильмом человек думает о чем-то еще или даже решает (или хоть пытается решать) какие-то другие проблемы – и без потери нити фильма. Особенно часто так развиваются события при домашнем просмотре видеофильмов. А затем – затем все опять решается в пользу субъективно важнейшего в данный момент. Если фильм захватит – берегись, плита! Но, конечно, разумная хозяйка все предусмотрит…

Почему я не проверяла это «почти ниоткуда»? Да потому что за множеством других проблем это не казалось важным: просто занимательная мыслишка, да и уверенность в своей правоте была – и осталась – чрезмерной для проверки такой мелочи. И слава Богу, другое, что сделано, действительно важнее.

Таких маленьких «ниоткуда» было еще немало. Одно из них – распределенность памяти, что не исключает ее ключевых звеньев. Другие – да Бог с ними, здесь речь идет не о полном перечне, а о представительных примерах в размышлениях, «как приходят мысли».

А здесь я уже профессионал

Устойчивое патологическое состояние со своей матрицей в памяти и реакциями, его поддерживающими, как важный механизм адаптации при длительно текущих болезнях.

Вот здесь-то я детально помню, как эта идея пришла мне в голову. В очередной раз сотрудник, с которым я вместе хотела писать статью, попытался выдать в своей статье мои гипотезы за свои. Его упорядоченный ум гораздо лучше, чем мой, справлялся с анализом наблюдений, все раскладывая по полочкам. Статьи его привлекали ясностью и четкостью формулировок. Однако, если по части анализа клинических и физиологических материалов он был непревзойденным мастером, с синтезом и отсюда формированием гипотез у него дело обстояло несколько хуже. А хотелось ему этого очень, и как результат – заимствование, может быть, даже иногда не вполне сознательное. Я пишу об этом вовсе не затем, чтобы обвинить прекрасного работника науки. А для того, чтобы охарактеризовать мое состояние, показать, что причиной некоторого моего раздражения в тот момент была научная или, скорее, паранаучная ситуация.

Думала я в этот момент о том, почему так сложно лечить хронические болезни, почему, если посмотреть на некоторые конкретные ситуации лечения, создается впечатление, что больной как бы сопротивляется лечению.

Так как речь шла о клиническом материале, я взяла в соавторы нейрохирурга. И не взяла сотрудника, о котором шла речь выше, и не включила ни слова из его материалов, ни крупицы его данных. От начала нашей совместной работы тогда прошло уже 6 лет, было еще время подъема и большого энтузиазма, мы все были дружны – и вот такая маленькая заноза! Не то чтобы уж всерьез я злилась – не в первый раз, но все-таки, сев за стол, не была образцом миролюбия.

И вдруг – понимание (идея!) пришло в голову буквально «ниоткуда», с ощущением удивительной, неправдоподобной простоты решения. Так все это казалось просто, что я, для страховки, дала текст прочесть тем ученым, которые читали больше, чем писали сами. Я спрашивала: откуда я это взяла?! И после долгих раздумий следовал ответ: «Не знаю, ниоткуда». Только после этого я послала статью в печать…

Конечно же, при хронических болезнях мозга на смену гомеостазу здоровья приходит патологический гомеостаз, устойчивое патологическое состояние, со своей (новой) матрицей в долгосрочной памяти, определяющей реакции, его поддерживающие. Именно новое устойчивое состояние на смену дестабилизации, вызванной болезнью, дестабилизации, жизнь в которой очень сложна. Устойчивое состояние, адаптивное по своему значению для организма. В эти представления легко включается и концепция «порочного круга», кстати, здорово мешавшая мне поначалу найти правильное решение.

Устойчивое патологическое состояние развивается после дестабилизации, как уже указывалось, как патологический гомеостаз. В результате лечения желаемый эффект может наступать не сразу, а также через фазу дестабилизации. Особенно ярко это обнаружилось при наиболее физиологическом виде лечения – электростимуляции (подметил этот факт В.М. Смирнов). Болезненная симптоматика становилась нестабильной, а при продолжении серий лечебных стимуляций тех же зон мозга, которые вызвали эту дестабилизацию, развивалось (правда, к сожалению, не в 100% случаев) новое устойчивое состояние, более близкое к нормальному. Или варьировала дестабилизация и лишь после этого происходил желаемый позитивный сдвиг.