Дорогой Леонид Ильич - Сергей Семанов

Леонид Ильич, отстрелявшись в очередной раз, не глядя протягивал пустое, еще дымящееся ружье порученцу и принимал от него новое, уже заряженное. А бедные фазаны, которых до этого прикармливали несколько дней, все продолжали волнами лететь в сторону охотников.

Эта бойня, которая и по сей день стоит у меня перед глазами, прекратилась лишь с наступлением темноты.

У охотничьего домика разложили трофеи, к фазанам добавили еще нескольких зайцев, двух кабанов. Кадар и его товарищи взяли по одной птице — таков порядок, за следующий трофей надо уже платить коммерческую цену. На гостей, разумеется, эти порядки не распространялись.

Вечером состоялся дружеский ужин. Первым охотником был признан Брежнев, вторым — Подгорный. Как и в поезде, начался обмен впечатлениями, опять пошли бесчисленные охотничьи байки. Впрочем, Кадар все-таки ухитрился затеять серьезный разговор, причем весьма полезный. Речь пошла о реформах…»

Другим увлечением Брежнева, столь же давним и не менее страстным, были автомобили и езда на них. Водителем он был умелым и лихим, часто с немыслимой у нас скоростью носился по дорогам Подмосковья, благо дороги те были пустынны, ибо находились в охраняемой зоне правительственных дач и заказников. Впрочем, приходилось ему лихачить в иных местах Союза и даже за рубежом. Один из чинов охраны позже вспоминал не без изумления:

«Он был ярым автолюбителем и если садился за руль сам (а это он делал до конца 70-х), то развивал на автомобиле просто бешеную скорость. Несколько раз он чуть было не разбился насмерть.

Однажды, когда он лихо гнал автомобиль, у него на ходу лопнуло правое колесо. Машину сразу стало заносить. Брежнев, хоть и был уже в возрасте, буквально всем телом налег на руль и сумел удержать машину от аварии.

В другой раз в Крыму он с утра влез в машину, а на заднее сиденье посадил двух женщин-врачей. Желая блеснуть перед дамами своей лихостью, он развил такую скорость на горном серпантине, что в конце концов не справился с управлением и проскочил один из поворотов. В самый последний момент он все-таки успел нажать на тормоз, и машина буквально повисла над обрывом».

Брежнев ужасно любил автомашины, особенно мощные. Иностранные руководители, его принимавшие, знали о том и делали соответствующие подарки. Порой об этом им приходилось вскоре сожалеть. Бывший президент США Ричард Никсон с ужасом вспоминал о таком случае:

«Я сделал ему официальный подарок на память о его визите в Америку: темно-голубой «линкольн-континенталь» индивидуальной сборки. В нем была черная велюровая обивка. На приборной доске была выгравирована надпись: «На добрую память. Самые лучшие пожелания». Брежнев — коллекционер роскошных автомобилей — не пытался скрыть своего восхищения. Он настаивал на том, чтобы немедленно опробовать подарок. Он сел за руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь в машину, и мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральной полосе в Москве, и я мог только воображать, что случится, если джип секретной службы или морских пехотинцев внезапно появится из-за угла на этой дороге с односторонним движением. В одном месте был очень крутой спуск с ярким знаком и надписью: «Медленно, опасный поворот». Даже когда я ехал здесь на спортивном автомобиле, я нажимал на тормоза, для того чтобы не съехать с дороги вниз. Брежнев ехал со скоростью более 50 миль в час, когда мы приблизились к спуску. Я подался вперед и сказал: «Медленный спуск, медленный спуск», но он не обратил на это внимания. Мы достигли низины, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул. После нашей поездки Брежнев сказал мне: «Это очень хороший автомобиль. Он хорошо идет по дороге». — «Вы великолепный водитель, — ответил я. — Я никогда не смог бы повернуть здесь на такой скорости, с которой вы ехали». Дипломатия не всегда легкое искусство».

Даже в Америке, на родине автомобиля, с лучшей в мире дорожной сетью, изумлялись лихости водителя Брежнева. Его переводчик В. Суходрев рассказал в связи с тем случаем любопытные подробности:

«У этой истории было продолжение. Спустя несколько месяцев, уже в Москве, Брежнев позвонил мне домой и так, по-свойски, сказал:

— Витя, помнишь, нам машину американцы подарили? Так вот я хочу разобраться в запчастях к ней. Мне тут каталог принесли. Ты не можешь ко мне подъехать и помочь в нем разобраться?

Я приехал в Кремль и вижу такую картину: сидит Брежнев и сосредоточенно листает толстенный том — каталог запчастей к лимузину. Сердце мое сжалось: откуда я мог знать, какая деталь этому лимузину в будущем понадобится. Я знал только то, что машина классная и ей до ремонта еще очень далеко. Решил убедить Брежнева, что лучше отложить каталог, а уж если он и понадобится, тогда и воспользоваться им.

Он недоверчиво взглянул на меня:

— Нет, Витя, давай за работу, выписывай запчасти.

Делать нечего, я засучил рукава и взялся за эту идиотскую писанину. Сижу, выписываю, что бог на душу положит. Тут звонит телефон, и я становлюсь невольным свидетелем разговора Брежнева с А.П. Кириленко. Чтобы не брать трубку, он нажимает кнопку громкой связи. Кириленко говорит, что хотел бы съездить в отпуск. Леонид Ильич спрашивает его:

— А зачем?

Тот отвечает, что, мол, надо здоровье поправить. Брежнев вновь ему добродушно говорит:

— Ну ладно, поезжай. Да, кстати, тут Косыгин предлагает провести Пленум по вопросам пьянства. Не знаю, не думаю, что это сейчас своевременно.

Кириленко, тогда второй человек в партии, немедленно соглашается:

— Да нет, не надо. У нас пили, пьют и будут пить».

Воистину простым русским мужиком был Генсек Брежнев!

Раз есть возможность бесплатно обзавестись запчастями, так надо на всю катушку… А бороться с пьянством? Кому оно у нас мешает…

Закончим сюжет о Брежневе-автолюбителе следующим любопытным сообщением, хотя случившееся к его биографии отношения не имеет, произошло после его кончины. Однако нравы эпохи той поры характеризует весьма выразительно. Один из офицеров кремлевской охраны засвидетельствовал:

«После смерти Брежнева осталось десять личных автомашин, подаренных ему различными иностранными фирмами и государственными деятелями. Четыре из них остались у родственников, в основном у внуков, три сдали в ЦК КПСС и три — в КГБ. Сдано было также большое количество охотничьего оружия, которое позднее продали музеям и частным лицам».

У главы великого государства было к концу долгой жизни всего десять машин! И они не обошлись советскому трудовому народу ни в единую копеечку — то были почтительные подарки глав других государств, очень не бедных. Да, кое-что получили внуки, но большую часть — то же Советское государство. Все познается в сравнении. Вот сообщает печать, что у «президента нищей Калмыкии личный автопарк насчитывает 70 автомашин. Семьдесят. И это не считая шахматных и прочих дворцов. Самой дорогой машиной ныне считается «роллс-ройс». Так вот у подозрительного «банкира» Смоленского таковых набралось с полдюжины, но держит он свой личный автопарк почему-то в Вене… А нам еще болтали про «золото партии»…