Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР - Дмитрий Верхотуров

В 1930 году на «Красном пролетарии» был создан отдел подготовки производства во главе с инженером В.Д. Горбунковым, изучавшим незадолго до этого станкостроение в Германии. Отдел должен был разработать и поставить на конвейер станок полностью отечественной разработки и производства. В качестве прототипа был избран токарно-винторезный станок немецкой фирмы VDF. Выбор был одобрен Орджоникидзе. На заводе началась разработка станка токарного, стандартного, сокращенно ТС. Несколько позже его переименовали в ДИП – «Догоним и перегоним», по главному лозунгу первой пятилетки.

ДИП был вдвое мощнее станка ТН-20. У него привод осуществлялся от отдельного электродвигателя мощностью 5,6 кВт, тогда как ТН-20 приводился в действие трансмиссией от общецехового двигателя и имел мощность 3,2 кВт. ДИП мог давать от 12 до 600 оборотов в минуту, что подходило для очень широкого спектра операций. Станок лучше всего подходил для мелкосерийного производства, ремонтных и инструментальных мастерских, которые имелись на всех заводах. В апреле 1932 года началась подготовка выпуска первой партии станков ДИП. 25 апреля 1932 года был собран и опробован первый советский ДИП[313].

Для электроэнергетики и судостроения были необходимы паровые турбины. Производство трубин было освоено на «Красном путиловце» и на Металлическом заводе. Второй завод выпускал мощные турбины, которые устанавливались на крупных станциях. Но страна нуждалась в маломощных турбинах для развития сельской электроэнергетики, для установки на небольших заводах и для нужд судостроения. На Путиловском заводе еще до революции была построена Путиловская верфь, при которой была открыта турбиностроительная мастерская, выпускавшая судовые турбины типа «Блом-Фосс»[314] для обрудования скоростных военных кораблей. Опыт их производства был. Поэтому производство маломощных трубин, мощностью от 300 до 12 тысяч кВт, было решено разместить на «Красном путиловце».

На заводе развернулось строительство нового турбинного цеха. Старое помещение удлиняли на 80 метров. За границей было куплено 200 станков и был заключен договор с британской фирмой «Метрополитен-Виккерс» на техническую помощь. Налаживалось производство турбины ОК-30 мощностью 3 тысячи кВт по чертежам Металлического завода. Первоначально намеревались организовать производство аналогичной турбины фирмы «Метро-Виккерс», но фирма не поставила полного комплекта чертежей. Пришлось срочно перестроить уже налаживаемое производство на турбину конструкции Металлического завода. В июле 1930 года «Красный путиловец» получил заказ на выпуск 24 таких турбин[315].

Для освоения турбины нужна была хромистая сталь для изготовления лопаток турбины. Хромистая сталь в СССР не производилась и покупалась за границей. Перед Центральной лабораторией и сталелитейным цехом встала задача организации производства хромистой стали на заводе. Работами руководил старший инженер лаборатории Александр Левитский.

В основу положили технологию выплавки такой стали, которая имелась на заводах Круппа. Однако освоение выплавки не шло: сталь перегревалась, насыщалась газами, качество не выдерживалось. Пробовали выпускать сталь при предельно низкой температуре, но и это не дало успеха. Наконец, при добавке алюминия удалось достичь первого результата. Сталь была получена, но при этом расходовалось огромное количество дефицитного алюминия и быстро изнашивалась сама печь. Когда первые отливки были отправлены на механическую обработку, оказалось, что они поражены мелкими трещинками и обрабатывать их нельзя.

Разобравшись, нашли причину в том, что плохо поставлен анализ получаемой стали. Лаборатория давала результаты только через шесть часов после получения образца. Нужно было сократить сроки анализа. Профессор-химик Цимберг и лаборант Петр Зимнев создали в сталелитейном цехе экспресс-лабораторию. После этого металлурги, опираясь на результаты быстрых анализов, сумели улучшить плавку и получить наконец качественную хромистую сталь.

В ноябре 1930 года стали поступать первые отливки и детали турбины. Только вот сразу приступить к дальнейшей их обработке не смогли, поскольку цех был уже загружен заказом на паровозные детали. Рабочие нажали на выполнение заказа, и вскоре в цехе началась работа по изготовлению и сборке первой турбины. Было принято решение изготовить первую турбину к 1 апреля 1931 года.

В апреле 1931 года, когда работа подошла уже к концу и вскоре турбину нужно было ставить на испытания, выяснилось, что еще не готов стенд для испытания. Вместо него был только залитый водой котлован. «Краснопутилстрой» не выполнил задания по строительству стенда для турбиностроительного цеха. В этот момент на завод приехал Киров, который предложил рабочим цеха не ждать строителей, а самим достроить стенд.

Так и сделали. Рабочие за двухнедельный штурм возвели стенд и в конце апреля стали монтировать на нем турбину для испытания. Правда, не было возможности подвести пар от заводской котельной, но эта задача была решена с помощью паровоза, прибывшего на завод для ремонта. От его котла к стенду проложили паропровод. 30 апреля 1931 года в 4 часа дня первая советская турбина этого типа была пущена и опробована[316].

В 1931 году завод собрал еще 17 турбин этого типа. В марте 1931 года на завод поступили чертежи двух типов турбин от «Метро-Виккерс»: СН-26, мощностью 4 тысячи кВт, и ТН-65, мощностью 12 тысяч кВт. Турбиностроительный цех начал освоение производства этих типов.

Самое крупное достижение советской турбиностроительной отрасли было связано со строительством Днепрогэса и изготовлением турбины для станции на заводе «Электросила». Первая очередь Днепровской ГЭС состояла из шести агрегатов мощностью 62 тысячи кВт. Такие генераторы могла произвести только компания «Дженерал электрик» в США. Там был размещен заказ на генераторы для Днепростроя. Вместе с этим было принято решение об освоении производства генераторов такого типа и мощности в Советском Союзе. Поэтому в США было заказано всего пять генераторов, а один решено было изготовить в СССР. В 1931 году завод «Электросила» в Ленинграде приступил к изготовлению огромного гидрогенератора весом 870 тонн. Он был установлен на Днепрогэсе и дал ток 23 февраля 1933 года[317].

Реконструированной промышленности стал уже по силам выпуск новейшего тяжелого оборудования для строящихся предприятий. В 1931 году Енакиевский металлургический завод собрал и пустил в эксплуатацию первую в СССР чугуноразливочную машину. Осваивалось изготовление другого оборудования для черной металлургии. Но самым большим достижением советского машиностроения стал выпуск первого советского блюминга для Магнитогорского металлургического комбината в 1931 году.

5 августа 1930 года, после того, как были заложены доменные печи на Магнитострое и Кузнецкстрое, Политбюро рассмотрело вопрос о снабжении этих комбинатов новейшим металлургическим оборудованием. Доменные и мартеновские печи на этих стройках и так были одними из самых мощных в мире. Теперь же требовалось обеспечить большие мощности прокатного производства, чтобы прокатный цех не был узким местом комбината и не сдерживал дальнейший рост производства.

В то время мировая черная металлургия переходила от выработки проката из небольших слитков к выработке из многотонных слитков. Это давало большие преимущества: резко увеличивалась производительность прокатного стана и появилась возможность прокатать длинные заготовки. Длинная заготовка позволяла перейти к непрерывному процессу проката – от обжима слитка до мелкосортного проката и даже до проволоки. Но этот переход потребовал установки новых, более мощных станов для обжима больших слитков. Эти станы получили название блюмингов. К началу 1930-х годов во всем мире было только шесть блюмингов, и первый советский блюминг готовился стать седьмым. Это было огромное сооружение длиной 74 метра, шириной 25 метров, весом 1,5 тысячи тонн.

Политбюро приняло решение изготовить блюминг на советских заводах. Мощности реконструированных предприятий Ленмаштреста позволяли осилить его изготовление. С предложением помощи в проектировании блюминга выступило ОГПУ. У них находились осужденные по делу «Промпартии» инженеры, способные проделать такую работу. Они согласились участвовать в его проектировании. Группа инженеров: Неймаер, Тихомиров и Тиле – под руководством главного конструктора конструкторского бюро тяжелого машиностроения Арвида Генриховича Золе взялась за разработку чертежей первого советского блюминга. К их работе было приковано внимание Политбюро ЦК, потому что за первым опытом в деле строительства таких крупных агрегатов должен последовать большой заказ для советской черной металлургии.

Надо сказать, что осужденные инженеры с блеском справились со своей работой. В январе 1931 года заказ на первый блюминг был размещен на Ижорском судостроительном заводе. На отливке станины для этого огромного агрегата присутствовали Орджоникидзе и писатель Алексей Толстой. Он писал об этом событии: