...и Северным океаном - Георгий Кублицкий

«Северное притяжение» — звучит поэтично. Ну, а «северная необходимость» — так ли это плохо? Может, я подобрал не совсем удачное выражение? Но оно, на мой взгляд, предполагает деловую, повседневную работу, размах выверяется трезвым расчетом, сочетается со строго соблюдаемой заботой о природе.

Северу нужны люди. Там, куда указывает северный конец стрелки компаса, — уголь, нефть, газ, никель, цветные металлы, пресная вода, гидроэнергия…

И люди идут на Север. Приполярье Западной Сибири, Чукотка утроили, учетверили население. За последние годы оно резко выросло на Аляске, в северном поясе Канады.

Практичным американцам и канадцам показались неожиданными ответы на вопрос, что именно влечет людей в места, довольно далекие от центров цивилизации. Оказывается, желание жить и работать среди чистой природной среды! И так ответили не одиночки, а, примерно, от четверти до половины опрошенных. Схожие ответы услышишь на Таймыре, на Ямале, в Эвенкии, в Якутии, на БАМе.

Север многолик. Это буровая в тундре, причал в Тик-си, рудник Талнаха, палуба атомного ледокола. Выбор широк. И все же не каждый способен стать северянином, полярником. Таким, чтобы на Севере ему легко дышалось, чтобы пурга не пугала, мороз бодрил, неизведанность притягивала.

Человечество и впредь станет продвигаться на Север. Конечно, никакого перенаселения народов не произойдет. Просто найдется достаточно людей, которым Север — по душе. Вон еще в конце XVII века житель Тобольска Семен Ремезов, зодчий и картограф, историк с поэтическим даром, писал: «Воздух над нами весел и в мерности здрав… Земля паче всех частей света исполнена пространством…»

Пространство-то пространством, но не больно ли оно выстужено, выдуто, сковано стужей, переметено вьюгами? Не слишком ли все это — во вред человеку, не расшатывает ли здоровье, не укорачивает ли жизнь?

У нас больше всего долгожителей на Кавказе. На первых местах — Дагестан и Азербайджан. А на одно из следующих претендует… Якутия! Да, наихолоднейшая из автономных республик, о которой местный поэт сказал: «Здесь солнце стынет, а слезы мгновенно становятся как дробь. Шуршит дыханье». Действительно так: пар мгновенно превращается в мельчайшие ледяные кристаллики и их чуть слышное шуршание называют «шепотом звезд».

Но это — поэзия. А вот что говорит медицина.

— Природные условия сибирского региона постоянно мобилизуют нашу сопротивляемость болезням. По этой же причине, я думаю, рано или поздно сюда поедут люди отовсюду. За восстановлением жизненного тонуса организма путем его тренировки в преодолении трудностей.

Это мнение академика Академии медицинских наук В. П. Казначеева. Разве случайна популярность сложнейших туристических маршрутов на Севере? Не биологическая ли и психологическая потребность задерганного и физически ослабленного горожанина гонят его в пороги горных рек, под наскоки шквалов, чтобы он вернул веру в себя, в крепость своих мускулов, в способность возродить выносливость далеких предков? И академик говорит с уверенностью:

— Пройдет немного времени, и в Сибирь поедут не только за интересной работой, но и за здоровьем.

Север нужен людям! И Северу нужны люди. Сегодня и особенно завтра. Но не всякие. Сильные духом, крепкие, выносливые. Специалисты, любящие дело. Ведь северный рубль не так длинен, как может показаться. Случайный, бесполезный человек в северных широтах не удержится.

Вовсе не обязательно становиться пожизненным северянином. Достаточно, наверное, десяти — пятнадцати лег, отмеченных красной строкой в биографии. А приобвыкнуть к непривычным условиям помогают надежные рекомендации целевой программы «Здоровье человека в Сибири». Их практическая польза проверялась в нефтегазоносной Западной Сибири, где особенно заметен прилив нового населения.

Когда я прочел первые сообщения о сибирской нефти, мне не нужно было искать описания мест счастливых находок. Память сохранила впечатления давней поездки в низовья Оби и давних же коротких рекогносцировок на обско-енисейском водоразделе, в долинах рек Кети и Каса.

Правда, это место несколько южнее затерянных на картах точек, где буровики добирались до нефтеносных слоев. Но велика ли разница? Тут и там ржавая болотная вода, безлюдье, тоскливое ощущение оторванности от всего привычного, облегчающего жизнь, чего человек обычно и не замечает до тех пор, пока это привычное вдруг исчезает, становится недоступным.

Нефтяную Западную Сибирь в подобной первозданности я уже не застал. Новое знакомство состоялось лишь в середине семидесятых годов, когда я работал сценаристом в группе, снимавшей документальный фильм «Страна наша Тюмения».

В этих краях встретились разные уклады, несхожие образы жизни. Нефтяные вышки, горячечная атмосфера поиска, растущие города, электронно-вычислительные машины— и устоявшийся быт оленеводов, охотников, рыбаков, беседы у костра, древние обычаи, предания старины. Не просто было добиться, чтобы одно не мешало другому, чтобы коренные обитатели тундры без помех занимались бы своими привычными делами.

Потом я снова побывал у газовиков и нефтяников в середине восьмидесятых. Не только в «Стране Тюмении», но и у томичей, на промыслах, затерянных в болотах Васюганья.

Поездки разделяла целая эпоха. И здесь не все перемены со знаком «плюс».

Страна получает от Западной Сибири больше половины добываемой нефти и природного газа, но это дается большим напряжением сил. Осваиваются все более отдаленные месторождения. Увеличивается глубина бурения. Некоторые скважины, оглашавшие тайгу и тундру ревом фонтанов, со временем поутихли, и нефть из пластов высасывают различными способами. Чем дальше, тем сложнее и дороже. Затраты на одну тонну добычи сибирской нефти за десятилетие почти удвоились.

Гиганты Севера вышли на проектную мощность. Нижневартовск отметил добычу двухмиллиардной тонны самотлорской нефти. Проектного уровня достиг Уренгой. Сибирское углеводородное сырье получают многие наши регионы и зарубежные страны. Газовики севера Сибири вывели Советский Союз на первое место в мире по добыче голубого топлива.

Нижневартовск, Надым, Уренгой, Новый Уренгой…

Когда в далеких молодых городах появляется первый светофор на перекрестке, первая дискотека в отвоеванном молодежью временном гараже, когда открывается филиал техникума, приезжают на гастроли звезды столичной эстрады, пусть не первой величины, интерес к этим городам идет на убыль. Появляются другие, где все вроде бы начинается сначала, но уже как-то по-иному, ступенькой выше, а в чем-то и труднее.

Уренгой передает эстафету Ямбургу.

Именно газоконденсатное месторождение Ямбурга уже в двенадцатой пятилетке и в более отдаленной перспективе должно давать основной прирост добычи газа. Запасы для этого достаточные.

От Нового Уренгоя тянут к заполярному Ямбургу железную дорогу. Но окончится ли здесь стальная колея?

Посмотрите, как по сибирским меркам близки к Ямбургу Игарка, Дудинка, Норильск! Грубо прикиньте масштабной линейкой: до Енисея расстояние короче, чем от Сургута до Ямбурга. Прямой выход в Енисейское Заполярье, к Норильску вполне возможен.

И я вспоминаю одно из последних интервью с Николаем Николаевичем Уранцевым. Его спросили, о чем он мечтает.

— Приехать в Норильск по железной дороге, — ответил старейшина сибирских геологов.

Ямбург? Какое-то чужое слово для Ямала. Тут привычнее другая топонимика: Моррасале, Тамбей, Сёяха, Хальмерседе, Яптиксале… И вдруг свойственное скорее немецкому языку окончание «бург».

Мне казалось, что я уже встречал этот самый Ямбург в какой-то старой книжке. Не давало мне это покоя. Рылся— и нашел. «К верховьям исчезнувшей реки», выпущена небольшим тиражом в 1930 году. Это дневники экспедиции Академии наук СССР. Там не Ямбург, а Ямбур, фактория из двух изб. Абсолютная снежная пустыня, голая тундра, одиночество, затяжные морозы, металлически скрипучий снег…

Ямбур, или по-нынешнему Ямбург, — от ненецких слов, означающих «большой», «большое» и «болото».

Большинство нефтепромыслов расположено в Среднем Приобье, в поясе Ближнего Севера. Газ природа упрятала дальше, к Полярному кругу и еще севернее. Глубоководность и протяженность сибирских рек, стыкующихся с Северным морским путем, подключает его к обслуживанию гигантского нефтегазоносного комплекса.

Транспортное освоение Ямала началось не с Ямбурга, а с Харасавэя.

В Арктике противоречия между флотом и берегом обнажены предельно. Нет, речь не о таких портах, как Пе-век, Дудинка, Игарка. Тут все же некоторое равновесие в техническом уровне.

Главное противоречие — самовыгруз. То есть когда сверхсовременное судно подходит к берегу, на котором от сотворения мира разгружались разве что рыбацкие баркасы.