Эшелон - Иосиф Шкловский

«Действительный член» отвечает:

Ну, это ничего нет проще…Однажды, вставши утром рано,Гаврила взял кусок урана.При этом, должен вам сказать,Уран был двести тридцать пять.

Потом недрогнувшей рукойГаврила взял кусок другой.Наполнив бак водой тяжёлой,В него Гаврила входит голый.

Ещё не поздно! В назиданьеПрочти Стокгольмское воззванье!

Но нет, Гаврила в воду входитИ два куска, безумный, сводит.Кипит тяжёлая вода,Нет от Гаврилы и следа.

Об этом помнить бы должныВсе поджигатели войны.

После чего «действительный член» говорит: «Ну, я пошёл, мне ещё надо сегодня к избирателям». И уходит вести беседу по случаю приближающихся выборов в народный суд. Наш герой восхищённо говорит ему вслед: «Ну и орёл!». А потом, поглядев на часы, добавляет: «Пойду-ка и я. Домой. А то ещё пересидишь». Далее начинается сценка с избирателями, но она, как говорится, из другой оперы, а стихи выглядели так, как я вам прочитал.

Они получили довольно широкое распространение и популярность. И я очень рад, что о них, если спросить кого-то из исполняющих их про автора, видимо, скажут: «Автор неизвестен, слова народные». Я потом слышал этот текст неоднократно, может быть, к нему даже какую-то мелодию приладили.

В начале 70-х годов, точный год не помню, при составлении новогодней передачи для радио ко мне обратился Александр Ширвиндт с просьбой записать эти стихи. Я прочитал их, и они действительно были включены в новогоднюю программу. К сожалению, из них тогда выпустили два фрагмента: о поджигателях войны и про Стокгольмское воззвание. Стихи были существенно испорчены. А сейчас я рад предоставить их нашему любимому журналу в полном, не сокращённом виде.

Никакого. Однако любопытно, что потом те, кто действительно работал в «почтовом ящике», рассказали: история, похожая на ту, которая описана в стихах, в самом деле произошла с одним очень интересным учёным. Это был один из тех, кто первым начинал сочетать физические исследования с биологическими; впоследствии он руководил радиобиологическим отделом в Курчатовском институте. Звали его – вы сейчас увидите, насколько это с песней созвучно, – Виктор Юлианович Гаврилов. Здесь уж обнаружилось совершенно неожиданное совпадение. Ведь когда я писал стихи, то подразумевал, естественно, знаменитого Гаврилу из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.

Может быть. Если угодно – и так.

В. А. БРОНШТЭН

В течение нескольких лет, начиная с 1988 года, в «Химии и жизни» публиковались главы из книги воспоминаний И. С. Шкловского «Эшелон». Некоторые из рассказанных им историй имели продолжения, о которых он даже не знал, а мне они известны. Я сейчас на 8-9 лет старше, чем был Иосиф Самуилович, когда писал свои новеллы, а значит, если я не расскажу о том, что знаю, всё это может кануть в Лету вместе со мной. Вот почему я и прошу «прицепить» мои рассказы к «Эшелону» И. С. Шкловского.

С Борисом Павловичем Константиновым и его гипотезой о том, что кометы и метеоры состоят из антивещества, я познакомился несколько позже, чем Иосиф Самуилович Шкловский.

В мае 1964 года я начал совместно с Кронидом Аркадьевичем Любарским работу над обзором «Излучение метеоров и болидов». В октябре обзор был закончен и направлен в «Успехи физических наук». Но там он застрял. В апреле 1965 года я напомнил о нём главному редактору журнала профессору Э. В. Шпольскому. Тот посоветовал обратиться к академику Я. Б. Зельдовичу. Яков Борисович попросил дать ему один экземпляр обзора, а другой послать в Ленинград академику Константинову, который, по словам Зельдовича, тоже интересовался этими проблемами. Я немедленно последовал совету Якова Борисовича.

Спустя месяц Константинов пригласил меня приехать к нему в Ленинград, в Физтех, и сделать доклад по теме обзора. До самого дня моего выступления, то есть до 25 февраля 1966 года, я ничего не слышал об «антивещественной» гипотезе Константинова. Иосиф Самуилович о своей схватке с ним и его сторонниками мне никогда не рассказывал.

После доклада Борис Павлович пригласил меня в свой кабинет и только тут раскрыл свои карты, сообщив, что он и его сотрудники ищут признаки антивещества в Солнечной системе. В частности, по их мнению, кометы состоят из антивещества и кометные метеоры – тоже. При пролётах метеоров якобы увеличивается интенсивность гамма-лучей и нейтронов…

Началась дискуссия, в которой принял участие один из ближайших сотрудников Константинова М. М. Бредов (вполне подходящая фамилия для соавтора такой идеи, подумал я).

Каждая сторона осталась при своём мнении, но расстались мы вполне дружески. Здесь я должен подчеркнуть одну редкую черту в характере Бориса Павловича – он не переносил научные разногласия на личные или служебные отношения. Мне пришлось в дальнейшем иметь с ним дела как с вице-президентом Академии наук. И я неизменно встречал самое тёплое отношение и поддержку.

А в науке наша схватка продолжалась. Ровно через 10 дней после моего доклада в журнале «Космические исследования» вышла статья Константинова, Бредова и ещё двух соавторов «О возможной антивещественной природе микрометеоров». Кометы, утверждали авторы статьи, приходят к нам из других систем Галактики и состоят из антивещества. Метеоры кометного происхождения – тоже из антивещества. Их масса на восемь порядков меньше массы «обычных» метеоров.

Такого надругательства над милой моему сердцу физикой метеоров я перенести не мог и отправился к своему старому другу Кириллу Станюковичу. Мы долго обсуждали, как вернее разгромить Константинова и его команду.

Надо сказать, что о влёте в нашу атмосферу объектов из антивещества писал не один Константинов. В 1965 году в престижном английском журнале «Нейчур» появилась статья нобелевского лауреата У. Ф. Либби (в соавторстве с К. Коуэном и К. Р. Олтури), в которой утверждалось, что знаменитый Тунгусский метеорит тоже состоял из антивещества. Константинов и его соавторы, конечно же, ссылались на эту работу.

В нашей со Станюковичем статье мы привели несколько разных расчётов, каждый из которых доказывал нереальность антивещественной природы комет и метеоров. Невозможно их перемещение в Солнечной системе – взаимодействие с межпланетным веществом приведёт к их аннигиляции. В земной атмосфере антитела полностью испарятся на высотах в сотни километров. Реактивное действие направленного вперёд излучения приведёт к торможению и выталкиванию антитела обратно в космос.