Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) - Василий Минаков

Стал звать товарищей. Показалось, что откликнулся штурман Степан Гудзь. Но затем послышались голоса двух гитлеровцев: значит, тоже выбросились с парашютами. [295] Кричать нельзя. А искать наугад — бесполезно и опасно.

До рассвета оставалось около пяти часов. Летчик неподвижно держался на воде, взяв пистолет на изготовку, каждую минуту ожидая встречи с врагами...

Пять часов. А что сулит рассвет?

Когда забрезжило, Андреев приготовился к бою. Бой между обреченными? Все равно. Проверил пистолет, взял в левую руку запасную обойму. Спасательный жилет держал его хорошо, тело находилось в вертикальном положении: летчик как бы стоял по грудь в воде.

Но вокруг был туман. А когда солнце начало пробиваться сквозь пелену, послышался звук мощных моторов. Очевидно, это был торпедный катер — звук нарастал с каждой секундой и вскоре превратился в оглушительный рев. В нем было что-то угрожающее. По звуку моторов, а скорее чутьем, Андреев понял: корабль фашистский, спешит на помощь своим летчикам...

Катер пронесся в тридцати метрах от Андреева. На палубе стояли немцы. Андреев дважды нажал на спуск. Выстрелы заглушил рев моторов. Накатившая волна захлестнула его, выбила из руки пистолет...

Катер ходил кругами. На втором или третьем заходе заметил Андреева. Приглушил моторы, приблизился вплотную. Фашисты приняли его за своего летчика и, обессиленного, едва сохраняющего сознание, подняли на палубу. Когда разобрались в ошибке, избили и связали его.

Вскоре были подняты и два гитлеровца. Как понял Андреев, они заявили своим морякам, что намеренно таранили советский бомбардировщик...

Отважный летчик недолго пробыл в фашистском плену. Никакие побои, пытки и издевательства не смогли сломить его волю. Бежал. Много ночей пробирался на восток. Разыскал украинских партизан, вступил в их отряд, храбро бил оккупантов. [296]

В 1944 году район действия отряда был освобожден нашими войсками. Вскоре Андреев смог вернуться в родной авиаполк.

Вполне сносно

16 июня три экипажа, в том числе наш, получили задание на ночной бомбоудар по плавсредствам в порту Керчь. По данным воздушной разведки, там сосредоточилось более двух десятков различных кораблей и судов: десантные баржи, паромы, понтоны, катера...

Днем в эскадрилье состоялось партийное собрание. Доклад делал комэск Степан Михайлович Осипов. Обобщая опыт последних ударов по Керчи, обратил особое внимание на изменение тактики противника, в частности действий его истребительной авиации.

— Необходимо найти способ выходить из «поля зрения» локаторов, установленных на Ме-110. По поступившим в полк данным, они не могут улавливать объекты на фоне моря и земли. В соответствии с этим и следует строить маневры при встрече с вражескими истребителями...

Замполит полка майор Аркадий Ефимович Забежанский рассказал о положении на фронте, о той роли, которая отводится действиям морской авиации.

— Надо во что бы то ни стало сорвать морские перевозки войск врага на Тамань! Сделали мы немало. Необходимо сделать еще больше! Каждый наш бомбоудар спасает жизни сотням и тысячам советских пехотинцев, артиллеристов, танкистов. Помните об этом, товарищи!

К этому полету мы готовились особенно тщательно. Произведя расчеты, Прилуцкий доложил маршрут: с аэродрома идем на озеро Узунларское, от него — на цель. Отбомбившись, уходим в сторону Азовского моря, [297] а потом через Таманский полуостров — в Черное и кратчайшим путем — домой.

— Высота?

— Пять триста.

— Откуда такая точность?

— Чтобы «эрликоны» не жалили. Они максимум до пяти достают.

Все продумал Николай. Я, в свою очередь, прорисовал в уме кое-какие маневры против «сто десятых».

...Летим над морем. Видимость неплохая, в небе узенький серпик луны. Пожалуй, лучше бы облачность, а то над Керчью — как голый...

Экипаж молчалив, сосредоточен.

— Керченский полуостров, — невольно вполголоса докладывает Николай.

Противозенитный маневр с изменением курса и профиля полета. Береговую черту проходим благополучно. Может быть, посчастливится выйти на цель незамеченными? Черта с два! Над портом все заклокотало. Кто-то опередил нас из нашей тройки и теперь мечется между лучами прожекторов и разрывами...

Надо использовать момент!

— Штурман, клади на боевой!

— Не рано, командир? Может, войдем с маневром?

Но мы уже в зоне противовоздушной обороны. Зенитки лепят пока наугад, однако плотность огня такая, что как ни маневрируй...

— На боевом!

Разрывы ближе и ближе. Зато истребители при таком огне не появятся.

— Люки! — напоминаю штурману, будто тем самым ускорю сброс.

Николай приникает к прицелу.

— Доверни на пять вправо... Нормально! Держи так.

Самолет вздрагивает все чаще. [298]

— Доложи, когда сбросишь! — Боюсь, что не почувствую при такой тряске.

— Доверни чуть еще...

Ну, если еще одно «чуть»...

— Сброс!

Маневр, со снижением поворачиваю в сторону Азовского моря. Но машину уже схватили прожектора. Вцепились мертвой хваткой. «Бусы» автоматов потянулись со всех сторон. Форсирую моторы, бросаю машину из стороны в сторону.

— Развалимся, командир!

Или выйдем из смертного плена. Всё, темнота! Вышли, вышли!!!

— «Мессер» снизу справа! — голос Панова.

Еще ослепленный, разворачиваюсь вправо, круто снижаюсь. Трассы проносятся слева. Глушу моторы, продолжаю снижаться: на фоне земли или моря...

Не знаю, помог ли фон, но «мессер» потерял нас.

— Кто видел результат?

— Я видел, — откликается Жуковец, — Бомбы рвались в порту у Генуэзского мола, где корабли противника!

— Пожалуй, есть прямые попадания, — осторожно дополняет Панов.

— А ты, штурман?

— Поживем — увидим, — скромничает Прилуцкий.

На аэродроме посчитали пробоины.

— Вполне сносно для Керчи, — подытожил Миша.

Через некоторое время стал известен результат удара: повреждены десантная баржа и паром «зибель».

Тоже вполне сносно для группы из трех самолетов.

В тишине над Дунаем

И снова — Дунай...

Для противника эта водная коммуникация имела первостепенное значение. Глубоководная река, протекающая [299] через территории многих союзных гитлеровской Германии или оккупированных ею государств, несла на себе беспрерывный поток техники, оружия, боеприпасов, топлива... Все это направлялось на Восточный фронт. Обратными рейсами те же суда перевозили награбленное сырье, зерно, различные виды продовольствия...