Верные враги - Ольга Громыко

– Думаешь, у нее был сообщник? Тогда почему он сам не достал жезл из тайника, а подбил на это дриаду?

– Возможно, подсмотрел, куда Правитель прячет артефакт, но изъять его без лишнего шума не было возможности. – Мужчина один за другим выдвинул ящики секретера, пустив по комнате волну терпких эльфийских духов и облачко моли.

– А Ллиотарэль владеет магией? – Я проделала то же самое с письменным столом, оказавшимся битком набитым исписанными свитками и листами бумаги.

– Dahae aine kewwaell', inda – sharaell', assna intewal. [Sharaell1 переводится и как «ученый», и как «советник».]

– Чего?

– Первая и самая известная строка эльфийского свода законов. «Маг слева, мудрец справа, воин в центре». Правителей Града традиционно избирают только из воинов.

– Оно и видно. – Я прихлопнула ладонями назойливо, мельтешащую перед лицом моль. – Вправо, похоже, он тоже редко оборачивается.

– Всё равно, почему бы не поставить в центре его?

Верес сосредоточенно пошевелил губами, собираясь щегольнуть еще одной цитатой, но, видимо, дословно не вспомнил, ответив на Всеобщем:

– Маг взирает на мирские проблемы слишком цинично, мудрец – излишне осторожно, а в управлении государством нужна твердая и практичная рука.

Что ж, иногда эльфам нельзя отказать в здравом смысле. По крайней мере, древним.

Я перешла к осмотру второй стены, почти сплошь завешенной гобеленом: чем-то смахивающий на Морриэля эльф с засученными рукавами творил заклятие на распластавшегося в прыжке оборотня. Как специалист в подобных делах, я гарантировала, что ничего путного он наколдовать не успеет, но ткач наивно полагал иначе, придав лицу эльфа победное, а звериной морде – преисполненное обреченного ужаса выражение.

– Изучаешь эльфийское народное творчество? – Колдун остановился у меня за спиной, прядь черных волос щекотнула мне щеку. Я, не сразу сообразив, что это не моя, потянулась убрать ее за ухо и вздрогнула, когда та неожиданно вырвалась из пальцев.

– Нет. Паршиво замаскированные тайники. – Я задрала подозрительно оттопыренный угол гобелена.

– М-да, только эльфы могли написать на дверце сейфа: «Секретные документы», – Верес без колебаний продемонстрировал, что только люди могли тут же подергать за ручку, дабы проверить, не обманывают ли их.

То ли Ллиотарэль и вправду надеялся, что тактичность грабителей заменит ему замок, то ли просто забыл запереть дверцу перед уходом, но она даже не скрипнула. Из сейфа повеяло холодом и специями. Секретных документов, как, впрочем, и документов вообще, там и в помине не было, зато на самом видном месте гордо возлежал початый шмат сала. Настоящего, винесского – с розовыми прослоечками мяса и хрусткими реберными хрящиками, щедро сдобренного тмином и кусочками чеснока. Полкой ниже стоял хрустальный графин в хороводе рюмочек, на треть заполненный мутноватой жидкостью, здорово смахивающей на пшеничный самогон, а по запаху так и вовсе от него не отличающейся. Под бугрящейся рядом тряпицей угадывалось полковриги пшеничного хлеба.

Верес, просияв не хуже шпиона, обнаружившего-таки обещанные надписью бумаги, поспешил снять с них копию, то бишь пробу, мигом соорудив себе длинный бутерброд.

– Интересно, что у эльфов полагается за хищение секретных документов? – ядовито поинтересовалась я.

– Я не воую, а ижушаю вешшественные докажашейшва. – Колдун свободной рукой одну за другой перебрал рюмочки, словно выбирая, какая почище. – А вот и кое-что интересное!

Я недоуменно изучила протянутую мне посудинку на свет, осторожно понюхала.

– В смысле?

– Афродизиак, – пояснил Верес, любовно поправляя сползший кусок сала. – Любовное зелье растительно-магического состава.

– Я ничего не чувствую.

– Неуживишейно, юмку навейняка шщатейно вымыи. Ижбавишша же от магишешких шьедов намного тгуднее... Эй!

– Перебьешься. Я нишего не могу ражобрать, когда у шебя рот по шамые уши жабит.

– Но это же не повод доедать мой бутерброд!

– Твои гостеприимные эльфы могли бы и покормить нас с дороги. – Я облизнула пальцы и мстительно вытерла их о край гобелена.

– Вечером будет официальный банкет.

– Что ж ты сам его не дождался?

– Регенерационное заклинание – не просто урчащий желудок, его потерпеть не заставишь. Я и так еле на ногах держусь, – возмутился Верес, игнорируя тот факт, что никто его стоять не заставлял – сам сюда притащился. – Ты что, смерти моей хочешь?!

– Да! – охотно подтвердила я, но, поскольку бутерброда было уже не вернуть, перебранка угасла сама собой. – Выводит, Ллиотарэль не случайно воспылал страстью к обычной, в общем-то, дриаде?

– Кого попало а свои покои он бы не привел и без присмотра там не оставил, – согласился колдун. – Для этого нужно напрочь потерять голову или от любви, или от зелья.

– Судя по Ллиотарэлю, первое ему не грозит, – вспомнила я холеное лицо Правителя Града, на котором даже дружеская улыбка представлялась с трудом.

– Еще бы, ведь он двухвековой эльф, а не пятнадцатилетний мальчишка. Тому же, кто попотчевал его афродизиаком, нужен был гарантированный результат. – Верес забрал у меня рюмку и поставил на место, постаравшись как можно точнее попасть в отпечатавшийся на пыли кругляшок.

– А сама Алайна не могла этого сделать?

– Как ты себе это представляешь? Даже гном не опустится до того, чтобы в романтическую ночь распивать с дамой самогон. Для этого у Правителя Града есть вон тот хрустальный бар с коллекционными винами.

Ну, это смотря какая дама. И какой ухажер – иногда и целого графина для храбрости маловато. Но дриады действительно не пьют ничего крепче разбавленного вина, да и среди эльфов не много любителей горючих напитков.

– Ты предполагаешь, что до Алайны Правитель встретился и опрокинул по рюмочке с кем-то еще?

– Причем это был не просто гость вроде нас, а особо приближенное лицо, знающее о его гастрономических пристрастиях и охотно их разделяющее. – Воодушевившись, Верес полез за новой порцией «документации». – Кстати, у всех афродизиаков есть легкий побочный эффект – когда с достижением желаемого их действие оканчивается, появляется непреодолимая сонливость, так что ничто не мешало дриаде пошуровать здесь в свое удовольствие.

– Но близкий друг или доверенный Правителя преспокойно мог взять жезл и сам, а если бы Правитель его застукал, соврал бы, что просто хотел полюбоваться бесценной реликвией. – Я, не удержавшись, прилегла на кровать и сладко потянулась в серебристом меху. Прекрасно понимаю Ллиотарэля – одно удовольствие развалиться тут с книжечкой и чем-нибудь вкусненьким. Даже никаких дриад не надо.