Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья

– Легенда, конечно, полный бред, но надо же познакомить местное общество с применением гипса в медицине, – это я уже произношу про себя.

И тут вдруг Цекерт воскликнул:

– Не может быть, Наталья Алексеевна! Но простите мне мой возглас. Я поражён этой историей. Ведь нечто похожее написал недавно мне мой молодой коллега.

Оказалось, что Егор Фомич знаком с молодым минским хирургом Карлом Филиппом фон Гибенталем (его на русский манер звали Карлом Ивановичем). И тот совсем недавно в письме отписал Цекерту о своём медицинском опыте. Егор Фомич рассказал, что Карл Иванович Гибенталь, помимо медицины, занимался художественной лепкой. И вот некоторое время назад к нему привезли пострадавшего с переломом предплечья, а Гибенталь в это время лепил бюст из гипса. Он решил скрепить гипсом перелом, и скоро обнаружил, что перелом сросся правильно, а пациент не очень страдал. Цекерт посоветовал своему коллеге написать об этом методе статью в медицинский журнал Петербургской медико-хирургической академии. И теперь они ждут рецензии на статью и ответ.

Эта новость ошеломила меня. Нет, вот так – ОШЕЛОМИЛА. Гипсовая повязка была введена ещё до Отечественной войны 1812 года? А как же Пирогов? Ведь известно, что гипсовые повязки внедрит в практику Николай Иванович Пирогов во время Крымской войны. Неужели произошли какие-то изменения в истории и я что-то упустила? В любом случае хорошо – значит о гипсовых повязках узнают до Отечественной войны 1812 года.

Первый роббер мы с Верочкой выиграли. Перед вторым роббером опять провели жеребьёвку, согласно которой я играла в паре с Александром Николаевичем, а Верочка с Егором Фомичом. Первая партия опять за мной. Началась вторая партия. Из курительной комнаты к нам присоединился Алексей Петрович Мелиссино.

Вот и пришло время включать в игру генерала, который сел рядом и с интересом прислушивался к нашим разговорам. И изучив ещё раз свои карты на руках и вспомнив недавние ходы партнёров, ярешаю зайти с козырей. Дело не такое простое – глядеть в карты, рассчитывать ходы и рассказывать, но я потихоньку справляюсь! Сегодня и правда, сказки "Тысяча и одной ночи"!Кстати, можно и ее издавать – восток ведь всегда так притягателен!

И я продолжаю рассказывать о том, как спасали раненных воинов в одном восточном царстве, опять не помню, в каком именно – ах, женская память такая непредсказуемая! И между очередными ходами я поведала всем заинтересованным слушателям о "летучих лазаретах" – двухколёсных повозках, запряжённых парой лошадей, которые продвигались за армией, а приставленные к ним санитары эвакуировали раненых воинов прямо с поля боя. Рассказываю и о том, как непосредственно рядом с полем боя происходила и сортировка раненых на первоочередных и очередных в зависимости от полученных ран в бою, о полевых госпиталях. Это всё уже ввёл наполеоновский хирург Жан Доменик Лоррей еще в начале 19 века, но я это упоминать не буду, ни к чему выдавать "агентуру", но опыт и идеи его постараюсь как можно подробнее рассказать и Цекерту, и Мелиссино.

Сидевший рядом со столиком генерал Мелиссино, заинтересованный услышанным, вступает в разговор.

– Как интересно! Что-то такое я слышал про французского военного лекаря Лоррея, любимца этого выскочки Наполеона. А ведь это верно, если выносить раненых сразу с поля боя и оказывать им помощь, многих солдат можно спасти и вернуть в строй. Да и французам можем доказать, что и наши лекари не хуже справляются с этими проблемами! Не так ли, Егор Фомич? – обратился он к Цекерту.

– Да, Ваше превосходительство. Это очень помогло бы и раненым и нам, лекарям, – отозвался Цекерт, уже полностью попавший под мое обаяние и мои интересные истории.

Алексей Петрович тут же распоряжается Александру Николаевичу и Егору Фомичу продумать, как можно внедрить это в полку. А уж потом, если будет хороший результат, он доложит об этом и самому Императору.

Партия! Я выиграла и игру в вист, и "интеллектуальный поединок" с полковым лекарем Егором Фомичом Цекертом и с генерал-майором Алексеем Петровичем Мелиссино. Браво! "Кто молодец – я молодец!"

Закончив партии в карты, я приглашаю гостей на чаепитие, которое дворовые уже накрыли в столовой. А у меня не "Муравейник", а "Ежик" получился – я наделала маленьких колобков и в каждый воткнула зубочистку, чтобы дамы ручки свои прелестные не запачкали! Даже интереснее получилось, необычнее! И опять интересующиеся взгляды и возгласы, просьбы рецептов – все будет, голубушки, только потерпите немного!

Сразу после чаепития я подарила Цекерту трубочку стетоскопа, которую тот берёт с благоговением. Генерал-майор Мелиссино поблагодарил меняза приём:

– Je n" ai jamais rencontré une femme aussi incroyable[35], – очарованно проговорил он, целуя мне ручку. – Chanceux à l" homme À qui vous donnez votre cœur.[36]

Я краснею и опускаю глаза, мне приятно внимание такого человека. Вижу, что Александр ревнует, подхожу и к нему и улыбаюсь нежно, говоря искренне:

– Je suis tellement inquiet, comment sera ma réception. Pensez-vous que Vos collègues ont aimé?[37]

– Bien sûr, Madame! Vous vous inquiétez pas! Tout le monde est ravi de Votre réception et de Vous! Et plus que tout, je ressens ce plaisir![38]

Я делаю вид, что не слышу последних слов, а у самой сердце так и трепещет! Вот, что и требовалось доказать, как говорят математики! Именно этих нечаянно выскочивших слов я и добивалась весь вечер! Ну что же, железный полковник, треснул твой панцирь! "И даже пень в весенний день березкой снова стать мечтает!" Как же я влюблена, как кружится моя голова! "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!"

А потом все гусары, вместе с Мелиссино, Цекертом и Александром, уезжают. В санях Цекерт увозит мои подарки для полка – письменный прибор, табак, лото и домино, отросточки растений с моими советами по их выращиванию, а также" восточную воду" и мазьс алоэ, которую успевают сделать "апостолы", с моим примечанием, что мазь нельзя долго хранить, и советами для применения – от потертостей кожи, легких ожогов, порезов, ран, для смягчения кожи рук – "от всех болезней нет полезней"!

Все это принимается Егором Фомичом с интересом и благодарностью, мне целуются ручки, берется разрешение писать и бывать, на что я тут же соглашаюсь, но говорю, глядя не на шефа полка, которому он непосредственно подчиняется, а на Александра: "Если Александр Николаевич разрешит, тогда непременно!" Александр перестает хмуриться, Цекерт улыбается – он понял мою маленькую игру. Все садятся на лошадей, миг – и лихие кони уже унесли их со двора. Мы с Машей, обнявшись, стоим и машем им вслед, хотя понимаем, что они нас уже вряд ли видят. Но – чудо – Александр в конце аллеи оборачивается и еще раз поднимает своего коня в прощальном приветствии, а затем резко скачет вперед.

Уезжают все соседи-помещики, им близко добираться, Воронов порывался остаться, да я намекнула, что гостей много, а места мало, кое-как его спровадила, загрузив в его повозку бутылки с ликером за овец – теперь мы в расчете.

Остается только "близкий круг" – Верочка с семейством и Дмитрий. Вижу, что он хочет что-то нам сказать – но я устала и уже не могу ни о чем не только говорить, но и думать. Но надо сделать последнее дело на сегодня – поблагодарить всех слуг за помощь, а они уже и ждут – я просила всех собраться. Благодарю от души, улыбаясь и кланяясь:

– Дзякуй усім за службу і дапамогу! Чакайце цяпер падарункаў! Спасибо всем за службу и подмогу! Ждите теперь подарков!

А сама Лукашику шепчу – пусть он поспрашивает – кто что хочет в награду – деньги или подарок. А в подарок женщинам иголки или платочек, а мужчинам – валенки или инструменты. Думаю, это их заинтересует.